В поисках

      — Ты спас меня. Я выжил, потому что знал, что я не один. Ты всегда был рядом, активный, полный надежды. И я пытался это защитить, но не смог, не смог защитить тебя. И хотя те поля выглядели отлично... Я ни за что не брошу тебя. Ты моя единственная суперспособность.       Стив, положив ногу на ногу, качает ею в зеркале, уже час наблюдая, как Марк убирает квартиру. Пыль стоит столбом, и Стив, может, совсем немного готов признать, что слегка запустил жильё. Впрочем, и вину Марка в этом преуменьшать нельзя: песок — вынужденная мера, а если рассыпать его в доме, естественно, грязи не избежать. И, так как инициатива всё-таки принадлежа Спектору, он в итоге и остался наказан чисткой.       — Стив... Теперь до конца жизни будешь мне это припоминать?       — Дай-ка подумать... Да, — весело отвечает Грант. — Особенно если ты выкинешь эту книгу! — он быстро перехватывает контроль, и рука, нависшая над мешком с мусором, поворачивает к столу и роняет на него Эхнатона, поднимая новую волну пыли. — Ох, надеюсь, он в порядке.       — Ты же его тысячу раз читал, — вздыхает Марк, но больше не пытается избавиться хоть от одной книги.       — И в тысячу первый прочту. Ты даже не представляешь, сколько новых подробностей открывается при каждом прочтении!       — Представляю, — хмыкает Марк, промывая тряпку. — Чувствую, как из нашей головы скоро посыпятся свитки с абсолютно бесполезной информацией. А надо-то всего лишь с первого раза читать внимательно, и не придётся в одном и том же тексте находить новые слова.       — Ага, — флегматично отвечает Стив, откидываясь на спинку стула и заставляя Марка насторожиться. — Так о чём это я? Ах да, твоя речь, которую ты успел наговорить до того, как вернулся за мной в Дуат. Что я славный, невинный...       — О нет, замолчи, — наигранно ужасается Марк, кидая в зеркало тряпку.       На самом деле, он не жалеет. Ни об одном сказанном слове. Господи, насколько же ему стало легче. Пусть хоть кто-нибудь ещё раз скажет, что Стив ему не нужен.       — Значит, ты выбрал быть больным, — внезапно добавляет Грант, и что-то в его голосе даёт Марку понять, что теперь он серьёзен.       — Я выбрал быть счастливым, — искренне отвечает Марк, приближаясь к зеркалу, чтобы забрать тряпку. — И не одиноким до конца жизни.       Он останавливается перед ним, долго смотрит на Стивена, и тот всё же улыбается, даже не упомянув про Лейлу и шанс быть не одиноким с ней. Прогресс. Марк очень хочет поцеловать его сейчас, невзирая на оставшиеся на зеркале грязные подтёки. И наконец-то у них есть на это время, иначе Марк овладел бы им прямо там, у Врат, пока была возможность дотронуться по-настоящему.       Но Стив сейчас же портит весь момент, спрашивая фальшиво-невинным голосом:       — Так и будешь смотреть или всё-таки закончишь уборку?       — Я и не подозревал, что ты такая стервозина, — удивляется Марк.       — Учусь у лучших, — смеётся Стив.       Марк, однако, смиренно перетряхивает всю квартиру дальше, в какой-то момент выгоняя Стива в тело, чтобы он рассортировал и прибрал за собой свои книги, раз уж не хочет хотя бы сдать их в библиотеку. Правда, Стив больше листает и зачитывает Марку самые интересные, по его мнению, абзацы, чем прибирает, но Спектору даже нравится слушать его.       — Что дальше? — вдруг спрашивает Стив, закрывая учебник о религии Древнего Египта.       — Еда, — однозначно отвечает Марк. — Только не уличная.       — О, если мы будем готовить... — Стив идёт на кухню, включает чайник и достаёт из холодильника мясо для Марка, для себя — овощи. Он не совсем умеет готовить, точнее, совсем не умеет, максимум — нарезать. Поэтому всего-навсего будет делать вид, что помогает Марку. — Но я не об этом. Чем ты собираешься заниматься? Чем можно заниматься мне, чтобы не мешать тебе?       