Всë-таки любовь - странная штука

Антон сидит на холодном бетоне в каком-то заброшенном здании. В руках полупустая бутылка. Рядом лежат ещё несколько таких же ёмкостей, но уже, правда, пустых. Шастун пустым взглядом сверлит полуразрушенную стену напротив. Всё размыто. Он встаёт; сильно шатаясь, доходит до окна, жадно вдыхает кислород. Морозный воздух мгновенно ударяет в голову, немного отрезвляя. Шаст оглядывается по сторонам: вокруг голые бетонные стены, такие же серые, как его настроение, в дальнем углу валяется рюкзак. Нетвёрдой походкой он доходит до рюкзака, достаёт оттуда выключенный телефон. — Прелесть… Ебучие айфоны. — ругается он вслух. Антон шарит длинными руками в рюкзаке и находит там и зарядку, и повербанк. — Ахуеть. — удивляется он несдержанно. Зеленоглазый подключает телефон к внешнему аккумулятору — на экране мгновенно загорается надкусанное яблоко. Через пару минут устройство включается окончательно. 7:57. Антон около полутора суток не выходил на связь. Он не помнит, как оказался здесь. Помнит только, что уехал со съёмок раньше всех, затарился бухлом, пару бутылок оставил дома и пошёл гулять. А дальше… Две пустых пачки сигарет, пять пустых бутылок виски, две бутылки апероля. «Если бухать, то бухать нужно красиво и со вкусом», — думает Антон, усмехаясь своей гениальности. Айфон в руке начинает вибрировать, на экране виднеется фото Серёги. Долго не думая, Шаст отвечает на звонок друга. — Слава Богу, ты ответил! Всё хорошо? — громко говорит Серж. — Здорóво, всё отлично. Ты как? — Какого хуя ты не отвечал на телефон почти двое суток?! Почти два дня, долбаёб! — кричит Матвиенко. — Не кричи, бошка раскалывается! — воет Антон. — Бошка у него раскалывается! Мы втроём у Арса сидим и не спим уже двое суток! — кричит Серёжа. — Дайте мне трубку, пожалуйста… — слышится из динамика голос Арса — хриплый, шершавый, пропитый, но всё равно красивый. Сердце Шастуна пропускает удар. Он не может слышать этот голос. Этот шикарный голос. До боли любимый голос. Антон помнит, как в гримёрке задал Арсению вопрос про то, как он относится к геям, и нравились ли ему когда-нибудь парни. На что Попов ответил, что никогда не любил парней и вообще, он находит это странным. Для Шастуна эти слова — нож в сердце. Потому что он любит Арсения. Любит Арсения с его невероятными голубыми глазами, с его лисьим носиком, с его тёмными родинками, с его чёрными, словно уголь, волосами. В тот вечер Антон взбесился. Ему невероятно хотелось открыться любимому человеку, признаться ему в своих нежных чувствах. После необдуманных слов Арса, который был без ума от высокого парнишки, который просто-напросто боялся признаться младшему в чувствах, Шаст решил забыть этого человека. Приехав домой, Антон психанул: исколотил стену до крови и синяков на костяшках, загрузил рюкзак алкоголем и пошёл гулять. Заглушать боль алкоголем легче, чем разговаривать. — Тох, Тох!.. Ты там живой? — спрашивает Дима, испугавшись долгого молчания. — Всё хорошо, правда. Не беспокойтесь, ложитесь спать. — говорит Шаст. — Ну охуеть. — констатирует Поз. — Мы не спали двое суток, что бы ты нам ответил и сказал ложиться спать? — Дим, Серый, я знаю, что я ебланище. Простите меня. — говорит Шастун, осознавая, какие у него хорошие друзья. — Ладно, мы прощаем. — отвечает Дима. — Только скажи, с какой крыши тебя ловить? — спрашивает