Правда ли? Глупее?
Берт, с застывшим на лице животным ужасом, замахнувшись мечом, вдруг остановился. Сконцентрировался. Ему хотелось одновременно закричать, зарыдать, убить. Спасти Селену. Он не знал, но предполагал о чём, вероятнее всего, королева думала в этот бесконечно длинный момент — лучше столкнуться со смертью лицом к лицу благодаря его руке, чем пасти зловонно пахнущего Дикаря. Его мысли пульсирующей болью, вспышками агонии отбивали свой собственный ритм среди безумно метающихся размышлений Селены. Такого не могло быть, но она отчётливо слышала всё, о чем думал застывший напротив неё драяд. Или видела в глазах. Момент, длившийся всего сотую долю секунды, вдруг растянулся на часы. И только боль никуда не делась. И тогда Селена закричала. Так громко и хрипло, что спазм сдавил гортань. Нескончаемый поток слёз хлынул с новой силой, размазывая грязь и кровь по щекам, челюсти, шее королевы. Вспышка перед глазами. Судорожный полувздох. Воздух остановился где-то на полпути, и Селена почувствовала малоприятное распирающее изнутри напряжение, такое, словно в горле застрял комок ваты. Сглотнула вязкую слюну и пораженно открыла глаза. Осознание накрыло отрезвляющей ледяной водой всё её тело — боли больше не было. Внутренности не выжигало адским огнём, липкие лапищи Дикаря не сжимали её обессиленное тело, а в носу не было щекочущего рецепторы запаха крови — своей и Берта. Но было холодно до такой степени, что вместе с первым выдохом из губ королевы сорвалось облако сизого пара. Оно покачнулось прямо перед потемневшими изумрудными глазами Селены и разбилось об... Обо что? Она моргает и шумно втягивает воздух в лёгкие. Их больше не саднит, руки не болят, голова не разрывается от чужих мыслей.От мыслей Берта.
Берт. Королева с сожалением осознает, что, вероятнее всего, сделала недостаточно для его спасения. Почему так холодно? Где она? Что произошло? Когда снова выдыхает, буквально за хвост ловит ускользнувшую прежде мысль, ведь облако пара снова застывает перед её лицом. Селена лежит на левом боку, теперь уже понимает точно, но повернуться на спину сил нет. Перед ней бесконечный горизонт и водная гладь, настолько спокойная, что от царящего вокруг умиротворения хочется погрузиться в неё с головой. Одежда мокрая насквозь, но чистая — ни пятнышка крови, — волосы разметались по тонкому шару воды, удерживающему королеву на плаву. Она поднимается на локтях — от слабости в теле буквально колотит мелкой дрожью. С удивлением замечает, что от её движений по воде не идёт рябь — гладь всё такая же спокойная. Зеркало из воды необычайно отчётливо передаёт каждую черту её лица: взволнованный взгляд, изящно изогнутные брови, губы, сжатые в напряжённом молчании, залегшие на лбу морщины. И чем дольше Селена всматривается в собственное отражение, тем определённее понимает: всё ложь. Не бывает такого тихого океана, не существует настолько чистого тёмного цвета воды. Хмурится и отводит взгляд, а когда спустя секунду возвращает внимание на прежнее место, с ужасом вскакивает. Отражение не повторяет её движений и растягивает губы в широкой насмешливой улыбке, демонстрируя королеве изящную руку. Левая. На безымянном пальце застенчиво поблескивает металл обручального кольца. Между губ ненастоящей Селены сочится тёмная, почти чёрная кровь. Она окрашивает ослепительную белизну её ровных зубов в неповторимый кровавый оттенок, порочит мягкую кожу её лица и шеи, стекая вниз — в ложбинку между грудями. Вместе с тем манит к себе. Завлекает. — Это всё нереально, — шепчет Селена и с опаской нависает над своим отражением, по запястье погрузив руку в тёмную воду. Вокруг неё ни звука. Так тихо, что запросто можно услышать, как кровь движется по венам. Её отражение склоняет голову, словно заинтересовавшись и на какой-то миг улыбка на её губах меркнет, смех пропадает из искрящихся тёмных глаз. — Ошибаешься. Я — это ты. — Никакой другой Лилит не существует. Отражение приближается к тонкой границе, разделяющей его с королевой и застывает, словно готовясь выскользнуть из хрупких зеркальных оков. Кровавые разводы на теле ненастоящей Селены расходятся по бледной коже все стремительнее. — Ты просто боишься признаться себе. Ты слабая. Ты становишься такой ничтожной, когда отрицаешь моё существование. — Это всё нереально, — повторяет королева и качает головой. Шумы наполняют её мысли, и хочется