Марк смотрит на него уже из кухонного зеркала и хмурится, но не потому что рассержен, а задумчиво. Они меняются, теперь Стив стоит в зеркале и ждёт ответа, а Марк включает плиту и посыпает стейки солью и травами.       — Главное, чтобы ты нашёл занятие по душе. А я подстроюсь. Поверь, мне будет несложно.       Стив сначала молчит, явно несогласный, но не желает начинать ссору, а потом и вовсе переводит тему.       — Насчёт того, что произошло тогда с Хэрроу, — втянув воздух, говорит он, и они снова меняются — Стив моет рукколу и режет черри. — Когда он чуть не прикончил нас. И с информаторами. И когда мы были в лечебнице — ещё один саркофаг. И даже когда ты забрал часть меня с собой за Врата, — он чувствует приливающий к лицу жар от воспоминаний, — там точно был кто-то ещё, помимо тебя. В зеркале. Я вспомнил уже потом, что видел его. Что мы будем делать с ним?       — Я не знаю, — спустя минуту отвечает Марк, опираясь подбородком о сцепленные на спинке стула руки. — Кажется, впервые в жизни не знаю решения. Но кто бы там ни был... Нас двое, а он один.       — А может и не один, — вяло замечает Стив, и Марк вынужден согласиться с его сомнениями. Как выясняется, даже живя в одном теле, можно очень долго хранить друг от друга секреты. — Почему он мог появиться?       — Я помню не больше, чем ты, Стив.       — Может, тогда нам стоит ещё раз попасть в эту лечебницу, познакомиться с ним? Вдруг он такой же, как мы? Я думаю, на самом деле это было что-то вроде подсознания…       — Нет, — резко отвечает Марк, вдруг вместо зеркала появляясь в отражении чайника, прямо перед носом Стива, который от неожиданности чуть не попадает себе ножом по пальцам.       — Господи, Марк! Зачем тогда надо было воплощать свои фантазии о зеркалах на каждом шагу? Мы же договорились.       — Прости, — цедит Спектор, совершенно не звуча сожалеюще. Он снова у руля, остервенело поливает сковороду маслом и бросает на неё мясо. — Я хотел сказать, что никакой саркофаг внутри нас мы открывать не будем. Даже мне неизвестно, что там. Учитывая, что он в одиночку смог одолеть Хэрроу, в то время как мы втроём с Лейлой проиграли ему, я не позволю тебе выпускать Это наружу.       — У него всё равно есть возможность беспрепятственно выходить, — возражает Стив. — А если бы мы поговорили с ним, то смогли бы хотя бы установить график. Ну или представь, что убирались бы мы сегодня втроём.       — Если из него такой же помощник, как из тебя, то тем более не нужно. Нет, Стив, это не смешно, — упрекает его Марк, но сам улыбается. Подумав, он с тяжёлым вздохом говорит: — Мы могли бы разве что попробовать найти момент, в который он появился. Тогда станет понятнее, чего от него ожидать.       — То есть мы всё-таки отправимся туда?       Марк слышит в его голосе неподдельный восторг и не перестаёт удивляться, насколько стрессоустойчивый этот парень. За последние дни их успели убить, воскресить, они убедились в существовании ещё как минимум одной личности, которая, возможно, спасла мир, а возможно сделает ему ещё хуже, а Стив вместо паники умудрился переключиться на домашний режим. Даже купил новую рыбку, пока Марк спал, причём, в отличие от Марка, нашёл такую же, взамен погибшей. Теперь их у них две. И это ещё один повод в копилку тех, по которым Стив нужен ему.       — Разве там было не ужасно? — вырывается у Марка, и он отдаёт контроль.       Если они снова пойдут по воспоминаниям, ему надо настроиться. Стив уже видел всё его грязное бельё, но на некоторые моменты Марк просто не хотел бы смотреть дважды.       — Абсолютно, — слыша перемены в настроении Спектора, соглашается Стив, разрезая авокадо, которое Марк, впрочем, как и все остальные продукты, купил специально для него. — Мне очень жаль, что ты пережил всё это. И прости меня за то, что я ударил тебя. Ты защищал меня, а я не должен был злиться. Я обещаю, что мы не будем заходить дважды в одни и те же двери.       — Забудем об этом, — предлагает Марк. — Мне кажется, или ты чересчур рвёшься туда?       — Ну... Ты ещё не видел моей жизни, — уклончиво отвечает Стивен. — И я хочу знать больше о тебе.       — Ты и так видел всё.       — Получается, что нет, как и ты, — намекая на третьего, парирует Стив.       — И как нам туда попасть? — пропуская подколку мимо ушей, интересуется Марк. — Сон? Ритуал? Посмотри в своих книжках, должна же быть от них польза. Где-нибудь между «Сто способов, как подвергнуть себя опасности» и «Упрямство для чайников».       — Ха-ха, — закатывает глаза Стив, но, тем не менее, вытирает руки и идёт рыться в ещё не убранных стопках. Марк даже не удивится, если у него и впрямь что-то найдётся.       Взяв одну книгу, Стив отправляется было к кровати, однако Марк разворачивает его ноги на кухню.       — Не знаю, как ты, а я не хочу вернуться в сгоревшую квартиру, — говорит он, и теперь его очередь закатить глаза.       Он сам доделывает ужин и моет посуду, только периодически переворачивает для Стива странички, не слушая его ругательств о порче бумаги мокрыми руками.       — Нашёл! — ликует Стив. — Переверни на следующую! Вот, да, смотри.       — Молодец, — хвалит Марк, читая сомнительного содержания технику погружения в подсознание. Если эта чушь не сработает, он даже не расстроится, честно.       — И ты, — не остаётся в долгу Стив, глядя на уже доделанный салат, который, даже с учётом всего трёх ингредиентов, всё равно бы у него не вышел.       Оба синхронно чувствуют теплоту в груди.       После ужина, во время которого они ежеминутно меняются, не смущаясь, что и стейк, и салат с хлебом в итоге окажутся в одном желудке, Марк наконец разрешает приступать к эзотерике.       Стив занимает тело. Он садится на стул, расслабляется и, как было сказано в книге, начинает следить за дыханием. Марк не рискует мешать ему, даже через отражение, бесшумно наблюдает, хотя уже спустя десять минут ему становится невыносимо скучно. Но вот он словно проваливается на месте, Стив тоже больше не чувствует тело. Вокруг одна пустота, но они точно ещё не во сне, а где-то на грани. По-прежнему стараясь не напрягаться, Стив представляет себе лестницу, которая, как по волшебству, вырастает под ним. По ней они спускаются вниз, сначала в кромешной темноте, но потом становится всё светлее и светлее. Они видят по бокам стены, на которых висят причудливые картины, часть из которых изображает египетских богов, часть — оружие, а часть почему-то дорогие машины.       На секунду всё становится ослепительно белым. Стив уже пугается, что случайно всё испортил и вернулся обратно, но вдруг зрение проясняется, и он оказывается в комнате, в которой они останавливались в Каире. В ней то же самое зеркало в трещинах, те же разбросанные вещи на полу и та же смятая постель.       — Поверить не могу, что сработало. Видимо, нам это даётся легче, — делает вывод Марк, озираясь. — Почему именно это место?       Стив не отвечает. Он всего мгновение смотрит на него, такого физически настоящего, а потом набрасывается с объятиями. Марк прекрасно его понимает, не сопротивляется и обнимает в ответ, крепко прижимая к себе. Стив отстраняется, кладёт ладони под его затылок и притягивает для поцелуя. О боги. В действительности это в сто раз лучше, чем через зеркало. Даже когда они могли якобы чувствовать друг друга — было совершенно не так.       Марк сцепляет руки у него за спиной, пока его язык — горячий, приятно-мокрый, шершавый — по-хозяйски вылизывает его рот, иногда уступая зубам укусить губы.       — Так вот, какая на самом деле у тебя была цель, — шутливо цокает Марк.       — Только не говори, что сам этого не хотел, — Стив выворачивается из его рук, но только чтобы помочь поскорее снять кофту и футболку под ней. — Мы найдём воспоминание. Но позже. Подсознание не убежит.       — Ты прав. Но когда это ты стал таким смелым? — поражается Марк, отталкивая руки Стива и тоже снимая с него кофту, под которой ничего нет.       — Не знаю, может, после того, как узнал, что во мне, на самом деле, есть всё от тебя?       Марк только усмехается. Подталкивает его к кровати, вынуждая лечь, садится ему на бёдра, нависает, затыкая новым поцелуем. Иногда стоило иметь такую возможность, вопреки тому, что болтовня и твердолобость Стивена по-настоящему раздражали его только в самом начале.       Стив лежит, раскинувшись перед ним, уже покрасневший, с прилипшими ко лбу волосами, потемневшим взглядом и мокрыми, распухшими губами. Такой его. Как же Марк мечтал почувствовать под своими собственными, отдельными руками его кожу. И он не отказывает себе: тут же ведёт всей ладонью от низа живота до груди, заставляя мышцы под ней напрячься.       Да и Стив на этот раз может не просто наблюдать, чем и пользуется: тоже исследует его, поднимается пальцами по его опорной руке, проваливается в ямку ключицы, чуть надавливает на вены на шее. Другой рукой гладит его по спине, по бокам, цепляется за кудри. Стыдливо толкается членом под двумя слоями ткани в сидящего верхом Марка.       Марк в награду целует его шею, осыпает поцелуями лицо, а Стив льнёт на каждый, словно с ним никогда не были ласковыми. А может и правда не были. От этой мысли Марк едва подавляет поднявшееся внутри негодование. Вместо этого ведёт губами к уху, кусает за мочку, запускает язык в раковину, чувствуя, как бурно реагирует тело Стивена, и радуясь, что именно он открывает для него такую близость.       — Хватит... — слабо просит Грант, кладя ладони на его грудь.       — Позволь мне решать, — отрывается Марк всего на секунду. — Хотя бы сейчас.       — Мне жарко, Марк, — неловко объясняет Стив, ёрзая под ним.       — Моя вина, — признаёт Спектор, сползая с него, но лишь чтобы избавить его от штанов и трусов.       Однако Стив ловко уворачивается, когда Марк хочет снова прижать его к постели, и слезает на пол. Он тянет сбитого с толку Марка за собой, заставляя сесть на край, а сам становится на колени между его ног.       — Может быть... — неуверенно возражает Марк, протягивая руку, но Стив даже не слушает, стараясь снять штаны и бельё с него.       Марк понятия не имеет, о чём он думает в этот момент. Но, конечно, помогает ему, стряхивает с себя одежду до конца и не успевает опомниться, как Стив без долгих прелюдий берёт в рот уже возбуждённый член. То ли чтобы не передумать, то ли слишком уверен в себе.       Видимо, второе, потому что уже вскоре Стив давится после попытки взять слишком глубоко.       — Малыш, если уж хочешь, давай понемногу, — негромко велит Марк, перебирая колечки волос на его голове.       Грант улыбается прозвищу. Хоть и глупо, но почему-то от Марка оно звучит приятно. Он снова наклоняется и на этот раз сосёт только головку, остальную же часть просто обхватывая в кулак. Член Марка больше, чем его, это Стив понял и раньше, но сосать его оказывается всё же сложнее, чем он представлял — а он представлял, — но совсем не противно. Он бархатистый, с красивыми рельефными венами, крупной головкой, которая как раз удобно помещается на языке.       Марк догадывается, что в собственной голове можно творить что угодно, и первым делом он думает о смазке. Она из ниоткуда возникает в его руке, подтверждая — работает. Марк набирает немного на пальцы и передаёт Стивену, а он сперва размазывает её по всему стволу рукой и только потом снова насаживается губами.       — Сладкая, — удивляется он и ещё раз лижет языком, словно пытаясь понять вкус, чем заставляет Марка непривычно смутиться.       