темная-темная ночь

мысли гарри – головоломка, сложенная вдвое, и попытки разобраться приводят его к новым вопросам, начисто игнорируя необходимость разложить на полочки те крупицы информации, которые он ищет с рвением бывалого детектива. «которым ты и являешься», – подсказывает очередной голос в голове с жидким намеком на сарказм, и гарри тяжело вздыхает. – вы задумались, детектив, – со скрытым любопытством говорит клаасье, присутствие которой гарри скорее ощущает, пока они курят на холодной крыше. даже ким уже спит в своем номере – или сидит над собственными заметками, пытаясь разобраться с делом – а они все стоят, потому что в голове у гарри мешанина из чужих слов и обрывков воспоминаний, потому что он кружит по ревашолю практически вслепую, разгадывая загадку повешенного, а клаасье обманчиво протягивает ему руку, так, будто не ее ложь заставила его биться о тупик. – просто пытаюсь расставить все на свои места, – гарри стряхивает пепел с сигареты – какая это уже по счету? – и клаасье бессмысленно кивает, отводя взгляд. она не будет с ним искренна – так сложились звезды, выпали карты, блять, да называй это как угодно, но в этом деле он для нее – опасность, от которой клаасье так старательно убегала, пока случайность не настигла ее в комканной веренице возмездия, и будь гарри хоть тысячу раз мессией, она не доверится ему так, как ему хотелось бы довериться ей. гарри хочет ей помочь. просто, блять, впервые хоть кому-то помочь. – помните, что вы сказали мне сегодня? – ветер обнимает ее практически нежно, и ревашоль отзывается внутри гарри таким же странным, необоснованным желанием защищать, – о том, что я была первой, кого вы увидели в этой новой жизни? «сентиментальная глупость», – ворчит внутренний голос, но его прерывает тоскливое чувство принадлежности, вынуждает гарри кивнуть. клаасье устало вздыхает и молчит. кажется, даже она не смогла придумать, куда привести эту мысль, но гарри почему-то понимает, что она имела ввиду. привязанность. все они – ким, терпеливо выжидающий, пока гарри сможет отвести глаза от трупа, лена, улыбающаяся с сочувствием, гарт с его тяжелым уставшим голосом, куно, надменно делающий ему выговоры. они стали его спутниками в новом дне, где он проснулся человеком без имени, стали утешением после снов, кричащих о том, что прошлое никогда не отпустит. каждый человек в мартинезе стал его новым настоящим, и эта слепая привязанность растет в нем к каждому, кто готов ее принять. для прошлого гарри они стали бы мимолетной историей. сейчас – они все, что у него есть. поэтому ложь клаасье показалась предательством, поэтому он не смог отвести от нее глаз, пока внутри боролись два голоса, поэтому ким смотрел на него с такой осторожностью. в конце концов, в мыслях гарри все еще нет порядка. в конце концов, он все еще человек. – мне хотелось бы, чтобы мы встретились при других обстоятельствах, – говорит гарри, не зная, что стоит за этими словами, потому что он смог бы арестовать ее, если бы был в своем уме, потому что он смог бы стать ее другом, если бы обстоятельства не сложились так. в его голосе сквозит отчетливая предвзятость, и у клаасье есть возможность ухватиться за нее, чтобы понять – в этот раз она победила. каждое аккуратное слово, каждый преднамеренный жест и взгляд, направленные на него сделали свое дело, выпутали ее из этого клубка нетронутой. – да, – она, наконец, улыбается. в этот раз даже самый громкий внутренний голос гарри не может предугадать – через несколько месяцев, через множество тяжелых ночей они встретятся снова. чтобы у катаржины аласье, наконец, появился шанс довериться.