Fantasies

      Спенсер не возвращался в Балтимор в течение нескольких месяцев после того, как Ганнибал прислал свое первое письмо. Он знал, что доктор Лектер — опасный манипулятор и убийца, он видел фотографии с места преступления и читал отчеты из больницы.       Он постарался прислушаться к предупреждению Хотча держаться подальше от Лектера, но Ганнибал продолжал писать ему, и он никак не мог заставить себя выбросить письма. Он знал, что должен просто выкинуть их, не открывая, но почему-то вот так избавиться от них казалось неправильным.       Он открывал и читал каждое письмо, а затем складывал их в маленькую шкатулку, которую держал рядом со своей кроватью.       Поздними ночами, когда не мог уснуть, Спенсер доставал письма и перечитывал их, несмотря на то, что они уже намертво въелись в его память. Он кропотливо изучал их, ища хоть что-то, что могло бы быть больше, чем кажется. Он знал, что Ганнибал часто говорил загадками и полуправдой, но было трудно понять, когда он манипулирует, а когда просто недоговаривает, чтобы сбить его с толку.       Ни в одном из писем не упоминалось об убийствах Ганнибала, и даже не было намека на его жестокую биографию. В большинстве из них были вопросы о самочувствии Спенсера, о том, появился ли в его жизни кто-то новый, о книгах и занятиях... Казалось, ему гораздо интереснее говорить о Спенсере, чем о себе.       Спенсер думал, что ему, пожалуй, следовало бы обеспокоиться тем, как Ганнибал очарован им, особенно когда в одном из писем тот заметил, что он напоминает ему «‎его» Уилла. То, как Ганнибал говорил об Уилле Грэме, беспокоило Спенсера больше, чем все остальное в этих письмах, но Рид был не в силах по-настоящему переживать за собственную безопасность. Ганнибал был навсегда заперт в тюрьме и не мог никому навредить. Спенсер говорил себе, что беспокоиться не о чем.       По крайней мере, до тех пор, пока он не получил последнее письмо и не почувствовал, как по позвоночнику от прочитанных слов пробежал холодок.       «Прошло слишком много времени с нашего последнего разговора, Спенсер. Я начинаю чувствовать себя брошенным».       Ганнибалу, очевидно, не понравилось, что его оставили одного в компании доктора Чилтона и других пациентов. Он годами сидел взаперти, и никто не был достаточно «увлекательным»‎, чтобы удержать его внимание. Спенсер решил, что Ганнибал был совсем не рад лишиться такого развлечения.       Доктор Лектер был из тех людей, кому претил застой. Он не раз говорил, что его заключение в тюрьму было пустой тратой времени, а такой ум, как у него, нельзя было оставлять на произвол судьбы. Иногда Спенсер даже соглашался с этим. Какими бы ужасающими ни были преступления Лектера, он был гениальным человеком.       «Спенсер, у меня остались лишь пустые фантазии. Это в лучшем случае рудимент, а человек не любит, когда его бросают наедине с собственными мыслями, — писал Ганнибал. — Рассказать тебе о моих фантазиях, Спенсер?       В течение первых двух лет заключения я много ночей проводил в мыслях о моем дорогом Уильяме. Я до сих пор пишу ему. Но, как и вы, Уилл никогда не отвечает. Я даже не уверен, что он получает мои письма. Возможно, Джек назло мне скрывает их от него.       Однако в последнее время я все чаще вспоминаю вас, Спенсер. Ваш запах пленил мои мечты, и я не перестаю думать о том, каков вы на вкус. Как прекрасно вы будете выглядеть, распростертый подо мной, с ярко-красной кровью, вытекающей из неглубоких порезов.       Я хочу впиться зубами в ваши очень соблазнительные губы, Спенсер. Я хочу опустошить вас. Поглотить вас. Я так редко встречаю подобный вашему ум, который почти не уступает моему собственному, и я был бы дураком, если бы упустил возможность проникнуть в вас и увидеть, какие запутанные сети скрываются под вашей прекрасной внешностью».       В течение недели после того, как Спенсер получил письмо, его мучили кошмары. Он метался, ворочался и не мог заснуть. На работе он мысленно перечитывал слова, слыша за ними спокойный, успокаивающий голос Лектера.       Какая-то часть его сознания понимала, что Лектер написал это от злости и разочарования, чтобы заставить его вернуться в Балтимор. Но это не помешало Спенсеру при первой же возможности отправиться в Мэриленд.       Оглядываясь назад, возможно, было бы разумнее показать письмо Моргану или Хотчу, или даже Росси. Да кому угодно. Но голова Спенсера была занята другим — все, о чем он мог думать, это слова Лектера, и почему они привлекли его.       Он должен был встретиться с ним лицом к лицу.