сдаться. — Ты не смогла спасти Берта, хотя прежде всего хотела доказать самой себе, что способна на самопожертвование ради любимого человека. Все до банальности просто: больше всего на свете ты боялась испытать боль от его потери, поэтому решила переложить всё на его же плечи. Ты такая эгоистка, Лилит, — отражение смеётся, едва не захлебываясь своей кровью, кровью Селены, у которой голова идёт кругом всё сильнее и сильнее с каждым услышанным словом. — Тебе достаточно было представить то отчаяние и ту скорбь, которую принесла бы тебе смерть Берта, чтобы пойти на этот отчаянный шаг. Ты не его спасти хотела. Ты хотела спасти себя. — Нет, нет, нет, — в накатывающей истерике зашептала Селена. — Это всё неправда. — Ты — это я. Хватит сопротивляться. И королева поддаётся: сначала неспеша нависая над скрывающимся под зеркалом воды отражением, а затем все смелее прикасаясь к нему окоченевшими пальцами. Селена не понимает, даже думать толком не может, почему не выходит воспротивиться. Её тошнит, воздух застревает в груди, кровь в венах стынет, сердце вот-вот сломает рёбра — так отчаянно рвётся наружу. Она прижимается щекой к поверхности воды — настолько холодно и больно, что хочется взвыть. Под кожу словно разом вогнали сотню хирургических иголок.Холодно, холодно, холодно.
Холодно.
Судорожно втягивает воздух. Проваливается под воду. С громким вскриком просыпается, и уже ледяная вода выплёскивается из бортиков ванны, в которой Селена имела неосторожность уснуть. Дышать удаётся с трудом, и королева жадно глотает воздух, широко раскрыв рот, практически задыхаясь от собственной немощности. Пульс оглушительно громко стучит в висках, а сердце колотится где-то в области трахеи. Она шокировано осматривается по сторонам и понимает, что находится в своей комнате во дворце, но до конца не осознаёт: это всё ещё сон или ей удалось вырваться? Тело Селены полностью покрылось мурашками, и мышцы напряглись до предела, когда она подтянула себя за бортики металлической ванны и мешком рухнула на холодный каменный пол. Сесть удалось с трудом, а затем так же — подняться на ноги. В спальне было ощутимо теплее, чем до этого в ванной, хотя из открытого окна порывами в комнату врывался прохладный ветер. Она поежилась и потерла всё ещё влажную кожу на бёдрах, растерянно осознавая, что забыла накинуть на нагое тело хотя бы полотенце. Королева обвела взглядом комнату, недоверчиво останавливаясь на каждом предмете интерьера, пока наконец не обнаружила небрежно брошенный на подлокотник широкого кресла халат. Тонкая ткань не согревала, но Селена почувствовала себя намного лучше, когда спрятала свою наготу. Звенящая тишина напрягала. Во рту и на губах все ещё ощущался металлический вкус крови. Небрежно отброшенные одним движением руки, мокрые волосы легли на спину каскадом, и холодная влага тут же промочила шёлковую ткань халата. Удары сердца ощущались каждым участком тела. Селена опустилась в кресло напротив зеркала, закинула ногу на ногу и напряжённо уставилась в собственное отражение. Скептически осмотрела себя, но единственное, с чем довелось столкнуться — собственный холодный взгляд. Она больше не чувствовала животного страха, сковавшего всё тело во сне... Снах. Таких реалистичных, что отличить от действительности их едва ли представлялось возможным. Королева лицом к лицу столкнулась с настолько ужасающими кошмарами. Кроется ли в них тайный умысел Таролога? Если да, то на что он пытался указать? Она всё ещё отчётливо помнила тот момент, когда на поле боя кинулась живым щитом перед Дикарем только для того, чтобы предотвратить смерть Берта. А воспоминания о помолвке с Деймоном вызывали натуральный рвотный рефлекс. Больше всего злило чувство вины перед первым. Второго хотелось закопать заживо. — Это всё какая-то затянувшаяся шутка, — хмыкнула Селена, всё ещё наблюдая за собой в отражении зеркала. Сгорбившаяся фигура и абсолютная безутешность во взгляде. Это лучше, чем кровавая усмешка ненастоящей Селены, преследующей королеву во снах. Та упивалась растерянностью. Жадно пожирала страх. Больше всего на свете, как оказалось, она боялась потерять... любимого? Любимого, получается. Пусть это был всего лишь сон, она без раздумий стала стеной между Бертом и Дикарем. Можно ли сравнить этот страх перед ужасом реальности, в которой она превратилась в Селену из отражения?Может, она уже ею стала.
