Ужасно снова воскрешать боль. Ф.С. Фицджеральд
Из дневника Дамьена. "1728 год. Франция, Париж. Сегодня ко мне подошла старая женщина, от неё несло смрадом и растолченными лесными травами. Голова её была покрыта тканью капюшона так, что я не смог разглядеть её лица, но глаза... Их разглядеть я смог. Белые и такие пустые, вряд ли в них присутствует жизнь. – Мальчишка, – хриплым голосом позвала она, хватая меня за ткань моего новомодного сюртука. Меня уже давно никто не звал мальчишкой. Я остановился и посмотрел на неё. – Чего изволите? – как можно пренебрежительно бросил я. – Чего изволю? – рассмеялась старушка. – Для начала твою душу, мальчишка... – Мою душу? – настала моя очередь смеяться. Моя душа... Есть ли она у меня? Много лет тому назад мою душу отобрали, подарив мне дар бессмертия. А на месте отнятого оставили один лишь мрак и постоянную жажду. Куда бы я ни шел, она преследует меня… – Да, твою. Я видела тебя. Тебе предстоит сыграть важную роль в одной игре. Я развернулся и заспешил прочь от старой сумасшедшей женщины. – Постой, вампир, – окликнула она меня. Её голос разнесся эхом по темному переулку. Я медленно обернулся. – Что если я кое-что тебе расскажу, Дамьен? – О чем? – недоверчиво протянул я. – Я расскажу тебе старую легенду об Истинной Королеве, а ты, выслушав ее, согласишься с моим предложением. – С чего такая уверенность? – хмыкнув, спросил я. – Я видела, как ты соглашаешься, – я пытался перебить её, но она, махнув рукой, остановила меня. – Замолчи. Мое предложение будет очень заманчивым для тебя. Я, нахмурившись, прикрыл глаза. Поблуждав языком по полости своего рта, я напоролся на клыки. Вкус крови заполонил мой рот. Что ж если не понравится россказни сумасшедшей, то хоть отужинаю. – Я так не думаю, – прохрипела старушка посмеиваясь. Я, опешив, спросил её. На самом деле этот вопрос стоило задать в начале нашей беседы. – Как ваше имя? – Меня кличут по-разному, мальчишка. Я подарила силу династиям... Королевские Династии - главы закона. Конечно, я слышал об этих охотниках, но ни одного мне ещё не удалось увидеть. Я помотал головой, дав понять, что не понимаю, о чём идет речь. Старуха в который раз рассмеялась. – Ибсен, – её голос проник в мою голову, разрывая все предрассудки о ней. Тогда я выслушал её, и передо мной открылся совсем иной мир. С неведомой мне причины я согласился на её условия, взамен получив власть. Да здравствует новый Князь Вампиров!" Дамьен сидел за столом, перебирая старые тетради. В скуке отбросив их, он положил голову на стол и закрыл глаза. Механизм запущен, скоро грядет конец его переживаниям и постоянным страхам. Совсем скоро...***
– Твой провал - это мой провал, Саша, – звук голоса раздался из-за его спины. Короля Александра передернуло от неожиданного появления гостья. – Мы могли убить её ещё десять лет назад, – он не мог поверить в то, что в его голосе сочились оттенки страха. Он боялся? – Но предпочли держать её дальше от нас. Я знаю, – этот властный голос заставлял преклоняться перед собой. – Я пытался, но как видишь, она вернулась живой, – он, чуть поразмыслив, боязливо спросил. – Может, мы просто убьем её? Без лишних стараний? Зачем все это? Добавим ей яду в её утренний чай или всадим нож в её сердце, пока она будет спать... – Нет! Помни об её брате... Этот вечно подозрительный мальчишка. М-да, с Ивашковым мы оплошали... – Вы оплошали, – прошептал себе под нос Александр. – Он будет носом землю рыть, пока не добьется правды. Подстрой все как несчастный случай! – Я понял. – Она слишком опасна для нас. – Слишком, – кивком головы согласился Александр.***
Мирослава стояла подле каменного столба, облокотившись об холодный камень, она вдыхала аромат расцветающих роз. Розы в саду Королевского Двора цветут почти постоянно. Бутоны меняют свои цвета в зависимости от времени года. Желтые, красные, розовые, белые, синие и ещё много-много разных тонов и сортов сего прекрасного цветка. Сегодняшний день не вещал ей ничего хорошего. Она все также, прислоняясь к столбу, скатилась вниз и уселась на корточки, опираясь руками об рыхлую землю. Ладонь её погрузилась во влажную грязь, она сжала руки в кулаки так, что костяшки её пальцев побледнели. Зарывая руки глубже в грязищу, она все сильней сжимала кулаки, впиваясь ногтями об грязные ладони. – Как ты себя чувствуешь? – позади раздался голос её брата. – Примерно так