Серёжа. — Арс не с вами? — задаёт шёпотом вопрос Антон. Арс слышит это и понимает, что накосячил. Он обидел Антона своими словами. — Он на кухне, опять пьёт. — говорит, не думая, Матвиенко и показывает Попову, чтобы тот сидел тихо. Арсений кивает. — Надеюсь, вы не врёте. — вздыхает Шаст. — Я в какой-то трёхэтажной заброшке. Честно, не понимаю, где это. — Пиздец ты помог. — нервно хохочет косичка. — Шаст, не тупи. Открывай карты, там будет что-то про моё местоположение. — А, ну точно. Сейчас… О, тут парк не далеко. Туда пойду. Ну, если с крыши не упаду. — говорит Шаст. — Так, ты прекращай! Жду ещё пять секунд твои координаты в телеграме, иначе голову вырву, придурок! — ругается Позов. — Секунда… Всё, готово. В принципе, третий этаж, падать не так уж и высоко. — Сука, Шастун! — кричат друзья. — Жди на месте, я скоро приеду. — говорит Матвиенко. — Ладно, жду. — отвечает Шастун. Арсений еле усидел: как же хотелось вырвать трубку у Серёги и сказать, как сильно он любит Антошку… — Ну что, Арсений Сергеевич. Сам поедешь забирать своего ненаглядного или я привезу его сюда? — спрашивает у Попова армянин. — Я сам поеду. И пусть он разобьёт мне морду, но я должен извиниться и сказать, что не могу без него жить. — отвечает Арс. — Что ты ему сказал? — недоумевает Позов. — Да много всего… Из-за того, что я зассал и не могу признаться самому себе в том, что безумно люблю Шаста. — замолкает брюнет, но видит во взгляде друзей ожидание, поэтому продолжает. — В общем. Он зашёл в гримёрку, там был только я. Я сразу напрягся, хоть и знал, что нужно признаться ему в своих чувствах. Только собрался корявенько, но признаться, а он спрашивает, мол: «Арс, тебе когда-нибудь нравились парни? И вообще, как ты относишься к любви между двумя мужчинами?» Ну… Я и ляпнул со страху, что никогда мне не нравились парни и что любить человека своего пола странно. — Дима и Серый синхронно покачали головой. — Эх, Арсений, Арсений, Арсений… Ну, как зассал признаться в любви, так и расхлёбывай. — говорит Матвиенко брюнету, а сам поворачивается у Диме и берёт того за руку. — Ладно, мы поехали спать. Отпишешься потом. — Удачи, Арс! — кричит из прихожей Позов. — Она определённо мне не помешает…

***

Арс слишком погружен в собственные мысли. Настолько, что даже проезжает несколько раз на красный, чудом не попав в аварию. Он вжимает педаль газа в пол, иногда отпуская на поворотах. «Главное — приехать вовремя», — думает Попов. Рекордные пятнадцать минут по ёбаным пробкам и он на месте. Арс бросает машину в каком-то дворике и уже пешком движется к зданию. Его встречает угрюмая серая трёхэтажка. Из окна на третьем этаже тянется белокурый дым. Шастун снова курит. Арс неодобрительно качает головой. Тут же вспоминает, как сильно он накосячил, поэтому засовывает свои упрёки в зад и входит в здание. Антон задумчиво смотрит в даль, опираясь плечом на холодную стену. Курит уже третью сигарету подряд. Думает. Как же теперь он будет строить общение с Арсом в рамках работы? Как бы не хотелось забыть человека, который фактически оскорбил твои чувства, он не может этого сделать. Он слишком погряз в ебучей любви. Из раздумий зеленоглазого вытаскивают торопливые шаги. Он отворачивается к окну, не желая видеть в этот момент даже Серёжу, и чуть не падает, ведь выпитый алкоголь даëт о себе знать. Через полминуты никаких звуков не