Содрогнувшись то ли от переполняющих чувств, то ли от прохлады, королева поднялась и уже хотела вернуться в ванную, чтобы высушить волосы, как раздался громкий стук в дверь, и буквально сразу же в комнате возник Берт. Помещение сразу же до краев наполнилось его ароматом: чем-то хвойным, прохладно-свежим и лёгким цитрусовым. Он, кажется, и сам был слегка взволнованным, но беспокойство Селены отчётливо читалось в её глазах. Всегда чистый и благородный оттенок изумруда вдруг стал тёмным и блеклым, хотя в его глубинах виднелись проблески каких-то неизвестных Берту чувств. Неужели она чего-то боялась? Пары шагов ему хватило, чтобы преодолеть расстояние между ними. Лёгкий порыв ветра снова ворвался в комнату, окутывая мягкими волнами фигуру Селены, покрытую только тонкой тканью халата, но она вздрогнула не от этого. Прохладные ладони Берта обхватили её лицо, и он с заботой посмотрел прямо ей в глаза. До этого момента королева и не подозревала, как сильно её потряс тот кошмар. Потому что сейчас, когда абсолютно живой и полностью осязаемый Берт стоял перед ней, закрывая собой от внезапных потоков ветра, ей вдруг удалось вдохнуть полной грудью. Словно с её души сняли тяжёлый камень, предоставляя тем самым доступ к необходимому кислороду. — Что-то стряслось? — напряжённо спросил драяд, склонившись над хрупкой фигурой Селены. — У тебя встревоженный вид. — Просто дурной сон. Она не имела ни единого весомого повода, чтобы скрывать причины своего внутреннего беспорядка от Берта. Во всём огромном дворце он был едва ли не единственным, кому королева могла доверять. Она хотела бы открыть ему свою душу нараспашку, но знала, что Таролог не позволит, и потому довольствовалась тем, что оставалось в рамках. И пока Селена всеми силами держалась собственноручно возведённых границ, Берт нагло их нарушал. Его ладони скользнули вниз. И без того разгоряченное тело королевы вспыхнуло новой волной жара, и кожа на щеках раскраснелась. — Ты что такое делаешь? — спросила она, подавшись навстречу ласковым прикосновениям драяда. Но тот лишь позволил себе растянуть тонкие губы в хитрой улыбке. Берт держал свою Лилит в руках, как самый драгоценный предмет искусства, и не собирался отпускать. Большим пальцем правой руки он прошёлся по мягким губам королевы, не без удовольствия замечая, как бездумно она поддаётся его манипуляциям. Её губы приоткрылись, выпуская судорожный выдох, а Берт только смелее прикоснулся к ним. Шелковистые. Притягательные. — Позволь, я помогу тебе высушить волосы. Так они и провели следующие несколько минут: Селена, развернувшись в кресле боком к притихшему драяду, который аккуратно промакивал, отяжелевшие от воды, пряди её длинных волос. Спиной она чувствовала жар, исходивший от тела Берта. Пальцы в её волосах, порой касающиеся кожи головы и шеи, то и дело становились причиной мурашек по всему её телу. В какой-то момент это так расслабило, что королева с абсолютным блаженством прикрыла глаза и немного откинула голову назад. Единственными звуками, наполняющими комнату, стали их дыхания и шелест ткани полотенца. Под веками заплясали искры и солнечные круги, и королева вынуждена была открыть глаза, чтобы понять причину такой резкой перемены. Она оказалась до банальности простой, но, тем не менее, столкнувшей Селену обратно в липкие объятия из-за чувств ото сна, преследовавшего её. Первое: зеркало поймало солнечный свет таким образом, что рикошетом он отправился прямиком под веки Селены, отвлекая тем самым её от сладкой полудремы. Второе: Берт в отражении выглядел таким сосредоточеным, что королева вновь невольно вздрогнула. Его выражение лица было словно срисовано с того, что она видела, когда во сне драяд замахнулся мечом: абсолютная концентрация и задумчивость. Если бы вдруг произошло так, что Селена балансировала бы на грани жизни и смерти, какова вероятность того, что Таролог позволил бы случиться второму? Насколько вообще летальный исход возможен в её ситуации? И как в целом влияет происходящее сейчас на Селену из реального мира? К сожалению, она не знала ответов ни на один из этих вопросов, и даже размышления казались какими-то слишком