же, как и ты себя, – вяло ответила девушка. Вьюга подошел к Мире и опустился на корточки напротив неё. – Знаешь, нормальные люди используют скамейку. – С каких это пор меня можно отнести к разряду нормальных людей? Антон, улыбнувшись, погладил её белокурую голову. Мира, увернувшись от руки брата, пренебрежительно бросила: – Это я должна тебя жалеть, Антон. Помнишь? – Может, мне не нужна твоя жалость, – Вьюга поднялся и направился к выходу. – Может, мне не нужна твоя жалость, – повторила слова брата Мира. – Может... Может, ей и тогда не надо было его жалеть. Две недели она не разговаривала с Антоном, когда случилась трагедия с её старшим братом. Думала, что своими словами причинит ему боль. Скажет что-то лишнее или заденет его за живое. Намного проще было просто молчать, оставить его одного. Сейчас это звучит как-то ребячески, но тогда ей казалось, что это единственный выход. Вьюга кричал и винил себя в случившимся. – Это моя вина, – твердил он, закрывшись у себя в комнате вместе с годовым запасом алкоголя. Мира сидела под его дверью и слушала обвинительные речи своего брата. Она не плакала и не закатывала истерик даже тогда, когда увидела изуродованное тело Тимы. Ей позвонили на телефон и сообщили о произошедшем. Мира не поддалась истерики, а наоборот, собравшись с мыслями и стиснув руки в кулаки, она отправилась на то роковое место. Телепортировавшись из Дворца в Россию Мира прибыла на тот мост. Охотники и чистильщики занимались деталями, скрывая факт пребывания троллей на том месте. Вьюга раненый и шокированный кричал на людей. – Не трогайте его! Мира посмотрела в ту сторону, куда он указывал. От её старшего брата осталось две половинки. Она бы его даже не узнала, если бы не знала точно, что это он. Мирослава не оплакивала Тиму, не билась в истериках и не злилась. Ей было не положено. Теперь она должна дать продолжение своему роду. Артём постоянно находился с ней, успокаивал, когда она вздрагивала во сне или растормаживал ее, когда она могла резко запнуться на полуслове, задумавшись о чем-то своем. Другие думали, что ей все равно, но это было далеко не так. Скрывать свои чувства от посторонних - это стало ей в привычку. Только Артём знал, что там творилось у неё внутри. Какую рану оставила смерть её старшего брата, знал бы он, какую боль причинил ей своими словами при расставании. Внутри её уже не рана, а зудящая пустота. Мира поднялась на ноги и, достав из сумочки влажные салфетки, вытерла грязные руки. Под её ногти забилась грязь. "Мама разозлится", – ухмыляясь, подумала девушка. Мира направилась к выходу из сада Королевского Двора. Место, в которое она так стремительно направлялась, находилось в самом Дворце. Верней под ним. Черный мраморный подвал сохранял в себе постоянный холод и какую-то присущую только склепам черту жуткости. Отворив дверь подвала, который служил склепом, Мирослава прошествовала вниз по ступенькам, цокая своими каблуками. Десять идентичных дверей открылись её взору. Пять справа и пять слева от неё. Где находился склеп её семьи, она знала также хорошо, как и свое имя. Третья дверь слева. Медленно подойдя к ней, она протянула руку к округлой старинной ручке. Подняв левую руку, она дотронулась до герба своей семьи, погладив указательным пальцем букву "В", на которой расположился хост её Династии, Мира отворила дверь. Она рассматривала таблички с именами её предков. Показать, где находилась табличка её брата, она могла с закрытыми глазами. – Ты не боялся смерти, сынок, – раздался голос Натали. Мира замедлила шаг. Тима, правда, не боялся смерти. Мирослава не знает никакого охотника из своего окружения, которые бы боялись смерти. А чего её бояться? Жить намного страшней. Её брат был намного храбрей её. Он не боялся ни смерти, ни жизни. Он ловил самые мелкие детали и самые яркие эмоции и погиб, как храбрый воин. – Ты чего здесь стоишь? – спросила Нина Антоновна из-за спины Мирославы. Мира, повернув голову, улыбнулась бабушке и прошла дальше в помещение. Её отец стоял напротив Антона и о чём-то беззаботно разговаривал. Мирослава не узнавала брата. В прошлом году в этот же день Вьюга закрылся у себя в комнате и не выходил из неё до следующего дня, а через день он совершил недельное турне по барам Парижа. Мирослава злилась на брата, сколько можно было не просыхать? Она твердила ему, что это не его вина, что такое в их мире случается