что-то начало меняться

      Дети рождённые в борделе, редко сыскали заработок за его пределами к моменту своего взросления. Особенно это касалось девочек, чья судьба заранее была помазана гадкими пятнами похотливых слов и мерзостного секса с не любимым человеком.       Та же участь постигла и Умэ, в момент когда у неё пошли первые месячные. Как бы она не плакала горькими слезами прижимаясь к брату по ночам. Как бы не умоляла хозяйку дать ей ещё немного времени, первый рабочий день настал. А потом следующий, еще один, и так прошёл долгий месяц полный белых пятен в воспоминаниях. Весь тот кошмар и боль, Умэ старалась не запоминать, упуская как минимум половину дня мимо себя. И та детская искра в глазах первой красавицы квартала, угасла казалось безвозвратно.       - Третий клиент просит тебя сменить, Даки!       Потупив взор на свои босые ноги, девушка виновата всплакнула как маленький ребёнок, позволяя слезам пробежать по покрасневшим от стыда щекам. Хозяйка проявляла к ним милосердие долгие годы, позволив ей и Гютаро остаться прислуживать в её чайном доме с момента смерти матери. Но вот с работой проститутки у юной особы всё не клеилось от слова совсем.       Умэ тяжело было расслабиться во время секса и элементарно дать мужчине хоть каплю ласки, не смотря на всё наставления и добрые слова старших сестёр. В теорий она была сильна, но на практике эти знания и навыки всё ни как не работали. Мужские прикосновения вызывали откровенное раздражение с мурашками ужаса по коже. От поцелуев тошнило так, что рвотные позывы случались во время поцелуев. Запах секса вызывал рвоту, прямо во время работы. Умэ должна была стать проституткой, ей твердили это с первых дней жизни, но она оказалась к этому совершенно не готова.       Милое личико с небесно голубыми глазами привлекали клиентов, заманивать к себе мужчин Умэ даже не пришлось учиться. Внешность сама всё решила ещё много лет назад. Некоторые даже специально захаживал в заведение с вопросом, работает ли это прекрасное чудо с белоснежным волосом. Целенаправленно ждали того момента, когда девочка созреет.       - Завтра, у тебя будет новый клиент, постарайся не потерять его. Или я продам тебя в другое заведение, а брат твой пойдёт на улицу!       Когда дело касалось самой работы, внутренности девушки сворачивало в комок боли и отвращения к происходящему. Словно её не клиент трахает, а какой-то болотный монстр с запахом тысячи обгорелых трупов. Их взгляды полны плотской похоти, их прикосновения как к какой-то дешёвой игрушке, их голоса с льющейся из уст горокой лестью. И каждый мужчина был по своему отвратителен, мерзкие слюни, грязные сальные волосы с перхотью, запах гнили из рта. Это не возможно было терпеть, поэтому девочка застывала как бревно, не издавая лишних звуков и не смея пошевелиться. Мечтная только об одном, чтоб это побыстрее прекратилось.        Мужчины – Отвратительны!       Проведя весь вечер за осмыслением своей жизни, Умэ лениво ковыряла в тарелке свеже сваренный братом рис. Сегодня они ужинали на улице, наблюдая за светлячками у старого персикового дерева во внутреннем дворе. Лёгкий ветер шелестел свежей листвой, умирающий месяц прятался за зелеными кронами деревьев. Завтра очередной мужчина будет к ней прикасаться, нужно дать в ответ какие-то эмоций. Чтоб сохранить работу, сохранить дом и кров. Хотя бы что-то, но… как?       - Гютаро, ты когда-нибудь целовался?       - Один раз, - Ответил юноша с набитым ртом, всё пихая и пихая в себя рис, ещё бы, он ведь два дня не ел – Кашибо как-то пригласила к себе, тогда с клиентами было плохо, а у меня как раз денег хватило.       - Можешь меня научить?       