Жизнь восьмая
13 мая 2022 г. в 21:46
Когда он отправляется на поиски Лили тем солнечным весенним утром 1968 года, ее нигде не видно.
Побитый непогодой плакат на автобусной остановке возле его дома гласит, что Лили Эванс (семь лет, рыжие волосы, зеленые глаза, рост 1 метр 25 сантиметров) пропала три недели назад, и что если кто-то располагает какой-либо информацией о ее местонахождении, просьба позвонить по указанному номеру.
Северус молчит на протяжении трех дней.
Он так отвлекается в своей маггловской начальной школе, что учитель приходит домой, чтобы провести обеспокоенный разговор с его родителями. Некому расспросить его о неизбежных синяках, которые появляются в результате. Некому отвлечь его от мрачной реальности его детства, нет яркой искры среди боли.
Проходит несколько месяцев, прежде чем он может заставить себя попытаться разобраться в том, что произошло.
Кто-то еще петляет рядом с ним, это совершенно ясно. На мгновение он задумывается, не Темный Лорд ли это, но приходит к выводу, что ситуация была бы уже намного хуже, если бы это было так.
В голову ему приходят только две другие версии, но до поступления в Хогвартс у него нет возможности проверить ни одну из них, поэтому он снова оттягивает время, и когда Распределяющая шляпа наконец-то опускается на его голову, она записывает его в Пуффендуй, потому что, очевидно, ему «не помешает немного взбодриться».
Как только у него появляется возможность, он приходит к Дамблдору в его кабинет и, как он надеется, в достаточно детской манере, проявляет интерес к магии времени.
Выражение лица директора меняется от удивленного до заинтересованного и задумчивого, в этот момент он откидывается в кресле и спрашивает:
— Действительно, увлекательная тема. Могу я спросить, Северус… есть ли что-то конкретное, что вызвало ваше любопытство?.
Снейп пожимает плечами.
— До меня дошли слухи о том, какие эксперименты проводят в Отделе тайн. Это просто звучит очень… захватывающе, вот и все, — лжет он. — Но я не могу понять, как кто-то может заставить события соответствовать принципу самосогласованности Новикова, не затратив при этом огромное количество магической энергии.
Дамблдор сужает глаза. В них появляется легкий блеск, который Снейп не может определить.
— Интересно, — медленно отвечает он. — Я не знаком с принципом самосогласованности Новикова, хотя я переписывался с одним доктором Игорем Новиковым. Его работы в области физики, похоже, идут в том же направлении, хотя, что любопытно, он еще ничего не опубликовал по этому принципу. Определенно, ничего, что было бы доступно даже чрезвычайно любознательному одиннадцатилетнему ребенку.
Северус плотно сжимает губы и думает: «Черт!»
Его первый инстинкт — схватиться за палочку, но Альбус сбивает его с толку, подталкивая в его сторону миску с ярко-желтыми сладостями.
— Лимонного щербета? — предлагает он, а затем добавляет с проницательным видом: — Никто никогда не бывает слишком стар, чтобы наслаждаться такими вещами.
Снейп беззвучно качает головой. Дамблдор продолжает:
— Вы не в беде, Северус, — говорит он. — Я бы, конечно, чувствовал себя лучше, если бы вы могли дать мне ответы, но я вижу, что вы мне не доверяете, и, полагаю, у вас есть на то веские причины.
— Возможно, вам поможет осознание того, что вы не первый ребенок, который обращается ко мне по этому вопросу. Я скажу вам то же самое, что сказал ей. Заклинание временного изменения такого масштаба, которое позволяет волшебнику, например, переживать свою жизнь снова и снова, должно отвечать трем требованиям.
Он считает на пальцах, пока говорит.
— Во-первых, чрезвычайно могущественный маг, имеющий доступ к такому уровню магических знаний, которого, как я полагаю, мы не достигнем в течение этого столетия.
— Во-вторых, заклинание должно будет организовать события таким образом, чтобы сохранить жизнь первоначального заклинателя.
— В-третьих, учитывая уровень сложности, необходимый для поддержания такой организации, не говоря уже о достижении желаемого результата, крайне маловероятно, что это сознательная работа одного человека. Возможно, это совместная работа. Более вероятно, что это бессознательное явление, созданное в результате магической случайности каким-то неизвестным нам до сих пор человеком.
Северусу, как ни странно, хочется плакать. Он так устал, и кажется, что всему этому нет конца. Возможно, Дамблдор видит это по его глазам, потому что, когда он продолжает, его голос становится более мягким.
— Я бы предположил, что когда заклинание достигнет желаемой цели, петля прекратится, и время будет течь своим естественным ходом.
— Но если оно бессознательное, как мы узнаем, какова на самом деле цель? — голос Снейпа хрипит.
— Мое предположение? Разрешение какого-то травмирующего события в истории заклинателя или способ полностью предотвратить его. Но у меня нет всех ответов, Северус. Хотел бы я знать. Я вижу, что вы много страдали, и мне очень жаль.
Северус потирает глаз тыльной стороной ладони. Впервые за сто лет он чувствует себя ребенком.
— Возможно, будет полезно, — осторожно говорит Дамблдор, — поговорить об этом с Лили.
Снейп вскидывает голову:
— Лили здесь?
— Она приехала немного позже. Очевидно, погода в районе Гебридских островов сейчас не подходит для полетов. Я пошлю за ней домового эльфа. Надеюсь, вы знаете, где найти Выручай-комнату?