* * *

      Чилтон был не слишком любезен, когда Спенсер потребовал встречи с доктором Лектером. Он непреклонно придерживался требования Хотча «больше никаких разговоров», и в любое другое время Спенсер не стал бы беспокоиться, но ему нужно было увидеть Ганнибала, и он готов был на все, чтобы попасть к нему.       — Агент Хотчнер попросил, чтобы вас не пускали...       — Сейчас мне совершенно безразлично, чего хочет агент Хотчнер, доктор, — резко перебил его Рид, и Чилтон недоуменно моргнул. Раньше Спенсер всегда вел себя сдержанно, даже тихо. Такую его сторону Чилтон раньше не видел, и, честно говоря, это его немного пугало. — Мне нужно поговорить с доктором Лектером, — продолжил Спенсер. — Это очень важно.       Чилтон снова замешкался, и Спенсер нахмурился и хлопнул ладонью по столу, отчего Чилтон слегка подпрыгнул в кресле. — Сейчас же, доктор Чилтон!       Чилтон опешил, но, отрывисто кивнув, дал Спенсеру разрешение, с неприкрытым ужасом поглядывая на пистолет у него на бедре. Как только Рид вышел из офиса, Чилтон позвонил в бюро, чтобы предупредить агента Хотчнера о случившемся, и спросил, как ему действовать в сложившихся обстоятельствах.       В обычной ситуации Чилтон не стал бы так думать о робком молодом агенте Спенсере Риде, но сейчас он был уверен, что если бы попытался остановить Рида, то тот застрелил бы его, чтобы добраться до Лектера.