Закашляв от услышанного, так что рис из рта по халату рассыпался. Гютаро поднял полные шока глаза на сестру. Её восторженное личико с ярко горящими в лунном свете глазами, слегка пугали молодого человека. Такие странные мысли в голове у этой девочки, каждый раз выдаёт что-то новое и ещё более странное.       - Зачем тебе это? Ты же уже умеешь.       - Нет, у меня не получается. Клиенты уходят не довольные, злые, больше не возвращаются. Если я немного потренируюсь, то дела пойдут лучше.       - Почему я? Попроси старших сестёр, они научат.       - Они учили, с девушками поцелуй другие. Они делают это ласково, с любовью, мужчины не такие. То что мне показывали, не работает. Пожалуйста Гютаро, я могу лишиться работы.       Судя по тому как Умэ поджала пальцы в ладонь, еле сдерживая слезы смотрела прямо в глаза. Ситуация была действительно на грани. Работа для Умэ значила многое, все её мечты и планы зависели от начального заработка. Отчаянно вздохнув, Гютаро отложил чашку с рисом в сторону, неуверенно пододвинулся к сестре поближе.       - Хорошо, но только не долго, договорились?       Отложив свою тарелку, Умэ слегка стряхнула невидимые пылинки с халата, чуть пододвинулась к брату и как-то по детски зажмурилась. Словно готовясь к очередной пытке, она резко задрала голову кверху выпячивая губы на подобие телёнка ищущего вымя. Гютаро лукаво усмехнулся, вроде бы у его сестрёнки куда больше опыта в этих делах, а ведёт себя так, словно впервые целуется. Забавно и робко, это даже умиляло.       Наклонившись так чтоб еле-еле касаться губ, Гютаро осторожно пригладил Умэ по щеке своей костлявой ладонью. Давая понять, что ничего плохого не случиться и он её не обидит. Чуть разомкнув губы, он слегка прихватил нижнюю губу девочки своими. В ответ никаких действий не последовало. А ведь именно на этом моменте работницы заведения должны прикладывать всё своё женское обаяние. У Умэ действительно были проблемы.       - Тебе страшно? – Отодвинувшись с лёгким разочарованием, Гютаро внимательно разглядывал застывший ужас на лице сестрёнки – Умэ, если что-то не так, ты должна мне об этом сказать.       - Нет, продолжай.       - Ты этого не хочешь.       - Продолжай! Я должна научиться.       На вторую попытку поцелуя Умэ уже постаралась ответить как смогла, робко сминая бледные уста брата своими. Его запах был даже хуже, чем у мужчин которые заглядывали в их заведение, но от чего-то от него не тошнило. Медленно в груди под сердцем разрослось что-то тёплое, похожее на радость и ликование. Такие чувства были в детстве, когда братик приносил ей сладости из города. Девочка стала напирать, углубляя поцелуй с невинного и братского до жадного с желанием выпить все эти чувства до дна. Сердце в груди учащённо забилось, разгоняя кровь по всему телу вместе с неведомым ранее возбуждением. Захотелось ещё и ещё, в первые в жизни.       Не было того мерзкого чувства отвращения как при близости с другими мужчинами. Гютаро не хотелось от себя оттолкнуть, демонстративно утереть его слюни с губ рукавом кимано. Наоборот, непонятное и неведомое ранее желание прикасаться к чужому телу, удивляло юную проститутку. Она ведь всегда могла спокойно обнять брата, уснуть с ним в одной постели, даже поцеловать в щеку. Но сейчас, в этот момент, прикосновения имели совсем другой характер. Обжигающая изнутри близость согревала душу. В животе свилась в комок змея, сладко шипя прямо между ног.       - Умэ – Сколотые зубы стукнулись об целые, хриплый голос возбуждено прошептал – Хватит, стой.       Зарывшись пальцами в грязные волосы на затылке брата, Умэ только сильнее прижималась к нему. Не желая расставаться с такими прекрасными ощущениями. Если бы она только знала, что поцелуй могут быть такими яркими и желанными, то давно это сделала с братом.       - Пожалуйста, - Хрипит Гютаро, осторожно убирая её руки и слегка отстраняясь - Остановись.       