клубника в декабре

 на спутанные волосы ложился крупными хлопьями снег. пряди падали на глаза и мешались, приходилось снова и снова убирать их с лица. саша невольно пытался придумать, кто мог бы напомнить ему про шапку, но в голове не всплывало ни одного дельного варианта. инга забыла бы надеть даже куртку, если бы шла куда-то одна, артур же персонаж, к тому же тоже с ветром в голове, а агата…не хотелось называть её ненастоящей, но поначалу она и вправду казалась куда менее реальной, чем даже соловей, но со временем стала для саши настоящим человеком из плоти и крови и думать о том, что она вся, от, кажется, бьющегося в груди сердца и до кончиков ресниц, вся состояла из чернил было попросту больно. от этого щемило под рёбрами. но ей, как и любому персонажу, тоже было совершенно все равно и на шапку, и на куртку, и даже на горячий кофе, который покупал себе саша на их прогулках. попробовав однажды, сказала, мол, зачем ты это пьёшь и как вообще ты это делаешь. зато в следующий раз ей понравилось — потому, наверное, что тогда молока и сиропов было больше, чем самого кофе.   саша торопится в их место. на сухих губах играет улыбка и сердце стучит быстро-быстро. каждый раз, спеша к ней, саша чувствует, будто все это происходит впервые. чувствует себя точно маленький мальчик, влюбленный до потери пульса в девочку из параллельного класса. он ждет встречи с ней, будто глотка свежего воздуха. сегодня она пригласила его в книгу — он вздохнет, наконец, полной грудью.  книга начинает сиять ярко-розовым и едва не искриться. она распахивается, ударяясь твердой обложкой о металлический стол, и заливает светом все помещение. саша по привычке чуть отходит назад. он жмурится от яркого света и открывает глаза, только когда сияние становится тусклее.  — эй, злой мальчик! — девушка смотрит театрально свысока и улыбается широко. белые волосы вьются облаком. на ней длинное платье и его юбка развевается, точно от сильного ветра. она стоит, уперев руки в бока и смело широко расставив ноги. она будто сама вся светится.  — и все равно никакой я не злой, — саша наблюдает за тем, как агата спрыгивает со стола и идет к нему широкими шагами. он улыбается едва заметно, чуть нервно сует руки в карманы.  — сказал он, мило улыбаясь и смущенно смотря в пол, — она смеется и касается руками его лица. целует в лоб осторожно. любуется тем, как поверх румянца от мороза по его скулам расползается румянец смущения, — я тебе кое-что принесла.  — я думал, мы пойдем в твою книгу сегодня, — он смотрит на неё, снова и снова любуется. улыбается, все еще чувствуя странно теплые пальцы на щеках. из раза в раз пытается понять какого цвета её глаза и каждый раз он будто меняется. от небесно голубого, через ясно-бирюзовый, часто иссиня-зеленый и, наконец, до изумрудного. в радужках будто переливаются оттенки, стоит отвернуться на секунду. её взгляд пленит, увлекает. на неё невозможно не засмотреться.  — ага, пойдем. но я не хотела приходить с пустыми руками. сегодня была в городе и вспомнила, как ты в прошлый раз рассказываю про твои любимые ягоды. ты еще показывал картинки…я забыла как ты их называл, — она смеется и поднимает руку. саша видит округлую ягодку с изумрудными листьями. она действительно похожа на клубнику, только чуть более розовая.  — клубника. ты пришла ко мне с клубникой в декабре, — он чуть теряется, осторожно забирает ягодку и смотрит на неё завороженно, улыбаясь широко.  — с клубникой что? — она поднимает бровь, снова тихо посмеиваясь и наблюдая за сашей.  — песня такая. красивая. включу тебе её в следующий раз, — он снова смотрит на агату и кусает ягоду. еще слаще, чем обычная клубника.   — пойдем, — она берет его за руку и чуть оглаживает костяшки большим пальцем. заглядывает снова в глаза. его взгляд теплый. полный чувств. она отвечает едва заметной дрожью ресниц.   книга за ними захлопывается. она пришла к нему с клубникой в декабре. придет и в январе. придет и в…