постоянно! Но он её не слушал, утопая свои проблемы на дно очередной бутылки вискаря. И так было почти постоянно, от прежнего Антона не осталось и следа. Беззаботный мальчишка с несерьезным нравом превратился в свое жалкое подобие. Играя на публику, мол, все в порядке нечего обо мне волноваться. Но вот только Мира волновалась, ведь всё было далеко не в порядке. Но сейчас наблюдая за ним, она не могла понять, что же не так. Он улыбался и даже шутил с отцом. Не наиграно, а искренне. Она-то могла отличить фальшь. Мира подошла к брату и тихо извинилась за сцену в саду. Вьюга кивнул головой, принимая её извинения. Антон улыбнулся и положил свою руку на её плечо. Мира чуть не отдернулась от такого жеста со стороны своего брата. – Ты чего? – также шепча, немного ошарашено спросила девушка. – Ничего, – помотав головой, ответил он. Но Вьюга лукавил, он не мог объяснить сестре причину своего спокойствия. Она бы не поняла, а если и поняла бы, то устроила скандал, обвиняю Кристину Ивашкову в использовании какой-то особенной магии. Но магия здесь была не причем. Антон и Тина проговорили всю ночь, парень так и не смог уснуть, а Ивашкова не смогла оставить раненного, поэтому она просидела с ним до утра, разговаривая, переменно обрабатывая его рану и меняя бинты. – Ты думаешь Мире, легко? – спросила она его. В её голосе не слышалось порицаний или даже любопытства. Она задала этот вопрос с каким-то покровительством в голосе. "И этой девушке только восемнадцать лет?" – удивлялся парень. – Нет, не думаю. Я не знаю, что с ней. Она никогда не показывает своих чувств мне. – Я думаю, – осторожно начала Тина, – что ей не менее больно, чем тебе. Это очевидно, Антон. Она потеряла одного брата, так не дай же ей потерять ещё одного. Я понимаю тебя, но своим чувством вины ты душишь не только себя, но и свою сестру. Реши, Антон, что для тебя важней: призрачное чувство вины или вполне себе реальная сестра? Вьюга сглотнул подступивший комок в горле. Говорили ему об этом хоть раз? Бесспорно! Но то, как преподносила это Ивашкова - многое меняло. – Ты делаешь то, что является редким уделом для людей. Ты винишь не посторонних, а себя. Ты говорил мне, что не знаешь, что сложней для тебя: чувство вины, которое грызет тебя или его смерть. Так что же, Антон? Если смерть, то это пройдет, время лечить, как бы тривиально это не звучало, но это правда. А если чувство вины, – она запнулась и немного пренебрежительно взглянула на него, Вьюгу аж дрожь пробрала от такого проницательно взгляда, – то тебе точно никто не поможет. Потому что это низко, Вьюга. Не вини себя. Вина не воскресит твоего брата и не сможет тебя наказать. Она просто будет тебя пожирать и однажды поглотит полностью. И что тогда останется от тебя? Она выжидающе смотрела на него, требуя ответа на свой вопрос. Вьюга пожал плечами, не зная, что ответить на это. – Ничего, Вьюжин. Просто пустота. И тогда ты лишишь свою сестру второго брата. – Мира? – обратился брат к сестре. – Да? – Прости меня, – прошептал он, обнимая Мирославу. – За что? – Просто прости меня.***
Из дневника Дамьена. "1730 год. Франция. Париж. Я не решусь на это. Нет, я должен! Она дала мне то, чего я так страстно желал – власть. Сегодня я был в Королевском Дворе. Эти снобы, возомнившие себя владыками нашего мира, устраивают балы, демонстрируя свои способности, которыми наделили их ведьмы. Они аргументируют эти мероприятия дружескими встречами и невинным соперничеством между собой, но я знаю, что эти Балы они устраивают не для себя, а для нас, чтобы утереть нам нос и лишний раз доказать и показать на что они способны. Мол, держитесь, мы наступаем. Держитесь, нечисть, власть в наших руках! Да, мы нечисть! Но мы живет на этой земле дольше их. Когда-то она принадлежала нам, а сейчас мы не можем шагу сделать без их ведома. Ибсен сказала мне, что дальше будет все намного хуже, но нам надо ждать. Сколько мне надо ждать, Ибсен? Она много говорит со мной, объясняет помногу раз то, чего я не могу понять. Ждать... Это должна быть девушка. Черноволосая ворониха. Одна из Ивашковых. Её рождение принесет мне смерть. Ибсен не ошибается. Мне надо будет лгать, много лгать. Она сказала, что вампирам не привыкать ко лжи, так что это не должно меня смущать. Но ложь? Я не любил врать, когда был человеком, а человеческого во мне ровно столько же сколько и сверхъестественного. Я ещё