***
Как обычно, курорт самого Меттатона полон различных гостей из самых разных уголков Подземелья. Говорят, что сюда приходят зачастую из-за того, что именно тут можно встретить кумира множества монстров, а ещё ходят слухи, что приезжают в это место ради того, чтобы попробовать гламбургеры… В принципе, не так уж и важно, ради чего здесь все собираются, верно? Ради еды, отдыха, Меттатона или ещё чего-нибудь. Может быть, кому-то такой наплыв гостей и по нраву, но точно не той унылой кошачьей морде, продающей МТТ-брендовую еду за довольно-таки кусачие цены. Если бы кто-нибудь мог знать, как этот монстр ненавидит свою работу и своего босса… Ах. Он бы, наверное, преисполнился сочувствием к нему. А кто бы не жалел того, кто работает без возможности уволиться и с самыми строжайшими, так сказать, правилами работы? Прозвенели несколько маленьких колокольчиков в форме Меттатона над входом в курорт. Две большие двери открылись и в них вошёл голубой монстр, напоминающий зайца. Светло-голубая чёлка на его голове немного растрепалась, а красный комбинезон с одной подтяжкой, надетый на зеленоватого цвета футболку, будто бы немного помялся. Однако, продавец доброженого не обратил на это внимания. Немного постояв и насладившись тем, что после долгого стояния со своей тележкой в Жаркоземье он наконец-то вошёл туда, где немного прохладно, он пошёл в направлении к ресторану курорта. — Эй, Бурги! — весело крикнул доброженщик, помахав рукой своему давнему приятелю. Бургерпэнтс, случайно немного заснувший на рабочем месте, дёрнулся и чуть не ударился обо что-то головой. Он узнал этот голос из сотен прочих. Кот вздохнул и поднял голову наверх, перед этим подумав о том, что это, наверное, заяц опять пришёл к нему. Хах, и что на этот раз? Снова показать свои вкладыши с «шутками» к мороженому? — Ой, ты выглядишь раздражённым. Почему бы просто не улыбнуться и не порадоваться этому дню? — с надеждой спросил он, чуть слабовато улыбнувшись и раскинув руки в стороны, предлагая коту обняться. — Порадоваться? Ты это сейчас серьёзно? — уставшим и даже немного злобным, как могло показаться, голосом произнёс продавец, глянув на того таким взглядом, будто не рад его видеть. — Знаешь, с такими предложениями лучше идти нахуй. Ты прекрасно знаешь, что я не могу постоянно лыбиться как дурачок. — Бургерпэнтс нервно хохотнул. Улыбка доброженщика тут же померкла. Он чуть склонил голову вбок и посмотрел на раздосадованного друга с некой жалостью. Кажется, он не особо помнил, в чём его проблема. Может быть, потому что всегда не совсем внимательно слушал его? Обычно монстр приходил к Бургерпэнтсу только чтобы спросить, нравится ли ему новая шутка для доброженого. Конечно, сейчас он зашёл без чего-то новенького: ему просто было жарко и он хотел охладиться в курорте, а раз выпала такая возможность, то и зайти к товарищу. Сделав глубокий вдох и выдох, заяц снова выпрямил голову. — Бурги… Я вижу, что ты страдаешь в последнее время. Почему? — чуть ли не плача, спрашивает зайцеобразный продавец, глядя прямо в глаза Бургерпэнтса. Кот, на самом-то деле, действительно будто бы сам не свой: выглядит он так, будто светлая полоса его жизни окончена, а впереди остались только мрачные события. Так оно или нет, он, вроде бы, старается не показывать этого… — Тебе правда плохо? Бургерпэнтс старается не встречаться взглядом с доброженщиком. Он, хоть и не особо близко контактировал с ним раньше, откуда-то знает, что если рассказать этому монстру о своих проблемах, то позже он уже не отстанет… и вообще, будет очень сильно переживать. Ему не совсем хотелось огорчать друга, но он уже буквально сверлил кота своим обеспокоенным выражением лица. Продавец в ответ, поэтому, просто вздыхает и старается отвернуться, но заяц моментально идёт