Стив, кажется, получает не меньше удовольствия, чем Марк: со смазкой становится значительно легче, и он несколько раз пропускает член всё глубже, почти добираясь до горла, но всё же боясь вызвать не тот рефлекс. При этом он то и дело стонет, прижимая член к нёбу и посылая по нему вибрацию. Марк опирается на руки сзади, смотрит на Стива из-под упавших на глаза волос и чувствует себя конченым извращенцем, любующимся, как его копия делает ему минет. Оказывается, ему до безумия нравится просто видеть Стива на коленях перед собой, неважно, чем он при этом занят.       Когда челюсть начинает ныть, Стив оставляет только руку, проводит одними губами вдоль ствола: по головке и до руки туда-обратно, а потом наклоняется ниже, собираясь втянуть яйцо в рот.       — Стоп-стоп, — разгадывает его план Спектор и за волосы оттягивает от себя. — На сегодня достаточно.       — Но я хочу, — противится Стив, и это выглядит даже забавно, учитывая, к чему он так рвётся. Но и Марк не железный.       — Иди сюда.       Он притягивает Гранта к себе, забирается на постели подальше, чтобы Стиву было удобно устроиться у него на коленях, и без всяких сомнений целует его в губы.       — Сегодня я хочу кончить только от твоей тугой задницы, а твой прекрасный рот получит своё в следующий раз, — вкрадчиво произносит он.       Стив становится собой, покраснев после этих слов до самой груди, и всё равно умудряется возразить:       — Тогда останемся так. Чтобы я был сверху.       Марк усмехается, словно знает какую-то тайну, в которую не собирается посвящать Стива, но послушно берёт смазку. И когда он наблюдает за его выражением лица, пока вставляет в него смазанный палец, он с удовольствием отмечает, что Стив уже жалеет о своём упрямстве.       Потому что это вообще не то же самое, что и с зеркалами. Марк не просто близко, он в нескольких миллиметрах! Объёмный. Дышит на него, нагло улыбается, а в глазах смешинки. И всё это заставляет Стива спрятать лицо на его шее и только время от времени судорожно сжимать пальцы на его плечах и со свистом вдыхать, когда Марк намеренно надавливает на простату.       В этот раз Стив более расслаблен. Он уже примерно знает, чего ожидать, так что два пальца принимает стойко, почти безболезненно. Марк целует его в плечо, обнимая второй рукой за спину и сильнее прижимая к себе, несмотря на то, что, судя по всему, вместе с комнатой Стив воссоздал и температуру Каира, и между их животами уже мокро от пота.       — Тебе хорошо? — между полустонами Стива интересуется Марк. — Скажи, — требует он.       — Ты самовлюблённый придурок, Марк, конечно мне хорошо, — недовольно выпаливает Стив и выпрямляется на нём, но тут же в смущении опускает взгляд обратно.       Третий палец он принимает сложнее. Внизу тянет, эта тяга перемежается с удовольствием, и Стив не может определиться в ощущениях. Марк стремится добавить на весы наслаждения, принимаясь, словно преданный пёс, вылизывать шею, линию подбородка, скулы, нос, даже веки — всё, до чего может дотянуться. Пока Стив, не пытаясь отвернуться, лишь жмурится, позволяя делать с собой всё, что заблагорассудится.       Он плавится от того, насколько Марка много. Стив почти лежит на нём, его рука обжигает спину, его губы словно могут находиться в десяти разных местах одновременно, а его пальцы до самых костяшек погружаются внутрь. Стив больше не может усидеть на месте, ему жарко, и его ведёт, как если бы его напоили спиртным. Поэтому он, идя на риск, заглядывает в глаза напротив, чтобы попросить о чём-то большем, но на этот раз не видит в них и тени насмешки. Только бесконечные желание и любовь, отчего его собственное сердце ненормально дёргается, а сам Стив теряется, забывая слова.       