помню, какого это быть человеком. Врал ли я, когда во мне циркулировала кровь, и билось сердце? Да. Нравилось ли мне? Нет. Придется ли мне лгать в дальнейшем? Да. Будет ли, мне это нравиться. Определенно нет. Нет и да. Теперь эти два слова стали поперек моих принципов". "16 декабря 1740 год. Франция. Неизвестно. Прусские войска вторглись в Силезию и заняли её. Пруссы начали военные действия за Австрийское наследство. Они пытаются оспорить завещание императора и разобрать себе на куски владения Габсбургов. Если так и дальше пойдет, то от этой династии останутся только одни заметки в моих дневниках. Люди... Собаки, стервятники, ни на что не годные сволочи. Ты сам был таким, Дамьен. Был? Да, точно. Я тоже был человеком. Войны. Эти люди ведут войны, убивая своих близких. Хочется кричать на них, схватить этих представителей власти за горло и давить их хрупкие шеи так, что бы глаза вылезали из орбит, а лицо синело от нехватки кислорода... Меня тоже ждет война. Я сам её развяжу, но для достижения более благородных целей. Я не буду делить имущества Габсбургов или оспаривать завещание Карла VI. Я подарю свободу своему народу и Истинную Королеву своим врагам. Я намного благородней и щедрей, чем смертные..." "23 августа 1800 год. Великобритания. Англия. Они называют нас Королевской нечистью. Некоторые из них всерьез думаю, что это они подарили нам власть. Раз уж они оставили нас в живых, то мы обязаны им чем-то. Насколько же они смешны. Этот дневник пропитан ненавистью к этим жалким Охотникам. Кого ты ненавидишь, Дамьен? Власть, которую им так опрометчиво подарили или само существование этих полулюдей? Власть, власть, власть... Интересует ли меня что-то кроме нее? Наверное, нет. Что мне дала это жалкая власть? Кем я владею? Жалкой стайкой вампиров? Нас осталось так мало... Обращать людей, даровать им бессмертие... Разве не это должно быть моей целью? Нет, эти полулюди, которые именуют себя титулованными Охотниками, запретили нам обращать людей. Неповиновение приводит к одному – смерть. Их реформы загубят мой народ. Вампиры не бессмертны. Не все. Нет, нас нельзя убить, но наш час когда-нибудь да пробивает. Стигматы... Страшное слово, запретное слово, жуткое слово. Когда я пишу его или произношу в своих мыслях, то мое перо надламывается и оставляет кляксы на пергаменте. Стигматированые вампиры – убийцы, ночной кошмар маленьких детей, да и многих взрослых тоже. В отличие от остальных я знаю, когда придет мой час. Ибсен мне сказала. Да... Она сказала. Черноволосая девчонка принесет мне смерть. Сто или двести лет. Это не важно. Я живу уже так долго, что время сплелось в одну полосу. Я не различаю часов от дней, а недель от месяцев". "19 апреля 1823 год. Великобритания. Уэльс. Мне нравится Великобритания. Здесь не солнечно, туманно. В самый раз для французского вампира. От моего клана практически ничего не осталось, они требуют живой крови, которую я, конечно, не смогу им предоставить. Мы перебиваемся туннельными крысами больными чумой. Но такое питание скорей приведет мой клан к стигматам, и они погибнут. Все до последнего. И я останусь один. Кем я тогда буду владеть? Зачем тогда я согласился на условия Ибсен, если не буду иметь власти? Зачем тогда все это? Мне не стыдно признаться в том, что мне страшно. Да, мне страшно. Определенно страшно. Я озабочен идеей владеть миром. На минувшей недели, а может и в прошлом месяце, не помню, я познакомился с новой Госпожой фейри. Рамония. Прекрасней существа я не видывал. Она подобно дуновению ветра в Загадочном Лесу. Такая легкая, нежная и одновременно устрашающая. Идеальный союзник. Ей я расскажу всю правду, когда придет время, но не сейчас. Сейчас она мне нужна будет как друг, однажды она поймет весь план, как и я когда-то его понял".***