бредовыми, чтобы быть правдой. Они вгоняли в тоску, и иногда возникало отчётливое чувство — сил больше не осталось. И хотя королева знала, что это не так, порой хотелось опустить плечи на пару секунд и просто выдохнуть. Ещё одно она знала точно: её и Берта из реального мира ничего не связывает в то время, когда у неё уже есть чувства к нему. Это было похоже на какой-то порочный круг, но она не могла отделаться от мысли, что в какой-то момент придётся отказаться от слишком многого, чтобы вернуть жизнь в прежнее русло. И дело было даже не в том, что Селена уже много потеряла. Просто она не хотела утратить приобретённое. — Берт, ответь на один вопрос. Возможно, он покажется тебе немного странным, — ей не хотелось рушить хрупкую идилию, наконец-то воцарившуюся в её душе, но королева чувствовала, что обязана спросить об этом. Получить хотя бы какое-то подтверждение чувств. — В последнее время происходит так много странного, что вряд ли ты сможешь напугать меня одним только вопросом, — в голосе драяда было слышно улыбку, и он продолжал массировать голову Селены, так что она немного расслабилась. — Война с Дикарями отнимает очень много жизней, будь то драяд или человек — не щадит никого. Как думаешь, что изменилось, если бы не стало... меня, например? Селена знала, что какая-то логика в её вопросе есть, ведь она является одним из ключевых и связывающих звеньев во всей этой истории. Её интересовало другое. А именно — реакция драяда, вновь затихшего позади неё. Королева бросила взгляд через зеркало, но увидела на лице Берта только глубокую задумчивость. По особенному завораживающая сосредоточенность отражалась в каждой его черте. — Я знаю, что чувствовала, если бы вдруг не стало тебя, — продолжила говорить Селена, но едва ли сама споткнулась о собственные слова, понимая, что в них кроется больше смысла, чем она могла бы позволить без возможных сожалений. — Мы сейчас говорим о смерти, да? Очевидно же, что так, поэтому королева кивнула, продолжая жадно следить за их отражением в зеркале. — Значат ли твои слова то, что... — Берт, — напряжение. — Лилит, — усмешка. Селена поджала губы, ожидая ответ на свой вопрос. Драяд заметно расслабился и больше не выглядел слишком озабоченным вопросом королевы. Он не спеша сложил полотенце и убрал в сторону. А затем беззаботно ответил: — Я бы выкопал могилу для нас двоих. Расслабленность в голосе не шла вразрез с проблесками серьёзных намерений в его глазах, так что Селена сначала слегка опешила. Оказалось, она была готова к любому ответу, кроме этого. Если он говорил правду, в чём королева практически не сомневалась, то её головокружение вполне оправдано. Она стала перед Бертом, слегка склонив голову и внимательно рассматривая его. На его губах расцвела мягкая улыбка. — Лилит, ты сегодня сама на себя не похожа. Скорее всего, так и есть, но она не может рассказать ему, как сильно устала от кошмаров, преследующих её каждый раз, стоит только закрыть глаза. — Поцелуй меня, — просит Селена. Её голос едва различим в тихом шелесте ветра за окном. Она подаётся вперёд. Берт исполняет её просьбу, прижимаясь губами в каком-то отчаянном поцелуе. Дотрагивается осторожно, не позволяет себе лишнего, но даже лёгкие прикосновения разгоняют кровь по телу королевы быстрыми пульсациями. Она с наслаждением проходится ладонями по плечам драяда. Грубая ткань его верхней одежды ярко контрастирует с тем, что Селена чувствует под своими губами. Он медленно разрывает поцелуй, и его дыхание касается дрожащих ресниц королевы и смешивается с её собственным дыханием. Берт понимает, что теперь просто так не отпустит свою Лилит. Просто не сможет после проведённой вместе ночи, после всех тех вечеров, которые они скоротали вместе за бесконечными разговорами. После жарких поцелуев. После тех слов, что они сказали друг другу всего несколько минут назад. Целует её глубоко и страстно, кутая в своих крепких объятиях и принимая её — с особым наслаждением. Селена не бывает слишком громкой, но сейчас дышит жадными глотками, а когда с её губ срывается тихий стон, Берт и вовсе теряет голову. Она абсолютно податлива в его руках.Она его. Целиком и полностью.
