«Жарко. Действительно жарко. Порывы ветра словно играли с языками пламени. Воздух настолько горячий, как будто сам плавился от этого жара — казалось, если вдохнёшь, он безжалостно обожжет легкие. Едкий, как кислота, запах крови въедался в слизистую носа, разъедая ее изнутри. Этот треск… Треск пламени — именно с этим звуком его жадные и оголодавшие языки сжирали все, что вставало на пути. Лаборатория горела. Надо вызвать полицию, пожарных, скорую. Позвать хоть кого-то. Но… Копна его волос очерчена горящей лабораторией… Барри не сделал это. Не смог. Ноги будто бы вросли в землю, не позволяя сделать ни шагу. Просто стоял и смотрел, как все вокруг, объятое пламенем, сгорает до тла. Он медленно моргал. Глаза горели под веками.»
Рваный выдох сорвался с губ юноши. Но сам Барри не пошевелился даже, продолжая все так же неподвижно лежать на кровати. И вроде он спал. Совершенно точно спал. Но, даже охваченный сном, разум не потерял свою способность к осмыслению. Барри Аллен… Кто же он такой? В прошлом обычный мальчишка, выросший под опекой матери. Он не знал, откуда все взялось. Может, это было в крови, а может… что-то повлияло, но в нем буквально выдрессировалось стремление «угодить», «соответствовать ожиданиям», «быть хорошим мальчиком». И если большинство таким образом стремилось понравиться окружающим, то у Барри все упиралось в то, что так было просто правильно. Это стремление быть хорошим, почти идеальным стало тем самым, что помогало твёрдо стоять обеими ногами на земле. Под давлением бесчисленных правил приюта оно, казалось бы, давно проникло под кожу, вплетаясь в сложную цепочку ДНК такого правильного Барри Аллена. А так… совсем обычный, простой парень. И, пока мама была жива, жил в таком же простом и обычном городе, который носил гордое название «Калифорния-сити». В свое время власти штата вынашивали планы построить самый большой город, который бы стал райским уголком для нескольких миллионов человек. Однако эти самые планы так и не воплотились в жизнь из-за близости пустыни Мохавэ, из-за нехватки финансирования. Итог? По всему миру это место считалось «городом-призраком», хотя и не был им полноценно, ведь там ещё жили люди — например, тот же Барри. И раз так и не получилось превратить все в самый большой мегаполис, Калифорния-сити со своими несколькими тысячами жителей стал самым обычным маленьким городком в штате Калифорния округа Керн, ничем не отличаясь от сотен других таких же, которые даже и на карте не всегда отмечались: несмотря на наличие тюрьмы, тихий, безопасный, приличный, мирный. Все жители знали друг друга с малых лет. В подобных городках вообще, как правило, ничего странного и необычного не случалось — лишь одна рутина изо дня в день, что становилась той самой необходимой деталью в идеальном механизме под названием «затянувшийся и набивший изрядную оскомину День Сурка». И уж тем более нельзя было предположить, чтобы кто-нибудь из жителей попал в какую-нибудь странную и загадочную ситуацию, чем местные и гордились, неодобрительно относясь к любым странностям, загадкам, несуразицам и нелепицам. И… Барри никак не мог предположить, что из всех людей, проживающих в этом городе, «странность» произойдёт именно с ним. Это было тем самым, что не просчитать, не предугадать, не предсказать, а самое страшное… не предотвратить. Скажи Барри кто-то еще тогда, когда был ещё совсем маленьким, как именно сложится его жизнь дальше, он бы одарил этого глупого человека нечитаемым взглядом, а после для верности ещё бы пальцем у виска покрутил, может быть, даже разразился бы целой лекцией на тему невозможности подобного. Когда все изменилось? Когда обрёл ту самую скорость, от которой весь мир казался до абсурдного медленным? В одиннадцать? Но это не совсем так. Хотя тут, пожалуй, сам вопрос не совсем верен. Когда все пошло не так, неправильно? Да, так точнее. Ближе к сути. Казалось, что все началось гораздо раньше, чем это можно было заметить, от