Мирослава и Антон сидели на ступеньках у выхода из подвала. – Что с тобой происходит? – озадаченно спросила сестра. Она все никак не могла успокоиться, её брат был таким спокойным, таким... прежним. – Тебе что-то не нравится? – наигранно грубо спросил Вьюга. – Да... то есть, нет, – Мира потерла переносицу и слабо улыбнулась, – не пойми меня не правильно, но ты сейчас такой спокойный. Неделю назад ты бы уже впал в депрессию, а сейчас... – она не могла подобрать нужных слов. Наверное, впервые острая на язычок Мирослава Вьюжина не могла найти подходящих слов. – Что произошло, Антон? Вьюга, ухмыльнувшись, исподлобья посмотрел на сестру. – Кристина мне кое-что сказала... – Кристина? – удивилась Мира. – Да... она сказала, что тебе также сложно, как и мне, наверное, даже больше. Ты потеряла Тиму, а из-за моего чувства вины теряешь и меня. Я никогда не думал об этом так. Мира, она права? Мирослава долго молчала. Молчание было её жизненной позицией. Лучше я промолчу, чем что-то скажу. Это правило она использовала чаще остальных. – Права, – кратко ответила она. Вьюга тяжко вздохнул. – И что? Её слова избавили тебя от... вины? – Конечно, нет. Она сказала, что я сам должен себя простить, но даже тогда чувство вины не пройдет. Просто однажды я буду смотреть на это иначе. Но пока я буду ждать этого "однажды", возможно, пройдет целая вечность, а я не хочу жить в ожидании этого "однажды". Я хочу правильно прожить свою вечность, и тогда я отпущу и посмотрю на свое чувство вины с другой стороны. Я хочу, чтобы моя сестра не переживала за меня, я не хочу причинять ей боль. Мирослава смахнула подступившие слезы и крепко обняла Вьюгу. – Кто бы мог подумать, что Тина Ивашкова такая мудрая девушка, – прошептала она брату. Вьюжины долго сидели в тишине, прислушиваясь, к ровному дыханию друг друга. – Если, я когда-нибудь, умру, – начала Мира. – Что значит когда-нибудь? – В смысле? – не поняла девушка. – Ну, ты же не собираешься становиться бессмертной? Мира, закатив глаза, продолжила: – Когда я умру, то похороните меня не в семейном склепе. – Почему? – Здесь просто ужасно. Не хочу, чтобы это стало моим последним домом. – Если так, то я тоже не хочу. Похороните меня где-нибудь в Королевском Саду. – Почему там? – Это твое любимое место, так ты будешь чаще меня посещать, – уверено заявил парень. – У тебя с тем местом много чего хорошего связано. Первый поцелуй и все такое, а там ещё и я буду. Могилка такая листиками присыпанная, – театрально хныкая, изъяснился Вьюга. Мира ударила его в плечо. – Ай, больно! – завыл парень. – Что несешь, придурок? А мне-то показалось, что ты поумнел. – А что такое? Ты первая начала. Если я когда-нибудь умру,– передразнивал сестру парень. Мирослава поднялась со ступенек и заспешила к двери. – А что такое? Вполне себе поэтично. Я же серьезно, Мир, – давясь смехом, кричал Вьюга поспешно удаляющейся сестре. – Повзрослей! – крикнула в ответ девушка, захлопывая дверь. – Ни за что! Только как тяжелая деревянная дверь затворилась за Мирой, уголки губ Вьюги поползли вниз. Он, бросив тяжелый взгляд на закрытую дверь, развернулся и заспешил к склепу своей Династии. Отворив дверь, Антон, пропетляв по коридорам, достиг цели. Он остановился напротив бронзовой таблички. Принц Вьюжин Тимофей Константинович 1987-2011 гг. Опустившись на корточки, он погладил выгравированные буквы. Под этими табличками находились задвижные шкафчики, в которых хранился прах умерших. – Мне не просто, Тима, – обратился Вьюга в пустоту. – Мне чертовски жаль. Я виноват! Я виноват! Виноват! Его голос раздался эхом: – Виноват, виноват, виноват. – Виноват, – более тихо повторил парень, закрывая глаза ладонями и тихо всхлипывая. Где-то в параллельном мире, вход в который когда-нибудь будет доступен каждому человеку, светловолосый парень присел возле своего брата и стал наблюдать за своей могильной доской. Покровительственно положив руку на плечо парня, он сказал: – Да ни в чём ты не виноват, глупый. Вьюга резко поднял голову и обернулся назад, глядя на свое плечо. Он отчетливо чувствовал чью-то руку, но никого не видел. Рассмеявшись, он стал вытирать влажные, распухшие глаза. Силуэт светловолосого парня поднялся и заспешил в темноту, из которой явился. – Живи, Антон, за нас двоих! – весело крикнул он, прекрасно зная, что брат его не услышит. Вьюга, конечно же, не слышал, но он чувствовал. Цепкая рука, которая стискивала его горло, разжала свою хватку. Чувство вины не отпустило его, но оно перестало душить.***