Это именно то, что им нужно: маленькая, уютно освещенная комната, полная мягких кресел-мешков, закусок и коробок с салфетками, где они двое могут поговорить, не будучи подслушанными.
— Почему ты мне не сказала? — первое, что спрашивает Северус.
— Почему ты не сказал мне? — отвечает Лили.
— Я думал, ты мне не поверишь.
— Именно.
Ее лицо смягчается. Несмотря на ее молодость, Северус видит, как годы давят на неё.
— У меня были подозрения. Но я не знала наверняка, пока ты не появился в доме.
Она поморщилась.
— Прости.
— Не стоит. Это был не первый раз, когда меня поразило убивающее заклятие.
— В свою защиту скажу, что я думала, что ты Волдеморт.
— Это все же лучше, чем в прошлый раз. Нарцисса Малфой просто приняла меня за летучую мышь.
Она улыбается ему, и весь мир снова озаряется светом. Северус не может не задать вопрос:
— Куда ты делась? Я думал, с тобой случилось что-то ужасное.
Лили опускает взгляд.
— Мне нужно было время, чтобы подумать, — говорит она. — Сев, все это время, ты…?
— Да, — он почти шептал. Нет смысла скрывать это сейчас. — Это всегда была ты, Лили.
Ее глаза наполняются слезами.
— Мне жаль, что я не могу любить тебя так, как ты того заслуживаешь. Это должно быть больно, но это не так.
— Ты любишь, — говорит он с внезапной уверенностью, — только не так, как бы мне хотелось. Сейчас это не имеет значения.
После паузы он добавляет:
— Мне… очень жаль, что я пытался использовать Империо на твоем парне.
— Ммм, я была немного зла из-за этого. Но учитывая все, что произошло с тех пор… думаю, справедливо будет сказать, что теперь мы квиты.
Он не может не улыбнуться ей, и через мгновение Лили улыбается в ответ. Но улыбка быстро исчезает.
— Мне нужно кое-что узнать, — говорит она. Наконец-то Северус видит это на ее лице; смелость озвучить вопрос, который она хотела задать все это время: — Гарри выживет?
— Выживет. Или, по крайней мере, он выживает каждый раз, на протяжении всей моей долгой жизни.
Она всхлипывает, один раз, и в ее голосе звучит странная смесь грусти и облегчения:
— Я никогда не доживу до этого. Я столько всего перепробовала.
Северус говорит так мягко, как только может:
— А вы никогда не пробовали, … не иметь ребенка?
В глазах Лили мелькает боль.
— Он мой ребенок, Сев. Я не могу. Затем она судорожно сглатывает и добавляет:
— Я пыталась, однажды. Это было больно, больнее, чем ты можешь себе представить, но я справилась. Это было в первый раз, когда ты вернулся в Слизерин. Я начала отчаиваться. После Хогвартса я уехала на Оркейские острова и нашла дом. Прожила там три года. Примерно в ту ночь, когда Гарри должен был быть зачат, что-то… случилось. Она нахмурилась. — Небо начало… искажаться. Как будто целые участки его просто исчезали за пределами моего зрения. Когда я посмотрела вниз на свои руки, они превратились в пыль. Потом все просто… выключилось.
— Это Гарри, — Снейпа озарило осознание, — он — точка отсчета.
— Я тоже так думала, — кивает Лили. — Ты когда-нибудь увидишь, как он повзрослеет?
— До того, как ему исполнится восемнадцать, да. Я всегда доживал только до этого момента.
— Расскажи мне о нем, — шепчет она, и он рассказывает.
Они долго разговаривают.
Здесь нет окон, но к тому времени, как они закончили, Северус был уверен, что уже должно быть рассвело. Они сидят, скрестив ноги, друг напротив друга на плюшевом ковре, и оба плачут, не переставая, последние несколько часов. Глаза Снейпа начинают болеть.
— Послушай, — говорит Лили, — что бы мы ни делали, некоторые вещи остаются неизменными. Я пыталась предотвратить собственную смерть бесконечное количество раз. Я переезжала. Я установила дорогую маггловскую охранную сигнализацию. Я потратила более ста лет на изучение и совершенствование защитных заклинаний. А Волдеморт все равно, черт возьми, появляется.
— Мы можем попробовать избавиться от него до того, как это произойдет, — предлагает Снейп. — Я знаю, где находится большая часть его крестражей.
Лили хмурится.
— Я не уверена, что все так просто, — говорит она. — Я знаю о пророчестве. Нет ни одной временной линии, где бы оно не случилось, даже в тот раз, когда я ездила в Оркней — всегда одна и та же формулировка. Я думаю, что пророчества могут быть… фиксированными точками. Гарри не может существовать без Волдеморта. А время не может идти вперед без Гарри.
В животе Снейпа появилось глубокое чувство опустошения:
— И Гарри не сможет выжить, если ты не умрешь, чтобы защитить его, — вздыхает он.
Она кивает. На ее лице читается принятие: — Если это означает, что он будет жить, я с радостью сделаю это, — говорит она. — Я просто не знаю, что еще мы можем изменить.
У Северуса теперь есть теория. Отчасти он не хочет говорить ей об этом. Он готов терпеть смерть снова и снова, лишь бы снова увидеть ее в следующей жизни. Но если они не разорвут петлю, время никогда не продолжится после его смерти. Гарри никогда не состарится.
Возможно, если он не может дать ей жизнь, он может дать ей хотя бы это.
— У меня есть идея, — говорит он.