его последнее поле битвы

Бэтмен не проронил ни слезы. Вместо него плакал Брюс. Маленький мальчик Брюс, который не смог спасти своих родителей. С тем же успехом он не смог спасти своего лучшего друга и человека, которого когда-то по-настоящему любил. Брюс всматривался в ночной Готэм, по его щекам текли слёзы. Бэтмен сдерживал эмоции маленького мальчика и не давал ему зарыдать. Бэтмен отлично контролировал ситуацию, несмотря на то, что в глубине души он до сих пор слышал последние слова Кларка, как его сильный низкий голос хрипло прошептал: «Тебе не нужно всегда быть сильным для всех». Их первая встреча сопровождалась заинтересованными палящими взглядами, она была похожа на размытое пятно из разбитых светодиодов зала. Никому тогда не было известно, что взгляды миллиардера посвящены не красавице Лоис Лейн. Всё казалось таким знакомым: крепость тела, глаза, лицо. Неуклюжая походка не смогла обмануть величайшего детектива планеты. Он проследил за репортером Дэйли Плэнет до дома и убедился в своей правоте. Он обезличил человека из стали. Брюс сбежал через окно, чтобы не попасться. И с запозданием осознал, что Супермен владеет рентгеновским зрением. Вышло неудобно. На одном из благотворительных вечеров, устраиваемых в поместье Уэйнов, они встретились по-настоящему за парой бокалов шампанского. Бэтмен анализировал каждый шаг Кларка Кента, Брюс Уэйн отбросил формальности и не постеснялся завязать разговор. Он отвёл Кларка подальше от чужих глаз. Он хотел говорить с ним обо всём важном и не стоящем внимания тоже. Ни Брюс, ни Бэтмен никогда в своей жизни не были увлечены пустословием так сильно. Разговоры завершились в подсобке за закрытой дверью в страстных поцелуях, и Бэтмен ничего не мог поделать с Кларком, который сильно нервничал и раскраснелся ещё больше, стоило ему предложить подняться в спальню на другой этаж. Спустя три месяца характер их встреч переменился. Они перешли от застенчивых рандеву на крыше в полночь (Кларк всё время бежал, стоило в Метрополисе чему-то случиться) к совместным выходным в пентхаусе Брюса Уэйна. Брюса не могло не привлекать то, что могучий человек из стали существовал в своей простой жизни в амплуа деревенского парня, нервничающего и краснеющего при одном упоминании слова секс. Его улыбка грела сердце Брюса. Взмокшие от горячего солнца черные волосы вечно падали на смущенное лицо. Кларк всегда был сверху, потому что Бэтмен любил, когда ему делали больно. Кларк старался быть нежным с Брюсом, но в порыве страсти и возбуждения терял контроль над своей силой, он не мог остановиться, даже если крики Брюса били ему по ушам. Он слишком хорошо понимал, чего от него требует Брюс на самом деле. Просыпаться в одной постели с Кларком стало невероятно приятной необходимостью. После смерти Рейчел Кларк всегда старался находиться рядом. В сильных руках и горячем дыхании Брюс и Бэтмен находили своё спасение. Кларк не мог поверить в то, что ему выпал шанс просыпаться в дорогом пентхаусе каждое утро. По близости всегда находился дворецкий, но это не мешало Кларку готовить каждый раз завтрак самому. Брюс предчувствовал, что той ночью всё было неправильно, он не должен был оставлять Кларка, но Бэтмен дорожил своим долгом. Бэтмен всегда ставил долг превыше всего. Ни Бэтмен, ни Брюс так и не смогли забыть выражение лица Кларка в их последнюю встречу. Кларк скорее всего знал, что с ним произойдёт нечто ужасное, но он не собирался отступать, потому что в нём крылось раздутое и непомерное желание поступать правильно и на благо других. Если бы Брюс или Бэтмен знали заранее о его жертве, они бы всё равно не смогли его отговорить. Кларк плакал, когда они занимались любовью, и это должно было взволновать Брюса. Тогда Кларк впервые назвал своё настоящее имя. Брюс стонал и хрипел под ним, произнося известное ему до этого имя, когда Кларк приложил палец к его губам и сказал: — Меня зовут Кал-Эл. Бэтмен до сих пор винил Брюса в том, что он первым начал спорить той ночью. Из-за каких-то дурацких трёх слов. Брюс, в свою очередь, перекладывал вину на Кларка, потому что Кларк первым зачем-то поднял этот разговор. После того, как они оба кончили, Кларк встал с постели и молча ушёл к балкону, по пути натягивая на себя костюм. Брюс прошёлся за ним, прижался к нему со спины и обнял его обеими руками, решив помешать ему одеться. Кларка это напрягло. Тогда Брюс потянулся к его шее, но сделал только хуже.  — Что не так? — Зашептал Брюс. Его руки уверенно схватили мускулистое тело Кларка, пальцы прошлись по твёрдому торсу. На это Кларк непривычно вздохнул.  — Уже три месяца прошло. Я назвал тебе своё настоящее имя. А ты так и не признался. Кларк схватил Брюса за руку, чтобы убрать её от себя, но не удержался от умышленного жеста, проведя пальцем по костяшке. Брюс усмехнулся себе под нос. Зря. — Не признался в чём? — Ты прекрасно понимаешь о чём я, Брюс. — Клак обернулся, его губы надулись от… обиды. — Я должен услышать это от тебя. — Зачем? Это просто слова. Кларк нахмурился. — Для меня это не просто слова, Брюс. Я говорил их тебе. Я даже Джимми их говорил. — Бэтмена свело от ревности. — Почему ты не можешь признаться мне в этом?  — Кларк, потому что не могу. То есть, Кал-Эл. Ты знаешь. Я не могу. У Брюса закололо в горле от неприятных чувств, он ощутил, как его лицо раскраснелось ещё сильнее. Он притянул Брюса к себе и сделал вид, что всё в порядке. Он сказал:  — Всё в порядке. Они оба понимали, что Кларк говорит неправду, но Бэтмен постарался не обращать на это внимание, оделся и отправился на патруль. «Уэйн Индастриз» перестала сотрудничать с корпорацией Лекса Лютора. До этого Брюс долго старался игнорировать общественное мнение. Акционеры жаловались на то, что социальный статус и популярность Лекса достигают небывалых высот, но его предпринимательская деятельность приносит смехотворную прибыль и оставляет желать лучшего. До Брюса пытался достучаться Фокс, но попытки не приносили результатов, никто не сдвинулся с места, упрямый миллиардер продолжил игнорировать проблемы, кишащие вокруг него. Он игрался со своим галстуком, вместо того, чтобы слушать. Галстук давил ему на шею, он наматывал его на пальцы и тянул назад. Галстук напоминал ему петлю. Альфред наблюдал за мастером из-за угла и ничего не говорил. Он вздохнул и приложил ладонь ко лбу. Прошло три месяца с той злосчастной ночи. Брюс отказался снимать любимый галстук Кларка. В ту самую ночь Брюс проводил своё время на свидании с прекрасной дамой. Это было не настоящее свидание, а фальсификация для поддержания репутации. Телефон в его кармане не переставал докучающе звонить, номер ему был незнаком. Он смог ответить только тогда, когда Вики или Кэнди или как-её-там ушла. — Да? — Мастер Брюс? Наконец-то вы взяли трубку. В голосе Альфреда не была ни намёка на привычное остроумие. У Брюса в горле застрял ком. — Говори же. Альфред наблюдал за мониторами в Бэтпещере. Брюс слышал, как они работали на заднем плане. В руках дворецкого задрожал телефон, он попытался подобрать слова и объяснить происходящее на камерах как можно проще. — Кларк. — Брюс резко остановил бэтмобиль. — Брюс, он… он падает. Боже, он без сознания. Через минуту Брюс уже бежал по коридору пещеры. Его лучший друг, человек, которого он по-настоящему любил, в эту секунду скончался от сильного удара. Прошла неделя. Бэтмен снова и снова пересматривал злосчастные записи на мониторах. Он не поверил Альфреду тогда, но был вынужден верить ему сейчас, потому что доказательства лежали прямо перед его носом. Он не поверил в происходящее в нужное время, а потом, через неделю, обнаружил в телефоне одиннадцать пропущенных звонков. Альфред клялся, что звонил только десять раз и не оставлял никаких голосовых сообщений. Паззл собирался в мрачную картину. Когда Кларк падал, он звал Брюса на помощь, криптонит въедался глубже в его сердце, телефон посреди записи сломался от того, как сильно пальцы Супермена сжали его в кулак. — Тебе не нужно всегда быть сильным для всех. Брюс, я люблю тебя. Я хочу, чтобы ты знал. Я не думаю, что я… Брюс прокручивал у себя в голове эти слова снова и снова. В конце концов он не выдержал и разрыдался. «Тебе не нужно всегда быть сильным для всех». Брюс знал, что он должен оставаться сильным во что бы то ни стало. Но сказать в ответ: «Я люблю тебя», не значит проявить слабость.