Из дневника Дамьена. "15 декабря 1824 год. Франция. Болье-Сюр-Мер. Я вернулся на родину. В Великобритании погибло больше половины моего клана. Плохое питание дало свое. Стигматы распространились на телах слишком быстро. Я сам лично убил их. Зато они не мучились, я сделал это быстро и безболезненно. Завтра состоится очередной Зимний бал. Сколько я уже не был во Дворе? Скорей всего эти полулюди думают, что я покрылся стигматами и подыхаю где-нибудь в канавах Лондона. Уверяю, мне бы этого хотелось, но я разочарую их. Мне ещё жить и жить. Если повезет, я увижу их крах, но это вряд ли. Стигматы – гниющие, кровоточащие раны, которые покрывают тела вампиров. Было бы хорошо, если бы все кончалось только на этом. Когда раны распространяются по твоему телу, ты перестаешь себя контролировать. Единственное, что тебе хочется – это есть. Выпить всю кровь из вен блажащего человека, некоторые не брезгуют даже своими товарищами. Мы сходим с ума. И самое ужасное то, что ты не знаешь, когда придет твой конец. Через двадцать, пятьдесят, сто, двести, триста лет. Завтра, сегодня? Когда? Я знаю когда, но мои братья и сестры..." "17 декабря 1824 год. Франция. Париж. Снобы, твари, уроды, напыщенные ублюдки... Я могу очень долго продолжать этот список. Эти полулюди с каждым днем все больше и больше подбираются к нашим владениям. Мы не убиваем людей, но это не мешает им убивать нас. Я завожу все больше новых знакомств, к нужному времени я соберу армию повстанцев". "21 октября 1890 год. Франция. Неизвестно. Просветление. Озарение. Я узрел красоту. Девушка. Такая красивая, но такая смертная... Её зовут Жаклин. Молодая портниха. Я сразу же, без излишеств, признался ей, кем являюсь. Она не испугалась, но попросила меня об одном... Она умирает, у неё что-то неизлечимое. Человеческая медицина не в силах ей помочь. Жаклин попросила меня обратить её. Конечно, я отказался. Нет, не из благородных намерений... Меня убьют, если узнают, что я обратил человека. Я предложу ей помощь другого рода. Я поговорю с Ибсен, она достанет ей нужные лекарства, эльфы творят чудеса со своими травами". "30 октября 1890 год. Франция. Неизвестно. Она отказалась... У неё больше нет сил для борьбы, жизнь покидает её. Я предложил ей альтернативу - лекарства, которые её излечат, но она отказалась. Ей нужно бессмертие. Я объяснил ей, что бессмертие - это совсем не то, что она себе представляет. Да, бесспорно, она проживет дольше человеческих лет, но не вечно же. Она не слушает. В лихорадке и в забвении она зовет меня. Умоляет и просит. Жаклин, ты погубишь меня!" "2 ноября 1890 год. Франция. Особняк Князя Вампиров. Я принес её в свой клан. Её кровь была так сладка. Это придало мне сил. Человеческая кровь... Я объяснил Жаклин наши порядки и её место в нашем мире. Многое она не понимала, а то, что понимала, с тем была несогласна. Её нрав оказался не таким покладистым, как мне казалось. Я доверился ей. Мы придумали историю. Я нашел её в одной из канав Парижа. Голодную и немощную я принес её к себе уже обращенную. Они поверили. Я опять лгу... Ха, я и в дальнейшем буду лгать ради женщины. Это твой рок, Дамьен, Князь Вампиров". "1899 год. Россия. Неизвестно. Я отправился на родину Охотников, чтобы найти новых союзников. Мой клан меня не понимает. Считает меня сумасшедшим. Якшается с Провидицей. Видимо с ним что-то не так. Вы, правда, думаете, что я не слышу ваших грязных сплетен? Жаклин кое-что придумала, кое-что незаконное, но это сможет нас спасти. Питание донорами. Мы не убиваем людей. Они добровольно отдают нам свою кровь за деньги. На что только способны люди ради денег, страшно подумать. Пока нас не поймали, мы сможем так существовать. Мой клан разделился на два табора. Некоторые из моих старых товарищей стали прислушиваться к мнению Жаклин больше, чем к моему. Какую игру ты затеяла, Лина?" "1900 год. Россия. Неизвестно. Больше половины клана покинуло меня вместе с Жаклин в предводительстве. Они назвали её своей Княгиней. Теперь есть два клана вампиров. Мои верные друзья, однажды вам все это вернется. Если Ваша вера в меня не иссякнет, то я дарую вам все, чего вы возжелаете". "1920 год. Франция. Париж. Мы пережили Войну. Задействованы были все, не только смертные. Нечисть посчитала, что сейчас самое время для того, чтобы пуститься во все тяжкие. Сколько же было убито людей. Реки крови... Одновременно захватывающие и пугающие действие. Я заперся у себя в кабинете и не выхожу уже месяц. Мне приносят кровь и важные депеши. Все остальное неважно. Сегодня я получил письмо от Жаклин. Она требует моего визита. Это жалкая сучка, отобравшая мою семью, требует МОЕГО визита? Стоит мне лишь пальцем пошевелить, и её не станет. Да, Князь Вампиров Дамьен, якшается с Провидицей, но они не знаю, что это дружба приносит свои плоды. Ведь именно эта старуха подарила мне звание Князя