У Марка уже дрожат руки, а у Стива — ноги. И от напряжения, и от возбуждения. Марк аккуратно вытаскивает пальцы, а Стив внезапно начинает нервничать. Он больше не знает, куда деть руки, как лучше устроиться, надо ли ему самому направить в себя член, будет ли двигаться он или всё-таки Марк, или оба одновременно?       Все сомнения и паника отражаются на его лице. Марк успокаивающим жестом кладёт чистую ладонь на его щёку, указательным пальцам массируя косточку под ухом. Стив думает, что они снова поцелуются, но вместо этого Марк просто... смотрит. Его глаза ходят туда-сюда, от одного глаза Стивена к другому. И Грант вдруг замечает, что Марк точно так же волнуется. Только из-за него. И это непонятным образом вселяет в него уверенность, что всё пройдёт хорошо.       — Не хочешь всё же лечь? — просто на всякий случай предлагает Марк, особо не надеясь переспорить его. Но Стив, на удивление, пользуется шансом и быстро перекатывается на живот, чем заслуживает смешок и шлепок по заднице.       — Ау! За что? — Стив возмущённо приподнимается на локтях.       — Не нравится, когда ты так долго молчишь, — честно отвечает Марк, в очередной раз вгоняя Стива в краску своим откровением. — Ну и чтобы не утыкался в подушку и не забывал, чей член сейчас будет в тебе.       — Как тут забудешь, — бормочет Стив, отворачиваясь.       С Марком всегда так. Говорит что-то сентиментальное, а потом разбивает всю атмосферу грубостью или и вовсе психует. Потому что боится показаться слабым, думает Стив и мысленно ставит себе задачу показать Марку, что ему больше не надо всегда быть сильным. Что он больше не в армии, не наёмник, не чей-то слуга, и что рядом со Стивом можно просто побыть собой.       Марк помогает ему встать на колени, одной рукой раскрывает его, большим пальцем массируя вход, второй обхватывает его член и собирается сделать то, что засело у него в голове уже давно. Стив не решается обернуться и не чувствует подвоха до момента, пока не ощущает сначала дыхание, а затем и язык в месте, где только что были пальцы.       — О нет, Марк... Так нечестно, — жалобно стонет он и, не слушаясь, заглушает последнее слово подушкой, за что немедленно получает ещё один неслабый шлепок. Марк сжимает пострадавшую ягодицу, оставляя за пальцами алеющие полосы, и отстраняется с самым пошлым звуком, который Стив вообще слышал.       — Что нечестно? — он облизывает губы. Смазка и впрямь сладкая, но разобрать вкус он тоже не может, только радуется, что она пришлась кстати.       — О... Мне ты не дал такое проделать, вот что, — смущённо хнычет Грант, что, вкупе с его акцентом, производит на Марка обратный жалости эффект: он только с большим энтузиазмом приникает к анусу, с каждым разом всё дальше толкаясь кончиком языка внутрь, а губами лаская складки вокруг. Руки по очереди сжимают его задницу и член, но не настолько, чтобы причинить боль, а скорее, чтобы не дать кончить.       Стив бодает и мнёт руками подушку, стонет, раскачивает бёдрами, кажется, разводя ноги всё шире и раскрываясь всё больше. Марк, наконец, решает, что хватит, напоследок запечатляя укус на другой половинке, и оставляет пока член Стива без внимания.       — В следующий раз сделаю это лицом к лицу, — безжалостно — по мнению Гранта, конечно — обещает он, смазывая себя.       — Выдели где-нибудь в календаре день, в который я буду доставлять тебе удовольствие, — изображает страдание Стив.       — Моё удовольствие — доставлять его тебе.       Стив бы и рад поспорить, но получается у него только мысленно, а изо рта вместо слов на вдохе вырывается стон.       Марк входит в него плавно, почти не останавливаясь, но сразу на всю длину. И либо Стив не помнит, либо вибратор был настолько меньше, но член Марка словно вновь стремится дотянуться ему до горла — так, по крайней мере, он его чувствует.       