— Раздень меня, — выдыхает ему в губы Селена. Чувствует непонятное волнение, которое граничит с предвкушением. Тонкие длинные пальцы проходятся по кромке халата до того места, где он стянут поясом в лёгкий узел. И Берту не впервой наблюдать Лилит в разгорячённом состоянии, но он сам едва не дрожит рядом с ней. Прикасается к возбуждённой груди через невесомую ткань, сжимает её в руках и ловит сдержанный полустон королевы губами. Он отзывается в теле Берта горячими волнами накатывающего вожделения. Мягким облаком под ноги Селены падает единственный элемент её одежды. Каждый невесомый поцелуй вспыхивает жаром на её шее, ключицах, лице. Она просит его не останавливаться и довести дело до конца, потому что сильные руки, обхватывающие её талию, сводят с ума. Они одновременно сталкиваются губами и бьются зубами, но только потому что ищут способ быть ближе. Берту удивительно от того, какая мягкая кожа Лилит, и у него перехватывает дыхание. Шейный платок драяда, неотъемлемая часть его образа, которая так сильно нравится Селене, легко поддался усилиям её проворных пальцев. Она так же легко справилась с рядами пуговиц на его жилете и рубашке, и только с ремнем на брюках возникли трудности. Королева не заметила, как медленные тянущиеся движения превратились в чуть хаотичные и торопящиеся. Она то и дело путалась в тканях одежды Берта, а он без стеснения путался в своих прикосновениях к обнажённому телу королевы. Сплетение их распалённых тел откровенным полотном отражалось в большом зеркале напротив. От картины, развернувшейся в нём, узел внизу живота Селены затянулся с новой силой. Ей хотелось прикосновений.Она желала показать Селене из
отражения, что принадлежит
другому мужчине.
Как телом, так и душой.
Невообразимым образом сплетённые на мягком кресле, они оба плевать хотели на все возможные неудобства. Важнее всего на свете были движения их тел и непрерывные поцелуи, оставляющие только туман в голове. Берт толкнулся в Селену одним уверенным движением, и она прогнулась в спине, протяжно застонав в унисон его манипуляциям. Между их телами почти летали искры, и напряжение только увеличивалось с каждой последующей фрикцией. Берт, кажется, тоже был на грани — дышал глубоко и хрипло. Он уповался телодвижениями королевы, от них голова шла кругом. Её стоны разлетались по комнате, разбиваясь о стены. В её застекленевшем взгляде читалось абсолютное удовлетворение. Самое соблазнительное, что Селене доводилось видеть находилось в отражении зеркала, и её совсем не заботило то, с каким откровенным наслаждением она рассматривала свою нагую фигуру в руках Берта. Королева не замечала, но порой в её глазах вспыхивали такие эмоции, от которых всеми силами она пыталась отделаться в своих снах. Жадность к горячим прикосновениям туманила голову, но это опьяняющее чувство было одним из самых острых. Даже на границе подступающего оргазма Селена думала о том, что ей мало. Жилистые руки Берта по-хозяйски сжимали её бедра, а губы оставляли собственнические следы на её груди и ключицах. Он словно не мог напиться своей королевой. — Лилит... — тихо позвал Берт, когда их сердца немного успокоились, а тела расслабились. Он дотронулся кончиками пальцев к её губам и повёл прикосновение выше по щеке к виску. Селена, прежде всего, чувствовала себя абсолютно счастливой в этот момент, потому что он все ещё был рядом. Её так долго и настойчиво мучают кошмары, что различать реальность и сон удаётся лишь в тот момент, когда видение рассеивается. Но Берт прикасался к ней своими ласковыми руками, и его сердцебиение было таким настоящим, что сомнений не оставалось. Аромат его тела и терпкий запах их близости — всё это было абсолютно реальным. — Я хотела бы, чтобы ты жил, — выдохнула Селена, приоткрывая глаза. — В каждой из всех существующих реальностей. Он заслуживал этих слов хотя бы потому, что оставался рядом с королевой, несмотря ни на что. Твёрдым плечом, тёплыми объятиями, мудрым советом или желанным поцелуем — при любых обстоятельствах Берт был тут.Трепещущим сердцем под рёбрами.