Вампиров. Я спрашивал её о том, как же у нее получилась. Она ответила, что для такой могущественной женщины, как она, это мелочи. Я поверил". "15 апреля 1939 год. Неизвестно. Мне больно за людей. Я чувствую, грядет что-то ужасное. Война. Великая война всех народов. Не только человеческая, полулюди также буду сражаться. Они ведь считают себя благородными. На чьей стороне ты, Дамьен? Чёрт его знает! Ждать. Жди. Сегодня ко мне приходила Рамония. Я сказал ей, что сейчас ещё не время, она же попросила меня явиться к её "народу холмов" на цветущие холма Загадочного Леса в их жилище". "17 апреля 1939 год. Загадочный Лес. Цветущие холма фейри. Здесь просто ужасно. Многие из нечисти покидают эти места. И я их понимаю! Фейри, эльфы, друиды, ведьмы, ведьмаки, гномы - все они убегают, селятся вместе с людьми. Некоторые из них соглашаются на работу в Королевских особняках охотников. Эти полулюди только рады. Что же вы делаете, твари? Рамония зла. К её владениям подступает мрак. Сегодня на моих глазах она убила человека. Изыскано. Не смей пускаться в пляс с фейри. Я сам чуть не начал танцевать. Заводные мелодии под жуткий смех "народа холмов" сведут любого с ума. Этот бедный человек плясал с рассвета до ночи, пока не упал в изнеможении, но они не прекратили... Он танцевал и танцевал, пока не умер. Не знаю, может, у него сердце остановилось? Я спрашивал у Рамонии о том, не боится ли она, что её поймают и убьют. Она отмахнулась и сказала, что её не за что не захватят. Конечно нет, ведь слова фейри всегда сбываются. Они пытались меня накормить и напоить. Думаете, я дурак? Не смей ничего есть или пить на цветущих холмах иначе останешься там навсегда. Рамония показала мне весь Загадочный Лес, она обещала познакомить меня с Лордом эльфов Асмандом, владельцем Загадочного Леса". "20 апреля 1939 год. Загадочный лес. Эльфийская чаща. Асманд – благородный эльф, но такой беззащитный. Эти порядки эльфов... Они вовсе не сказочные добрые существа, которыми я себе их представлял, когда был человеком. Я не думаю, что он сможет стать моим союзником, к сожалению, эльфы не бессмертны, а я не знаю, сколько ещё нам предстоит ждать". "1939 год. Загадочный лес. Туманный ров банши. Банши – жуткие женщины. Хуже союзника себе и представить невозможно. Их вопли это собрание детского плача, завывания ветра и воя волков. Говорят, что именно от их народа пошли истоки сил Провидец. Они очень похожи. Такие же белые, как снег, спутанные волосы, красные и вечно заплаканные глаза. Носят только черные плащи с капюшоном, который закрывает их лица. Нет, от такого союзника я откажусь". "1940 год. Загадочный лес. Горная страна гномов. Больше года я провел в гостях у Рамонии. Жить с фейри невыносимо, но все же это лучше, чем в том мире, где правят полулюди. Тирон Бесстрашный - Старшина Гномов и хозяин Горной страны оказался не таким бесстрашным, как я его себе представлял. Добраться до Горной страны оказалось невероятно тяжко даже мне, физически сильному вампиру. Насколько же богаты эти копатели шахт. Высоченные мосты, вырубленные из камня, ведут в замок Тирона. Немереное количество золота, драгоценных камней, украшений рассыпаны и разбросаны по мраморным полам его дома. Я предоставил ему все аргументы, но он отказался. Он не будет моим союзником, но и поддерживать Охотников также не станет. Он будет сохранять нейтралитет. Я согласился хотя бы на это". "1941 год. Где-то в СССР. Как я и предвещал... Великая Отечественная Война! Война Союза Советских Социалистических Республик против нацисткой Германии и её союзников. Будет что-то страшное... Рамония твердит, что это меня не касается, но я не могу стоять и смотреть на то, как гибнет род людской! Я выступил на фронт, покинув свой клан, но это только на время". "1950 год. Франция. Париж. Наконец-то я вернулся домой! К своему клану. Мое долгое отсутствие дало о себе знать: многие мои товарищи, не выдержав моего постоянного отсутствия, перешли на сторону Жаклин. Я их не виню, наверное, я поступил бы точно так же". "1968 год. Испания. Барселона. Барселона в сумерках, как Амстердам днём. Приводит в забвение. Мой клан пошел за мной. Я обещал им горы свернуть. Но... смогу ли я? Кто я такой? Я эгоист. Большую часть времени мне наплевать на них. Большую часть времени мне и на себя наплевать... Гуляя по ночным улицам и подворотням Барселоны, я обнаружил Собор Святого