Марк даёт время привыкнуть, и через минуту Стиву и впрямь становится легче. Он на пробу шевелит бёдрами, но почти сразу бросает эту затею, всем телом ощутив крупную дрожь от сильного давления на простату. Он до отказа заполнен, и это одновременно и больно, и тянуще, но самое странное — это очень приятно. Стив не очень-то разбирается и не знает, сильно ли ему будет стыдно, если он сейчас попросит Марка двигаться?       Но Марк избавляет его от необходимости проверять и сам сначала немного выходит, а потом снова толкается внутрь. Всего на пару сантиметров, наверное, но Стиву кажется, что он, как минимум, вышел на половину, а обратно загнал вообще не жалеючи. Он стонет, а Марк опять замирает. Наклоняется над напряжённой спиной, касается губами основания шеи, за ухом. Стив как будто оживает и поворачивает голову к нему. Марк в ответ целует его в щёку.       Он и сам больше не может терпеть. Стив тесный, раскалённый, неимоверно пульсирует внутри. Какой бы хвалёной выдержкой ни обладал Марк, её надолго не хватит. Да и чем дольше он остаётся на месте, тем больнее будет Стиву в итоге, поэтому он вновь разгибается, для удобства, и начинает понемногу наращивать амплитуду.       Стив прерывисто дышит и постепенно сам начинает двигаться навстречу, но Марк почти сразу пресекает его инициативу: темп получается слишком сбивчивый, чтобы сконцентрироваться на удовольствии.       — С... Стой, — едва выговаривает Стив, заводя руку назад и пытаясь коснуться его.       — Больно? — недолго думая, беспокоится Марк и осторожно выходит.       — Нет, — Стив с трудом переворачивается на спину.       Ноги как ватные, совершенно не слушаются. Ему с большими усилиями удаётся перекинуть одну через непонимающего Марка, чтобы тот снова оказался между них.       — Так будет больнее, — предупреждает Марк, когда до него доходит, чего хочет Грант.       — Не будет, — не изменяет себе Стив. — В самом деле, если ты будешь так нежничать, я задумаюсь о том, чтобы лучше купить ещё какую-нибудь игрушку.       Марк смеётся и ни на секунду ему не верит:       — Даже если ты закажешь доставкой, твоё смущение не позволит даже дверь курьеру открыть, не говоря уже о том, чтобы сделать шаг за порог сексшопа.       Член Стива подрагивает, на животе под ним образуется несколько капель естественной смазки, и Марк тихо радуется этому явному свидетельству удовольствия. Он берёт его в ладонь, несколько раз проводя вверх-вниз, словно убеждаясь, что горячий, возбуждённый орган действительно такой, каким кажется, и подтягивает Стива за бёдра поближе.       Стив уже хочет ответить на провокацию, но вовремя прикусывает язык, понимая, что и так слишком часто манипулирует чувствами Марка упоминанием Лейлы. А так нельзя. К тому же, Марк прав, сам для себя Стив такое точно не купит. Так что он молча наблюдает, как Спектор добавляет ещё смазки на свой член, а потом проникает в Стива пальцем, смазывая и его. Хотя Стиву это кажется лишним — внутри и так очень мокро и смущающе хлюпает, когда Марк вынимает палец, но он не перечит.       Марк притирается к нему головкой, помогает себе рукой и легко входит снова, сначала до половины, затем — полностью. Больше он не церемонится. Подхватывает Стива под колени, сгибая, и вбивается в него до звучных хлопков, жадно вглядываясь в его лицо. Стив, разумеется, весь красный. И вместо того, чтобы смотреть на Марка, опускает взгляд на его торс, дотрагивается ладонью до обжигающего живота, чувствуя, как шевелятся мышцы под кожей.       Он очень хочет кончить. У него болят ноги, болят руки, болят даже яйца, а края входа жжёт, но ничто не перебьёт то наслаждение, которое нескончаемо льётся по всему позвоночнику после каждого толчка. Наслаждение, которое от спины переходит в болящие руки и ноги, заставляя их терять напряжение, а Стива — терять самообладание.       — М... — Стив даже не может выговорить его имя целиком, — …арк.       