Сон заботливо укрыл Селену своим покрывалом практически незаметно для неё сразу после того, как они с Бертом переместились на мягкую кровать. Их ленивые ласки продолжались и там, проявляясь едва ощутимыми прикосновениями и лёгкими заигрывающими поцелуями. Королева провалилась в умиротворенный сон под убаюкивающие поглаживания Берта. Глаза Селены из отражения больше не преследовали её, но эта нить правды ускользала из её рук так же стремительно, как и спокойные сновидения из-под подрагивающих век. Непонятное беспокойство медленно поднималось в теле королевы, лишая любых надежд на желанное расслабление в пучине сна. Волнение терзало Селену до тех пор, пока она с раздраженным вздохом открыла глаза и поднялась с кровати. В комнате было темно и холодно, но воздух показался ей ужасно влажным и тяжёлым. В каждом углу словно поджидало что-то нехорошее. Она неторопливо провела рукой по тяжёлой ткани платья, в которое оказалась облачена — красный бархат приятно защекотал кончики пальцев.Стоп. Она засыпала обнажённая.
С Бертом.
В этот же момент позади неё раздался звон металла — абсолютно такой же, как бывает при столкновении двух мечей. Сердце забилось в каком-то невообразимом ритме, когда Селена, развернувшись на каблуках, столкнулась взглядом с картиной развернувшейся внутри зеркала. Оно словно ожило, потому что на его поверхности не было ни отражения королевы, ни темного помещения вокруг неё. Только поле битвы, погруженное в ночь. Края картины плыли подобно лёгкой ряби, возникающей на поверхности воды каждый раз, стоит только лишь прикоснуться к ней. Селене стало страшно, и все органы внутри неё словно сжались. Изображение отчётливо передавало весь ужас происходящего на той стороне. Все смешалось: Дикари, жестоко терзающие драяд и людей, пока те отчаянно отбивались, звенящий лязг металла о металл и о плоть нападающих, кровь. Единственное, что заставило Селену вырваться из состояния шока от увиденного — Берт, бесстрашно отбивающий удары Дикарей. Она бессознательно сделала шаг вперёд, тут же оказываясь в самом пекле ожесточенной битвы. Тут стоял тяжёлый запах крови и сгоревшей плоти. Селену едва ли не вывернуло в приступе тошноты. Краем сознания она понимала, что сейчас будет только мешать, но неведомые силы вели её вперёд, словно так и предназначалось. Со спины Берт был совершенно уязвим, так что королева даже не сомневалась, что должна помочь в случае опасности. Пусть и голыми руками. В тот же момент перед её взглядом возник Дикарь, целенаправленно направляющийся к драяду. Тот был занят двумя другими, потому даже не представлял, что смерть тихо приближается сзади. Кажется, это был именно тот момент, к которому упрямо шла и королева. — Берт! — хотела закричать она, но из горла вырвался только жалкий шёпот. Его он не мог услышать даже с расстояния вытянутой руки. Ей оставалось только броситься вперёд, не разбирая перед собой дороги. Спотыкаясь о мёртвые тела дикарей, драяд и людей, она бежала к своей цели, будто не видела ничего перед собой. Тошнота подкатывала, а в висках пульсировал страх, разгоняемый сумасшедшим ритмом её пульса. Селену ослепила боль. Тело, словно налитое свинцом, замерло на месте. Она с ужасом осознала, что больше не может двигаться. Мышцы свело спазмами до такой степени, что перед глазами пошли тёмные круги. Из горла вырвался ни то хрип, ни то стон, а сразу за ним с хлюпающим звуком меж открытых губ потекла горячая пенистая кровь. Селена вдруг почувствовала горестное отчаяние: в конце концов она сделала всё, что было в её силах, для сохранения жизни своего любимого.