того Барри и не обратил внимание, и все пришло к тому, к чему, наверное, и должно было, как к некому закономерному итогу той цепочки событий, которую толком даже не удавалось отследить, разобрать ту на звенья и все понять хотя бы для самого себя. Барри пытался объяснить самому себе, что произошло, откуда у него эти нечеловеческие способности, эта скорость. Часами просиживал в городской библиотеке, вырывался в интернет-кафе… но все тщетно. Лишь неправдоподобные версии о том, что он попал под излучение или свалился в яму с токсичным отходами — ничего из этого с ним не случалось, а если бы все-таки произошло, вряд ли бы выжил. Аллен всегда доверял своему чутью — так уж сложилось. Оно его не подводило: не помогло выкрутиться из, казалось бы, безвыходных ситуаций. Тогда, ещё будучи совсем мальчишкой, чувствовал, что все неуклонно менялось. Эти изменения были крохотными, незаметными. Но, как любила говорить набожная соседка, дьявол обычно крылся именно в мелочах. Все эти «мелочи», неровности и несостыковки… они вели к чему-то. Кульминация обязательно произойдет — Барри знал это. Просто пока еще сложно было хотя бы предположить итог, последствия. И пусть смысла гадать сейчас не было, но «не думать» все равно не получалось. Были ещё моменты, когда он вдруг «ускорялся» — назвал это именно так. Ему стало все тяжелее жить в одном ритме с людьми. С ними попросту тяжело. Приходилось сосредотачиваться. У них какой-то особый ритм, в который Барри получалось попадать все сложнее. Особенно убивали очереди. Он внезапно осознал, что люди готовы были стоять часами, чтобы получить какой-то пустяк взамен. И раньше Аллен и сам был таким. Но все пришлось переосмыслить — другого выбора просто не было. Люди… они слишком медленные. И он и правда старался, подстраивался, лишь бы другие не заметили те странности, которые заметил сам. После смерти матери Барри больше не мог оставаться в том городе, где родился — это понимал с кристальной ясностью. Именно тогда и решил переехать. Точнее, тем же вечером сразу после похорон матери юноша собрал все свои весьма скромные пожитки и… уехал. Куда? В город побольше, где никто его не знал, где можно было легко затеряться в толпе. Многим подобное могло показаться трусливым бегством. Что ж… может, и так. Но Барри не стыдился. В конце концов, именно это у него получалось лучше всего с самого детства, только это он и умел… убегать. Обосновался в Лос-Анджелесе, что в Калифорнии. На скопленные ещё при жизни мамой деньги выкупил амбар с прохудившейся крышей на окраине города — крышу починил, амбар обустроил и… прижился. Даже поступил в университет, а после попал на стажировку и не куда-нибудь, а в компанию «Stark Industries», хоть и был там кем-то вроде «мальчика-на-побегушках». Все постепенно налаживалось, так ведь? Барри даже самому себе стал казаться нормальным, пусть таковым, на самом деле, не являлся. И отдал бы многое, чтобы не казаться, а именно стать «самым обычным». Если верить интернету, численность населения Земли оценивается в примерно восемь миллиардов и девять миллионов человек, а конкретно в США проживает триста тридцать один миллион четыреста сорок девять тысяч двести восемьдесят один человек, и по этому показателю страна занимает третье место в мире по численности населения. Барри Аллен очень бы хотел ничем не отличаться от прочих, не выделяться, стать лишь одной из цифр из тех триста тридцати одного миллиона четырёхсот сорока девяти тысяч с «копейками», не более, и нет, не в начале и не в конце, затеряться где-то в середине, став просто частью статистики, что его вполне устроило бы. Но… нет. Бывают такие моменты, когда, сделав что-то, приходит понимание того, что вернуться обратно и все переиграть нельзя, уже не получится — такие моменты называются «точками невозврата». Если подумать, многое в жизни можно исправить: извиниться перед другом или возлюбленным и продолжить жить, словно ничего не было, переписать заваленный