туда же, куда тот отворачивает свою морду. — Застрял я на этой работе, зайчонок, застрял, — усмехнувшись, проговорил Бургерпэнтс. Он наконец сумел поднять свою голову и посмотреть на этого добродушного простака, у которого уже поникли уши от повышенной концентрации переживаний. Внезапно он понизил голос до шёпота и склонился к доброженщику. — Этот пидрила меня не уволит, в том числе и если я об этом попрошу. В неприятностях я, понимаешь? Потратил свою жизнь зря. — Так… Знаешь… Стой здесь, я сейчас! — воскликнул продавец доброженого так счастливо, будто бы у него появилась какая-то идея. Ушки его поднялись вверх, а сам он круто развернулся и побежал из курорта. Бургерпэнтс проводил его чуть усмешливым взглядом. Интересно, на что надеется этот голубой глупыш? Бургерпэнтс вздохнул, достал откуда-то из стола пачку сигарет с зажигалкой, вынул одну штуку, зажёг её и стал курить. Он встал, облокотившись о стол одной рукой, и стал разглядывать своё привычное место работы: эти надоедливые жёлтые стены и висящее на стене меню, на котором то и дело коту хотелось иногда вскочить и вместо нормальных названий везде приписать «несъедобная гадость». Особенно там, где большими буквами значилось «гламбургер» и было большое изображение розового блестящего бургера с вытекающим из него клеем. Клубы табачного дыма устремлялись вверх из сигареты, пока монстр, вздыхая, представлял себя молодым и свободным, как раньше. Не запертым в четырёх стенах курорта этой коробки на колёсах, а с возможностью делать что вздумается. Хоть спать весь день, как обычные коты, хоть без конца курить и… Эх, будь у него опять такая жизнь, он бы точно придумал, что ему делать. Внезапно, двери вновь широко распахиваются, а в них заново влетает продавец доброженого. На лице сияет широкая улыбка, в руке блестящее голубое эскимо на палочке. Он протягивает доброженое своему приятелю. — Так-так, это непорядок! — воскликивает он и выбивает сигарету из руки Бургерпэнтса. Она падает на пол. Чтобы избежать возгорания, слегка раздражённый этим действием кот затаптывает её и ногой запихивает под стол. — Нельзя курить, Бург! Лучше поешь немного доброженого, — уже более смягчённым тоном говорит доброженщик. Тот вздыхает, берёт эскимо из руки зайца и понемногу начинает его есть. — Как тебе? Особенная рецептура, сделанная с любовью и добротой! — Здорово, — монотонно отвечает Бургерпэнтс, ещё какое-то время вертя мороженое в руке и разглядывая его. — Как думаешь, сильно мне влетит от босса за то, что я ем на рабочем месте? — скучающим голосом спросил он, укусив доброженое ещё раз. Доброженщик в порыве небольшого восхищения съёжился от этого действия. Сам он никогда не мог укусить это лакомство, поскольку зубы моментально сводило. — Он не разрешает тебе есть? Слушай, ну это совсем непорядок! Могу ли я помочь тебе? — серьёзно и настроенно спрашивает заяц, опираясь руками о стол. Сейчас он выглядит очень настойчиво, решительно и грозно, пожалуй… Продавец даже дёргается от неожиданности. Пожалуй, даже со всем некоторым уважением к доброженщику за его чрезмерные доброту и стремление помочь коту, он не знает, чем тот может быть ему полезным. — А чем ты мне поможешь? — насмешливо спросил он. — Не пойдёшь же ты к Меттатону и не будешь просить уволить меня за своё мороженое? Подожди, что с твоим лицом? Только не говори, что я подал тебе идею… — опасливо говорит Бургерпэнтс, вот только продавца доброженого уже и след простыл: преисполнившись надежды, он убежал искать Меттатона, вот только ради чего?.. Кот всё-таки хотел его остановить, вот только уже не выйдет. Ну, теперь остаётся лишь угадывать, кому влетит за нытьё клиентам. А хотя, даже и гадать не надо.***
