Whispers in the Dark

В мире снов шёл снег. Там я встретила Веронику. Она с грустным лицом протянула мне большую книгу, но на страницах не оказалось шрифта. Чтобы порадовать её, я взяла гелевую ручку и нарисовала на чистом листе маленькую фею. Но паста почему-то вытекла. И вместо прозрачных, резных крылышек распласталась крупная мрачная клякса. По щекам девочки потекли слёзы. Я пыталась стереть ладонью излишки чернил, но они будто въедались в кожу. Впитывались в руки. И словно растекались по телу, окрашивая в чёрный цвет. Вероника с испугом сделала шаг назад. Я отложила книгу, присела на колени, и взяв комочек снега, старалась избавиться от запятнавшей кожу краски. Малышка уверенно шагнула на прежнее место, и схватив книгу, резким движением рванула лист с рисунком. Алые брызги, разлетевшиеся в разные стороны, оросили снежный покров вокруг. Багровые капли попали и на мои руки. Тёмная краска отмылась. Из переплёта, пульсируя, вытекала кровь. От её запаха начинало тошнить. Поднялся сильный ветер, трепал волосы. Вероника улыбалась. - Ты хорошая. Она вытянула руку с вырванной страницей и разжала пальчики. Бумагу подхватило ветром, и унесло куда-то в необозримую даль. Девочка подошла ко мне и положила руку на плечо: - Эй… Проснись… Я открыла глаза, вздрогнула. Куколка ёрзала на кровати, шурша платьем из сиреневой органзы. - Тётя Наташа сказала: «пора завтракать». Слабо понимая, что происходит, и где нахожусь. Я приподнялась на локте и, нащупав под подушкой мобильный, посмотрела на время. 7.30?! Какое ещё «завтракать»?! - Девчата, кушать! Сегодня молочная каша и булочка, – громко донеслось из коридора. - Вероника! – это уже был голос Эрика, всё из того же коридора. - Ой… Девочка поспешила на зов отца, но остановилась, как и прошлый раз у двери. Обернулась: - Эй, приходи… Не выспалась. Теперь весь день буду как вялый овощ. Аппетита ноль. Сейчас бы кофе и сигарету… Неуклюже стянув с тумбочки, взгроможденный на неё халат, я, к своему удивлению, обнаружила коробку любимых шоколадных конфет и тёмно-красную розу. Себастьян…? Когда?! Когда он успел? Во время вечернего обхода этого здесь не было. Значит… Он наведывался сюда пока я спала! «Овощеобразное» состояние как рукой сняло. Настроение подскочило под потолок, утро стало добрым. Где там обещанная каша? Быстро приведя себя в порядок, я отправилась в столовую. Молочные продукты я люблю, но содержимое тарелки – съедобным назвать было трудно. Повозив ложкой в этой жиже, я всё-таки брезгливо отодвинула от себя посуду. Вероника сидела и спокойно уминала чайной ложечкой это «блюдо» за обе щёки. Кушала она хоть и быстро, но аккуратно. Другой ребёнок уже 10 раз мог заляпаться. Но на шикарном платье не было ни пятнышка. Глядя на эту маленькую принцессу, я вспомнила вчерашние слова доктора, о том, что ему не с кем оставить дочь. Выходит, он сам следит за её гардеробом? Все эти наряды, наверное, очень дорогие. Другой отец-одиночка, на его месте, скорее всего, одевал бы девочку в простенькие джинсовые костюмчики. Их гораздо легче стирать, и не надо гладить. Расправившись с кашей, куколка приступила к булочкам; а я, так и не осилив даже стакан с чаем, оставила его на столе и вернулась в палату. Позже, приехала тётя Таня, привезла несколько плиток «Сударушки». А потом и Светка явилась с кофейными пирожными. Шоколада много не бывает. День удался. В том же темпе прошло ещё несколько дней. Меня часто навещали «вторая мать» и лучшая подруга. Но Себастьян больше не появлялся, и я медленно, но верно впадала в депрессию. Изрисовав все листы для черчения, принялась за тетрадные. Всё одно – Себастьян, Себастьян и ещё раз Себастьян. Эрик был озабочен моим состоянием. Сказал, что болезнь отступает. И голос уже должен восстанавливаться. В то же время, не имея аппетита, я заметно потеряла в весе. Из-за чего, меня грозились отправить на общее обследование. Однажды утром, доктор пришёл в сопровождении пожилого человека. Врач-психотерапевт задавал массу вопросов. Я исписала немало листков. Когда допрос закончился и дедушка ушёл, Эрик объяснил, что, сперва, был уверен, что проблема только в остром ларинготрахеите. Теперь, выяснилось, что дело ещё и отчасти во вредных привычках. Но в основном в психологическом факторе. Это означает, что после полного выздоровления, меня, вероятно, придётся перевести в неврологию. Где будут лечить уже непосредственно афонию. «Они сделают всё возможное»…