тест, склеить треснутую вазу, пришить оторванную пуговицу. Но иногда… случается такое, что дороги назад просто нет. Остаётся лишь шагать вперёд, деля свою жизнь на «до» и «после», на прошедшее и будущее. Барри Аллен мог долго убеждать себя, что в тот день, когда он задержался в лаборатории и та загорелась, пока на крыше сражался в броне сам Тони Старк, что у него был шанс передумать, изменить своё решение и не вмешиваться, никого не спать, когда понял, что вот-вот все рванет. Но правда в том, что если у него и был такой шанс, он бы им не воспользовался, и даже если бы вдруг время обратилось вспять, ничего бы не поменял, он все равно вытащил бы Тони Старка из эпицентра взрыва, перенеся его на соседнюю крышу, пока на ногах дымились кроссовки. Почему именно он? Ведь Барри никогда не был героем, не стремился им становиться — иллюзий на сей счёт у него не было. Если бы составляли рейтинг героев, эдаких рыцарей в сияющих доспехах — не занял бы даже последнее место, скорее, просто бы не вошёл в него. Это участь тех, кто сам ее выбрал и стремился к почетному званию героя на всех парах. Барри же не просил этого. Не хотел. Никогда не хотел. Просто не подходил для этого. Всего лишь хотел быть нормальным, ничем не отличаться от прочих, не выделяться, стать лишь одной из цифр из тех триста тридцати одного миллиона четырёхсот сорока девяти тысяч с «копейками», не более, и нет, не в начале и не в конце, затеряться где-то в середине, став просто частью статистики, что его вполне устроило бы. Но… нет. Почему именно он?.. Юноша резко мотнул головой в сторону. С губ сорвался болезненный стон. Казалось, сама ночь стала вдруг темнее, а тишина глубже, концентрированней. Но даже если все так и случилось, юноша на кровати вряд ли заметил разницу. Сейчас все то, что происходило за пределами его тела было несущественным. Он продолжал свое падение дальше, все глубже в темноту, пока его так называемая «физическая оболочка» продолжала неподвижно лежать на кровати. И даже лунному свету было не пробиться в непроглядную темень бездны его сновидений.«Барри смотрел и видел Старка. Тот лежал неподвижно — при все желании не мог спастись от взрыва. Время в этот момент не остановилось, оно будто бы замедлилось, издеваясь, вгрызаясь острыми зубами в безупречную нормальность Барри, пока его взгляд был прикован к неподвижно лежащему наверху мужчине. Он видел, как к нему приближался тот другой в массивной броне. Видел, как появились первые искры, становясь предвестием грядущего. Все это видел. Видел и понимал, что Старк не сможет выжить. Никто бы не успел его спасти, помочь ему. Никто. И прежде, чем появилась хотя бы мизерная возможность передумать, ведь поклялся самому себе быть нормальным, самым обычным… Барри буквально рванул с места. Все вокруг уже знакомо замедлилось, даже остановилось. Это было не сложно… подхватить мужчину, используя силу скорости. Все пришло в движение, когда Барри остановился уже на соседней крыше, опуская на неё Старка, слыша грохот взрыва позади. Он опустил, слезящиеся от дыма, глаза вниз, практические тут натыкаясь на свои красные кроссовки. Они ещё недавно были совсем новыми. Барри буквально на днях купил их с зарплаты. Вот только сейчас их и узнать-то было сложно… все в копоти и саже, а подошла практически полностью стерлась, дымясь по краям. Никуда не годится. Неправильно. Так не должно быть… Взгляд скользит дальше. На Старка, что лежит без сознания на крыше. Взрыв даже не задел его — Барри все сделал вовремя, успел его вытащить. Но дрожащие пальцы все равно прижимаются к шее, чтобы проверить пульс мужчины, убедиться, что он жив. Пульс был. И лишь убедившись в этом, Барри сбегает, чтобы его не увидели. Он бежал. Быстрее! Просто не хотел, чтобы хоть кто-то узнал. Быстрее! Проще сбежать. И он бежал. Бежал и бежал, бежал и бежал. Ещё быстрее!»