Креста и Святой Евлалии. Когда я был человеком, то я верил во Всемогущего, но став проклятым вампиром – религия стала мне недоступной. Ибсен уверяет меня в том, что ОН существует. Если ОН существует, то почему тогда существуют такие, как я? Я стоял и смотрел на готические арки Барселонского собора. Вход в священное место мне перекрыт. Запах ладана вскружил мне голову, я буквально чувствовал вонь гниющей плоти. Я не раз видел, как полулюди убивали моих товарищей, окуная их в святую воду. Их тела гнили... Неповторимое зловоние. Не помню, сколько я там стоял и наблюдал. Может час, может два, а может всего пару минут, но с забвения меня вытащила какая-то женщина. Она что-то говорила по-испански, проклиная и, наверное, сквернословя. Верующие отлично чувствуют потустороннюю силу". "1994 год. Франция. Париж. Сколько мне ещё ждать? Ждать... ждать... ждать... Я нашептываю это слово уже несколько дней. Мне хочется умереть! У меня больше нет сил. А были ли они у меня когда-то?" "1 июня 1994 год. Россия. Особняк Принца Владимира Ивашкова. Бал Почтения Принцессе Ивашковой. Очередной бал Почтения. Уже и не посчитать на скольких балах я был, но этот оказался особенным! Черноволосая девочка с такими яркими зелеными глазами, совсем маленькая... Князь Вампиров дарует будущим Принцам и Принцессам дар долголетия своим поцелуем в чело. Эта девочка... Я почувствовал! Я ещё не знал, но я почувствовал. Я не смогу это объяснить – это надо почувствовать! В этом маленьком комочке жизни вибрировала невероятная энергия. Ибсен, выйдя из спальни Принца Ивашкова, сразу же направилась ко мне. Мне и без слов было ясно, что мы её нашли! Нашу Истинную Королеву! Она кратким кивком головы подтвердила мои догадки. Меня наполнила энергия. Наконец-то! Это она, она, она. Её зовут Кристина. Черноволосая ворониха... Ибсен дала мне новое задания. Она видит её так, как может видеть Провидица. Её жизни будет угрожать опасность, но она заверила, что девочка невероятно удачлива и этой удаче я должен посодействовать..." "2001 год. Загадочный Лес. Эльфийская чаща. Эивиндр – я ещё никогда не встречал подобных эльфов! Месть обуздала его разум, и я его понимаю. Охотник убил его жену за какое-то совершенно несправедливое дело. У него осталось трое детей. Он был бы прекрасным союзником, если бы занял место Лорда... Я могу это устроить. Однажды ты, Эивиндр, станешь Лордом Эльфов и Загадочного Леса". "2001 год. Великобритания. Англия. Лондон. Меня никто не видит, но зато я вижу всех. Я постоянно наблюдаю за девочкой. Сегодня было решено её отцом отправить Кристину в Великобританию. Он боится. Я бы тоже боялся за свое дитя, но это дитя свершит то, что неподвластно никому! Провидица сказала мне не бояться. Все идет по плану. Ибсен никогда не ошибается, поэтому я отправился вслед за Кристиной". "15 января 2001 год. Великобритания. Англия. Лондон. Её отца убили. Ибсен пропала. Только я знаю, где она, больше никто не должен знать – это под запретом! Девочка плачет и не выходит из своей комнаты. Убийца Короля Владимира понесет свое наказание, но ещё очень не скоро. Не переживай Тина, ты сама покончишь с этим... Власть пагубна, наконец, я это понял, но не убийца её отца..." "2005 год. Великобритания. Англия. Лондон. Девочка растет. Она обучается языкам и боевым искусствам. Отец хорошо позаботился о ней. Дмитрий - её брат - редко её навещает, но заметно, как он любит свою сестру. У меня тоже была семья, о которой я заботился и любил. Сейчас же у меня есть мой клан и Кристина Ивашкова". "2012 год. Великобритания. Англия. Лондон. Началось! Метаморфозы. Ей страшно, а мне страшно за эту девочку... Могу ли я теперь называть её девочкой? Она так выросла и ей страшно... Ибсен не дает о себе знать, ей тоже страшно... Её могут найти и убить". "2013 год. Россия. Особняк Ивашковых. Да! Свершилось! Она дома и она знает. Осталось совсем чуть-чуть и Династии падут, и тогда ты - Кристина Ивашкова - станешь Истинной Королевой!" "15 декабря 2013 год. Франция. Болье-Сюр-Мер. Королевский Двор. Сегодня я впервые заговорил с ней. Дерзкая девчонка! Какие овации она сняла с этой публики... Принцесса Хостинг. Рамония практически влюблена в неё. Она поддержала план Ибсен и вместе с ней и мой. Эивиндр сомневался. Он не знает всего плана. Я не смогу ему это объяснить, он не Рамония, он не поймет. Нам надо дождаться Летнего Бала и тогда..."