слышно. Значит, он уже здесь. У Антона страннейшее предчувствие. Кажется, это не Серый… И не Димка. Арс стоит и смотрит на Шастуна. Шастун же прожигает стену злым взглядом. Сейчас он не готов говорить спокойно. Сейчас он не готов мыслить разумно. — Тош… — произносит негромко Арсений. — Что ты здесь забыл? — строго спрашивает Антон, пытаясь не сорваться. Попов аккуратно шагает к младшему. — Не подходи! — оборачивается резко Шаст и пятится к стене. — Тош, пожалуйста, выслушай меня… — Нет! Довольно наслушался! — кричит русоволосый, но в голове все слова сопровождаются сильной головной болью. — Бей меня. Делай что хочешь. Только выслушай и дай шанс измениться. — спокойно говорит Арс, а у Антона кровь в сосудах кипит пуще прежнего. — Ты же всё сказал! Хочешь меня добить, да?! — младший срывается на крик. — Антон, я не хотел тебя обидеть! — Обидел. — Я не хотел делать больно! — Уже! — Шастун! Послушай меня! — громко говорит Арсений. — Не хочу. Не хочу тебя слышать! — Сука, Антон! — кричит Арс, отворачиваясь от младшего. Из голубых глаз текут слëзы. Это до ужасного неправильно. Арсений торопливо стирает прозрачные капельки со щëк, но у организма видимо другие планы. Брюнет плюëт на эту мокрую условность и оборачивается к Шастуну. — Антон. Выслушай. Меня. Пожалуйста. — отчеканивает, всхлипывая, Попов. — Я не могу! Я не могу тебя выслушать! — организм подставляет и Антона: из зелёных омутов на серый бетон сыпятся прозрачные капли. Арсений чуть отворачивает голову, кривясь как от боли: он не перенесëт слëз человека, которого любит, особенно, если он и есть причина его слëз. — Прости… — шепчет в оглушающей тишине Антон и, страшно шатаясь, идёт к оконному проëму. Арсений чудом успевает среагировать: бежит к зеленоглазому и отталкивает его влево перед самым окном. Длинные ноги путаются. Антон падает на холодный бетон. И ничего не говорит. Попов опускается на колени рядом с кудрявым мальчиком. Проверяет пульс. — Живой… — шепчет он. Арсений нежно убирает пшеничные локоны со лба. Покрывает лёгкими поцелуями молодое лицо, надеясь, что так Шастун очнётся. — Маленький… Очнись, ну… Прошу тебя… — шепчет Арс. — Знал бы ты, как я переживал! Ты пропал на двое суток! Я не знал, что делать… Спасибо Серому и Позу, что не бросили меня… Я бы спился! Или выбросился бы в окно… — брюнет ещё раз проверил пульс, но, увы, нащупать его на этот раз не получилось. — Нет-нет-нет!!! Малыш… Пожалуйста… Я ведь люблю тебя… Я же не смогу без тебя жить… Пожалуйста, прошу… Арсений не знал, что делать. Он был на грани срыва. Что ж, его легко понять. Когда любимый человек умирает на глазах, а ты не способен мыслить разумно. Лицо у Антона преобрело нездоровый оттенок. Арс сидел рядом и держал его за руку. Через мгновение голубоглазого осенило: в машине точно есть аптечка. Он подорвался с места и побежал. Через три минуты Попов вновь сел около Шастуна и трясущимися руками пытался открыть чемоданчик. Ничего не получалось. Поэтому Арсений решил расхерачить чемодан кулаком. Действительно, так же быстрее. К счастью, в аптечке нашёлся нашатырь и вата. Обильно смочив кусок ватки жидкостью, старший поднёс её к носу. Шаст мгновенно закашлялся и принял сидячее положение. — Малыш! — крикнул Арсений и сгрëб Антона в крепкие объятия. — Как я рад, что ты живой! Антон неуверенно положил руку на спину Попову и несколько охуевал от