Барри проснулся с собственным хриплым криком, осевшим на губах, резко распахнув глаза. Кожа взмокла, блестела от пота. Сердце грохотало во вздымающейся из-за напрочь сбитого дыхания груди. С губ сорвался усталый вздох. Ладонь скользнула по собственному лицу, то ли в попытке вытереть пот, то ли чтобы избавиться от остатков дурного сна, кошмара — одного из многих за последние пару недель. Понедельник всегда наступает после воскресения — так уж повелось. Но даже с таким давно устоявшимся порядком, он все равно вступил в свои права преступно неожиданно. Взгляд Барри уперся в висящий на стене календарь. Осознавая, какой сегодня день — очередной учебный день — хотелось со стоном упасть обратно на подушку, для верности накрываясь одеялом с головой, растягивая те оставшиеся две минуты до звонка будильника в маленькую вечность. В детстве вообще как-то легче верилось в то, что одеяло — универсальное средство защиты, и стоит укрыться им, то никакие «подкроватные монстры» ни за что не доберутся. Может, с монстрами такое и правда срабатывало, но с реальными проблемами одеяло никак не могло помочь, сколько под ним не прячься. Честно? Аллен с удовольствием сейчас сам бы добровольно отдался на съедение какому-нибудь монстру, однако, видимо, они сами сбегали в ужасе, стоило ребенку хоть немного повзрослеть. Даже жаль. Так что, пришлось брать себя в руки и подниматься, попутно отключая будильник, чтобы тот не раздражал лишний раз напоминанием, что у него оставалось еще две минуты. Первым пунктом в плане дальнейших действий значился душ. И именно туда юноша и направился, взъерошивая на ходу свои волосы и все еще немного сонно щурясь, будто бы не проснулся до конца, пока в голове крутились отголоски кошмаров, что преследовали его, напоминая о его неосторожном и совершенно необдуманном поступке. Зайдя в подобие душевой кабины, включил воду, повернув кран до упора. Обжигающие своим холодом струи тут же окутали его с ног до головы. По телу пробежала череда хаотичных мурашек. Барри поморщился и закрыл глаза, откинув голову назад. Какая-никакая, но вода приносила облегчение. Он мог сделать воду погорячее, чтобы повалил пар, согреться и почувствовать себя немного уютнее, но почему-то не стал этого делать. Сейчас нужно было именно взбодриться, а холодная вода для этого подходила лучше всего. Немного приободрившись, вылез из подобия душевой кабины со сливом. Быстро отряхнулся, как это делают кошки. Взяв полотенце, он вытерся насухо, одновременно немного разогревая свою кожу мягкой тканью. Готов к выходу юноша был уже минут через тридцать. К слову, несмотря ни на что, Барри не изменил себе ни в чем. Белая рубашка с длинными рукавами, застегнута до последней пуговицы, а сверху зелёный джемпер. Самые обычные брюки. Сумка почтальонка. И пусть воздвигнутые на пьедестал собственные идеальность с обычностью покрылись трещинами, Барри стойко не подавал виду. Словно… словно этот понедельник ничем не отличался от тех многих других, что были до него. Вскоре он уже находился в автобусе, стоя у окна. И чем ближе Барри подъезжал к нужной остановке, тем сильнее он ощущал во рту противный вкус университета, в котором учился. На таком расстоянии вкус был кисловатым, чуть терпким, с раздражающей сладкой нотой, и холодным, как кофе, если продержать его под языком целую минуту и дольше. К этому привкусу примешивалась едкая желчь, что так и сочилась из стен учебного заведения. Учёба, как ни странно, в итоге прошла спокойно. Студенты сновали туда-сюда, носились, как муравьи или идеально запрограммированные роботы, словно «Терминатор» сняли по реальным событиям, и сейчас это была та неправильная вариация, где «Т-800» так и не смог предотвратить восстание машин. В общем, все было, как прежде. Хотя… наверное, ничего другого не стоило ожидать? Изначально планировался самый обычный день. Просто учеба, а после стажировка, подработка и обратно в свой амбар. Так что конкретно для него не ожидалось ничего неожиданного или из ряда вон выходящего, все вполне вписывалось в привычные ему дни, если вычеркнуть