Марк, тоже весь мокрый, выглядит пугающе-сосредоточенным, когда их глаза встречаются. По молящему взгляду Стива ему становится ясно, что тот близок, и он ускоряется, вместе с тем отпуская одну ногу и сжимая пальцами его член.       Стив мычит сквозь губы, безжалостно кусает их, упирается затылком о подушку и не может больше сдерживать дрожь. По руке Марка течёт сперма. Он замедляется, с каким-то кровожадным довольством пробуя её на вкус, и хорошо, что у Стива в этот момент перед глазами туман. Затем Марк выходит, пока не становится поздно и боль Стива ещё притупляется удовольствием, и рукой доводит себя до разрядки на его живот.       Он укладывается рядом, сердце стучит где-то висках. Им обоим нужно пару минут, чтобы прийти в себя, но Марк как будто сходит с ума. Снова целует Стива везде, где может, гладит его, иногда неслабо надавливает то на ключицы, то на рёбра, то на косточку над бедром.       Стиву даже больно, и он понимает, что, будь они в реальности, остались бы синяки — но не останавливает его. Наоборот, обнимает, в ответ царапает кожу на его спине и плечах, потом и вовсе кусает за палец, оказавшийся в опасной близости от его рта — тоже стремится оставить следы. Это слегка отрезвляет Марка.       — Боюсь, что ты исчезнешь, — глухо признаётся он, крепко вцепляясь в его руки и прикрывая глаза.       Они уже побывали не в одной несуществующей реальности. Можно ли будет теперь хоть когда-нибудь довериться своим ощущениям, своему восприятию? Не случится ли такого, что их снова вырвут из их идиллии, что они всё ещё не находятся в настоящем?       — Обещаю, что не оставлю тебя, — серьёзно клянётся Стив. — Как и ты не оставил меня. И ещё... Я тоже люблю тебя, — впервые признаётся он вслух. — И я не обещаю, что никогда не буду с тобой спорить — ещё как буду! — но... Мне понравилось работать с тобой. Если сначала я считал всё, что ты делаешь, ужасным, то теперь готов помогать тебе. Только если ты не будешь работать наёмником, конечно. И всё-таки представь, если нас будет трое, тройная сила командной работы!       — Болтун, — качает головой Марк, конечно, соглашаясь на эти непростые условия. — Но больше не вздумай мечтать о ком-то третьем в нашей постели, тем более после таких слов.       Обстановка вокруг вдруг меняется обратно на их квартиру. В теле почему-то Марк, который испуганно зовёт:       — Стив?       — Я тут, — успокаивает его Грант. — Почему всё болит так, будто это было вполне себе в сознании… — жалуется он, но его прерывает стук в дверь.       Они оба вздрагивают и переглядываются через зеркало. На этот раз Марк точно знает, что он здесь ни при чём.       За дверью оказывается Лейла.       — Наконец-то. Чем ты тут занимался? Я несколько минут стучала. Привет, Стивен, — добавляет она, когда видит сменившееся на более улыбчивое выражение лица. Она проходит в квартиру, оглядывается, очевидно, отмечая более приличный вид, по сравнению с прошлым визитом. — У меня две новости. И обе плохие. Выбирайте, с какой начать.       — Между плохой и очень плохой? Так сразу? — недоумевает Стив. — Может, лучше сначала посидим, расскажешь за чаем что-нибудь хорошее…       — Нет, — перебивает его Лейла, — сначала я скажу. Хэрроу мёртв.       — Что за хрень? — это уже говорит Марк.       — Это вы мне скажите, — она внимательно смотрит на них, прежде чем подойти и протянуть свой телефон. — Эта запись с камер — вторая плохая новость.       — Это... Третий? Но зачем ему убивать Хэрроу? — севшим голосом спрашивает Стив.       — Оба, — сквозь зубы произносит Марк, и Лейла успевает забрать телефон до того, как он раскрошит его в руке. — Хонсу освободил нас обоих. Двоих. Чёртова сволочь.       — Дошло наконец, — хрипит знакомый низкий голос в глубине квартиры. — Я был не прав. Вы оба идиоты.