* * *

      Ганнибал услышал быстрые, торопливые шаги по коридору и сразу узнал в них шаги Спенсер. Он улыбнулся и закрыл глаза. Наконец-то Спенсер вернулся к нему.       Его нисколько не удивило расстроенное выражение лица Спенсера, когда он появился в поле его зрения. Рид явно не выспался и был нервным и встревоженным, несколько раз прошелся взад-вперед, прежде чем остановился перед стеклом. На этот раз стула для него не было, но Ганнибал сомневался, что он решил бы сесть на него, даже если бы он был.       Спенсер резкими, отрывистыми движениями полез в карман и достал сложенный лист бумаги, исписанный почерком, который Ганнибал сразу же опознал как свой собственный. Его улыбка стала еще шире, когда Спенсер развернул письмо и начал пристально вглядываться в слова, бегая по строчкам.       — Зачем вы это написали?       Ганнибал некоторое время молчал, изучая Спенсера. Прошло слишком много времени с тех пор, как он видел его в последний раз, и он хотел насладиться возможностью снова лицезреть его воочию. Вдохнуть его уникальный запах. Он практически чувствовал вкус страха и адреналина, который бурлил в его венах.       — Я много чего написал, Спенсер, — спокойно ответил Ганнибал. — Боюсь, вам придется уточнить.       Спенсер сжал губы в тонкую линию и уставился на Ганнибала.       — Вы прекрасно знаете, о чем я говорю, — он потряс зажатым в ладони письмом. — Зачем вы его написали?       Ганнибал не видел причин лгать ему, поэтому он откинулся на спинку кресла и улыбнулся, открыто пожирая глазами тело молодого агента. Он даже не подумал скрыть своего удовольствия, когда Спенсер опустил голову и неловко поерзал под его пристальным, пронзительным взглядом.       — Чтобы вы пришли сюда, — сказал Ганнибал. — Я говорил вам, Спенсер, здесь становится так одиноко, когда рядом нет никого хоть чуточку умного, с кем можно побеседовать.       — Это может причинить вам большой вред, — сдавленно произнес Спенсер, подняв письмо, чтобы Ганнибал мог лучше его рассмотреть. — Написание такого рода вещей может стать поводом для обвинения в угрозе жизни агента ФБР.       — И все же вы никому его не показали, — ухмылка Ганнибала больше напоминала звериный оскал, чем человеческую улыбку, но Спенсера, похоже, это не слишком волновало.       — Но могу показать, — голос Спенсера дрогнул, и Ганнибал понял, что по своей воле он никогда этого не сделает.       Ганнибал беззаботно пожал плечами.       — Она вас напугала, Спенсер? Мысль о том, что я могу каким-то образом найти ваш дом, пробраться в него и воплотить эти фантазии?       В ответ на неприкрытую угрозу Спенсер упрямо сжал челюсти и буквально вспыхнул от негодования. Ганнибал почувствовал, как по позвоночнику пробежала дрожь возбуждения. Его маленький Спенсер казался таким уязвимым и израненным, но когда его загоняли в угол, он начинал драться.       Ганнибал на секунду задумался, сможет ли он спровоцировать Спенсера настолько, чтобы он совсем обезумел. Это была довольно интересная идея.       Он внимательно наблюдал, как кадык Спенсера покачивается в горле, и не ожидал ответа на свой вопрос, поэтому был немало удивлен, когда Спенсер произнес грубым, но тихим голосом:       — Да…       Ганнибал усмехнулся. Ну что же, это был честный ответ. По крайней мере, кем бы ни являлся Спенсер Рид, лжецом он точно не был.       — Хорошо, — сказал он и с трудом удержал рвущийся наружу смех от вида изумленного Спенсера. — Я написал вам несколько писем с просьбой ответить, Спенсер, — укорил его Ганнибал, не отводя взгляд. — Вы так и не ответили мне. Это было очень грубо.       Его губы расплылись в животном оскале, когда он увидел, как зрачки Спенсера сузились, а затем снова расширились. Прекрасные светло-карие глаза заволокло страхом, а миловидные руки, до сих пор сжимающие письмо, мелко задрожали.       Прежде чем Спенсер успел сделать или сказать что-то еще, их прервал звук тяжелых ботинок, стучащих по бетонному полу. Чилтон вызвал охрану. Ганнибал внутренне проклял этого назойливого человека за то, что он испортил такой дивный момент.       — Доктор Рид, — заговорил один из охранников. Он встал поодаль от клетки и периодически бросал на Ганнибала настороженные взгляды. — Вам нельзя здесь находиться. Ваш начальник...       — Я ухожу, — перебил Спенсер, даже не взглянув на него, — все его внимание было сосредоточено на Ганнибале.       Когда он наконец-то отвернулся и последовал за охранниками медленным неуверенным шагом, Ганнибал опять ухмыльнулся и сказал ему вслед:       — Я вам снова напишу, Спенсер! И буду очень признателен, если на этот раз вы ответите!       Ганнибал не мог видеть дрожь, пробежавшую по спине Спенсера от его слов, но он мог легко ее представить. Он прикрыл веки и вызвал в памяти образ вздрагивающего, трепещущего молодого агента с глазами, наполненными страхом, удивительно похожим на вожделение. Мягкая, коварная улыбка тронула его губы.       Впереди у него было еще так много работы с его очаровательным Спенсером...