происходящего. — Антон, — сказал брюнет, отстранившись, — выслушай меня, пожалуйста. — Ты меня любишь. — Да, но… — Арс не успел договорить, ведь его самым наглым образом заткнули поцелуем. Антон нежно целовал желанные губы. Арсений отвечал с какой-то невиданной светлой радостью и плакал. Просто плакал. От счастья. Плакал, ведь он чуть не потерял любимого человека из-за своей трусости. Зеленоглазый уловил настроение любимого и, нежно чмокнув родные губы, отстранился. — Арс, успокойся… — сказал Антон, взял руку Арсения и стал аккуратно гладить, будто это лепесток розы. — А ведь знаешь, — сказал Попов, всё ещё всхлипывая, — ты — Гарри Поттер, а я — Чжоу Чанг! * — Арс, ты безнадёжен. Из всех шуток про мокрый поцелуй ты выбрал именно эту. — тепло произнëс Шаст, улыбаясь. — Тебе нравится вселенная Гарри Поттера, а мне нравишься ты. Поэтому и такая шутка. — Только нравлюсь? — загадочно улыбнулся кудрявый. — Не только. Я тебя люблю. — Я поумничаю? — Валяй. — Настоящая любовь длится вечно. — выпалил на одном дыхании Шаст. — Николас Спаркс? — А название произведения? — ехидничает младший. — «Выбор». — Конечно, я спросил это у самого умного человека в моём окружении. — хихикнул Антон. — А ты… — Я люблю тебя. — сказал Шастун. — Я уже говорил это, но я тебя люблю. — улыбаясь, произнёс Арсений. — Всё, поехали домой, герой-любовник, тоже мне! — Шаст вскочил и побежал вниз по бетонной лестнице. — Меня подожди!

***

Антон плюхнулся на удобное кожаное кресло в чёрном лансере Арсения. Через секунду рядом сел владелец машины. Он повернулся к младшему и застегнул ремень безопасности, игнорируя детские капризы Антона. — Я и сам умею пристëгиваться, Арс! — Успокойся, ребëнок! — говорит Попов и достаёт из бардачка три коробки клубничного коктейля. — Это тебе, дитë. — Ура! Моё любимое чудо! — А ты моё. — Что? — Что? Арс не стал ничего говорить, лишь загадочно улыбался. — Хочешь чего-нибудь вкусного? — спрашивает Арсений, пристраивая свою ладонь на бедре парня. — Тебя. — Что? — Что? — ох уж эта актёрская игра от Антона Шастуна! — Я тоже хочу тебя, но это вечером. А сейчас, я бы не отказался от вкусных роллов. И рома. — Поддерживаю твой выбор, но ещë я хочу торт и два баллончика сливок. — сказал Шастун. — Это которые намазал, слизал и тут же потрахался? ** — спросил Арс, откровенно смеясь. — Да-да, те самые. И торт шоколадный. — Тогда поехали. — сказал Попов, улыбнувшись. — Какой ты у меня красивый! — восхитился голубоглазый, поворачивая голову в сторону любимого человека. — Да, я очень привлекательный. — сказал Шастун и расплылся в широкой улыбке, словно кот, которому чешут пузико. — И невъебически скромный. — что ж, Арсений — король сарказма — Попов как всегда в своём репертуаре. — На дорогу смотри, король сарказма! Через пять минут поездки Антон уснул. Он знатно измотался за эти пару дней, поэтому ему простительно. «Пусть мой мальчик отдохнëт», — говорит сам себе Арс, поглаживая Антона большим пальцем по бедру. А сам он думает, что любовь — странная штука. Творит с людьми невесть что: то он из окна готов выброситься, то он прощает, даже не выслушав… Но в то же время, любовь — это великая сила. Брюнет очень рад, что эта двухдневная история закончилась хэппи-эндом. Но это не конец. Всё только начинается. — Всë-таки любовь - странная штука. — сквозь сон бормочет Антон. — Иначе и не скажешь, солнце…