Жадное дыхание раздувало грудную клетку, развязавшейся халат оголил фигуру Умэ, опухшие алые губы девочки саднили, а в глазах плескалось столько любви и обожания. Что Гютаро сдался этому потоку чувств, даже не успев усомниться в своём решение. Вновь и вновь целуя родную, позволяя себе прижимать Умэ за талию к себе как можно ближе. Чтоб каждый сантиметр её тела был согрет его остатками тепла. Вся та нежность, ласка, забота которую он проявлял к ней с рождения воспылала новыми красками.       Что-то изменилось ещё месяц назад, когда Умэ сказали, что она будет работать. Она будет прикасаться к другим мужчинам, будет целовать их против своей воли и желания. Её тело изменилось не заметно, только сейчас Гютаро это действительно понял. Сестрёнка выросла красивой, нежной, капризной, берёт всё что хочет. И судя по её сладким стонам, то как её дрожащие от волнения ручки развязывают на нём халат, она хотела именно его.       - Умэ.       - Братик.       Ещё никогда это слово не звучало так сладко. Умэ чуть приподнимается, её розовый халат спадает с тонких плеч, оголяя тонкие ключицы и молодую грудь. Неужели, они действительно сейчас будут любить друг друга?       - Хочу, - Шепчет дрожащий голос на ушко, когда твёрдый член упирается ровно промеж ног, во влажное тёплое нутро – Хочу, хочу, братик.       Когда Умэ опускается на член, Гютаро громко с хрипом глотает воздух, пошло застонав. Не веря происходящему, он только сильнее прижимает к себе сестрёнку своими грязными руками. Теперь ощущения влажного тугого пекла, с прекрасными чувствами нежности и любви, были абсолютной реальностью. Ещё никогда в жизни Гютаро не было так хорошо. Медленно двигая телом, девочка всё громче шептала.       - Ах, ещё, так сладко.       - Умэ – Словно позабыв другие слова, Гютаро всё хрипел и хрипел, чувствуя в душе остатки своего добра и желания быть любимым – Девочка.       В темноте ночи, под деревом, их бы ни кто не увидел, но вдруг услышат? Пусть, пусть слышат как она сахарно стонет, пусть слышат как она громко дышит, пусть все знают, что его Умэ сейчас хорошо. С ним, с таким уродливо обезображенным, родным братом. Пусть каждая живая душа знает, что они здесь вместе!       - Ах, - С тихим и долгим стоном, девочка вдруг замерла, насаживаясь как можно глубже, так что член упёрся в что-то бугристое – Братик.       Белена резко застелила глаза, когда внутри у Гютаро поджало оргазмом. Оно всё пульсировало, там внутри, у обоих. Жар обдал по ушам, опускаясь до груди, перебивая всю жизнь на до и после. Всё изменилось, вот так, в один волшебный момент, безвозвратно.       - Мы с тобой, больше никакие не брат и сестра – Тихо хрипит юноша прижимая тяжело дышащую Умэ к себе как можно крепче – Я убью любого, любого, кого ты захочешь. Я сожгу квартал до тла, вместе со всеми, клянусь.       Без лишних слов, но с чувством уюта и полной любви, Умэ вновь примкнула к губам брата своими. Слизывая это сладкое обещание своим юрким язычком, сожжёт обязательно, да так, что огни квартала красных фонарей воспылают ярче прежнего. Они всех убьют, оставшись вдвоём на всегда.       Это были самые долгие поцелуй в их жизни, честные и откровенные. Когда Умэ казалось, что она уже насытилась желанием, стоило только взглянуть на обезображенное пятнами лицо, как ей хотелось прикасаться к его губам своими, снова и снова. Не видя берегов и переступая все оставшейся границы дозволенного, они уснули в обнимку прямо там, под деревом. Счастливые и довольные. И свидетелем той ночи, остались только извечно неизменные звезды с умирающим месяцем.       Больше ни один клиент не отказывался от Даки, хозяйка была довольна. Ведь с фантазией у юной особы всё было хорошо и представить брата на месте клиента. Стало самым лучшим выходом.