— Вы увольняете его, а с меня доброженое! — широко улыбаясь, произнёс доброженщик, поглядев на Меттатона. Тот отъехал от него ещё на пару сантиметров. Почему его вообще задерживают прямо посреди Жаркоземья? — Дорогуша! Как я буду есть твоё «доброженое»? Неужели ты не видишь, что мне нечем? — задаёт вопрос робот в свою очередь, отчаянно жестикулируя железными руками от непонимания. Заяц, кажется, рассердился: улыбка опять скрылась, он зажмурился, сжал руки в кулаки и грозно топнул ножкой. Он очень сильно хочет освободить друга с его вечной работы, но эта консервная банка по какой-то причине отказывается его увольнять. Обычно такой добродушный монстр никогда ни на кого не злился, но сейчас он правда не понимает, что с ним творится. От желания справедливости это или от чего-то другого — непонятно, но… он будет добиваться своего! И, может быть, вдвоём они с Бургерпэнтсом смогут продавать доброженое и дарить всем тепло и улыбки. Искренность и доброта лучше, чем надоедливая работа на кого-то! — Сейчас же увольняй его, слышишь меня? — спрашивает зайцеобразный, уже отважно идя прямо к Меттатону. Он продолжает отъезжать, но в итоге упирается в край. Где-то внизу бурлит и пузырится алая, горячая лава, готовая расплавить и не оставить ни следа от любого упавшего. Кажется, шоумен уже не знает, куда ему деваться. Но и ответить ему нечего. Как можно уволить, если в документах, необходимых для заполнения при принятии на работу значилось, что это сделать невозможно?***
После неудачного разговора с Меттатоном доброженщик, никого уже не слушая, умчался прочь, через самый курорт до входа в Ядро. Монстр сидит на земле, обняв колени, и отчаянно скрывает своё заплаканное лицо в своих руках. Слёзы медленно стекают по шёрстке зайцеобразного, либо растворяясь в его лапках, либо минуя их и падая вниз. Продавец мороженого всхлипывает, ощущая себя бесполезным и никому не нужным. Он даже не смог никому помочь. Так мало того, после этого он ещё стал задумываться больше о своей жизни. Монстры, покупавшие у него доброженое, редко когда улыбались ему в ответ. А порой находить вкладыши с поднимающими настроение фразами постоянно находить в мусорных вёдрах ему тоже не нравилось. Так действительно ли он бесполезен?.. Да. Плакать и думать о таком способен даже тот, кто постоянно настаивает всем на том, чтобы больше улыбаться и меньше хмуриться. — …у тебя что-то случилось? Хах, ничего не удалось, да? Не переживай так из-за Меттатона. Это как в порядке вещей, зайчонок. Как в порядке вещей. — До боли знакомый голос… Доброженщик наконец поднимает голову, открывает глаза… и видит слабовато улыбающегося Бургерпэнтса с сигаретой. Наверное, повезло, что во время своего перерыва он решил выбраться сюда. Кот берёт его за руку и осторожно помогает подняться с земли. — Не переживай так из-за меня, слышишь? У тебя своя жизнь. Живи ей не как я. — Бурги… — всё ещё дёргающимся голосом произносит монстр. — Бросай свою работу, а?! Никто тебе ничего не сделает! Бросай и пошли со мной продавать доброженое. Вместе… Вместе мы будем всем улыбаться и делать всех счастливее! Это такая ценная вещь, понимаешь? И… обоим будет… хорошо… — Тс-с-с, — произносит продавец, закуривая сигарету и ложась одной рукой на ограду, а другую кладя доброженщику на плечо. — Не загоняйся так. Я не смогу убежать хотя бы до тех пор, пока монстры не выберутся на Поверхность. А пока этого не произошло… Поверь, даже у меня есть причины улыбаться, — усмехнувшись, сказал Бургерпэнтс. — А какова твоя причина? — осторожно спросил заяц, смахнув слезу с глаза. Он упорно смотрит в землю, пытаясь не смотреть на друга. Нет-нет, он курит, а табаком дышать вредно! Бургерпэнтс вздыхает. Он не спешит с ответом. Он просто докуривает сигарету, сбрасывает её вниз, а затем оборачивается к доброженщику. Стоит ли немного развеселить этого чудака? — Ты.