происшествие с пожаром. Барри бы назвал подобное «затишьем». Так что, это затишье даже комфортно для него. Только вот… юноша забыл, что затишье — всегда лишь короткая передышка перед бурей. И эта самая «буря» случилась. Неожиданности, нарушающие привычный уклад, происходят не случайно… Не по случайности. Не по ошибке. Тут не бывает осечек. В каждом из наших поступков, от обыденного до возвышенного: когда переходим улицу, во время работы, секса или чего-то ещё… любое решение способно изменить привычный курс, запустить цепочку событий, которую не просчитать, не предугадать. Так вот… Что там было? Точно. Совершенно обычный день, ничего из ряда вон выходящего и все в таком духе. Учеба, стажировка, Барри как раз возвращался с отработки домой, но… Тут как раз подойдёт ещё одно весьма жизненное высказывание, которое бьет не в бровь, а в глаз. Какое? «То, чего меньше всего ждёшь, имеет все шансы произойти в самый неожиданный и неподходящий момент» — иначе говоря, судьба любит… сюрпризы. Так все и случилось. Барри провернул ключ в замке амбара, сделал пару шагов внутрь и… замер. Нет, не так. Он буквально оцепенел. Спина выпрямилась так, словно позвоночник залили цементом от основания и до самого конца — потребовалась секунда, чтобы тот внутри затвердел так, что Барри и шага больше сделать не смог. Руки сжались в кулаки с такой силой, что он почувствовал боль в ладонях, от впечатавшихся в них ногтей, которые будто планировали не просто оставить след, а вспороть кожу, пустив кровь. В кресле спиной к мониторам, которые Барри понатаскал со свалки, воскресил и объединил в подобие системы, и лицом ко входу сидел никто иной, как Тони-мать-его-Старк. Честно? По первости, даже была мысль, что все это галлюцинация на фоне переутомления. Ведь не мог же в его амбаре появиться настоящий Тони Старк. Не мог же, верно? Хотя… Наверное, подобное все-таки не было чем-то неожиданным. На самом деле, это прекрасно вписывалось в схему из сотни вероятностей, почти сразу прорываясь в основную десятку — «топ 10», именно так и назывался рейтинг самых популярных песен. Что сказать? В матрице вероятностей все сложнее хотя бы тем, что у каждого случая, у каждого события, вне зависимости от его значимости, есть свой топ вероятностей. Этот «топ», как правило, мы выбираем сами с помощью нашего восприятия, мировоззрения, привычек и прочего. И если так посмотреть, то этот топ весьма субъективен и ненадёжен. Но какой есть… Да и… Барри ожидал нечто подобное, если уж совсем начистоту, особенно после пожара в лаборатории, из-за чего и жил последнее время, как на пороховой бочке, пусть и не был непосредственным виновником. Просто постепенно опасение за то, что кто-то за ним придёт, слабело, вот и расслабился настолько, что появление Тони Старка стало неожиданностью. Но… Ему нужно взять себя в руки. Прямо сейчас. Если не хотел выставить себя полным идиотом. Глубокий вдох. Прикрытые на мгновение глаза. Шумный выдох. Его глаза распахнулись. Конечно, это толком не помогло. Но немного легче стало. Ну, или так казалось. В голове промелькнул один из известных Барри фактов: «Сердце колибри бьется с частотой тысяча четыреста ударов в минуту.» — казалось бы, эта мысль никак не была связана с происходящим, но лично для Аллена связь была самая прямая… его собственный пульс зашкаливал, несмотря на видимость спокойствия, из-за чего он сам себя ощущал той маленькой птичкой, скорость полёта которой могла достигать восьмидесяти километров в час. — Значит… это ты у нас Барри Аллен? — первым заговорил незваный гость, который до сих пор казался галлюцинацией. — Тони Старк. Хотя если судить по журналам в твоей комнате, в представлении я не нуждаюсь. — Ваше приветствие не объясняет, почему незнакомый мне человек сидит без света у меня дома в моем втором самом любимом кресле, — Барри отчаянно старался держаться уверенно, пряча руки с подрагивающими от волнения кончиками пальцев в карманах. — Вы ведь понимаете, это да?