Источник вдохновения

Мужчина сидел за столом напротив старомодной и тяжелой печатной машинки и смотрел на три ровных строчки с прыгающей неисправной буквой «Т». Эти строчки уже почти четыре дня смотрели на него в ответ с легкой укоризной. Человек был не молод, но еще не стар: в темных волосах было немного седины, особенно на висках, а в уголках глаз и губ – пара глубоких морщин. В целом, Винсент не приукрасил бы, если б сказал, что выглядел довольно хорошо для своих лет. Его внешность портили только темные круги под глазами и неаккуратная и неухоженная борода, с легкой рыжиной. Он прославился еще в молодости как писатель-романист. Его любовные романы пользовались бешеной популярностью, но новая книга все никак не хотела писаться. Его издатель Дилан был в бешенстве. Вальц должен был сдать новую рукопись в редакцию еще месяц назад, но… Как объяснял своему другу сам Винсент: «У меня было другое на уме, ты же знаешь». Дилан, конечно же, знал, но он стремился не смешивать работу и свои личные симпатии. Он не мог больше откладывать написание нового романа. Винсент уже полгода как закончил грязный и затяжной процесс развода со своей женой, но пока так и не смог вернуться к своему ремеслу. То, как громко и со всеми гнусными подробностями таблоиды и желтая пресса смаковали распад его брака, серьезно подкосило писателя. Он начал выпивать. Сперва чуть коньяка в утреннем кофе. После два бокала вина за обедом, потом три чистых виски безо льда за ужином. Постепенно, незаметно и неотвратимо коньяк заменил кофе полностью, два бокала вина превратились в две бутылки, а три виски за ужином сами собой превратились в шесть. Вальц начал терять связь с реальностью, дни лились одним сплошным потоком. В алкогольном угаре мужчина читал заголовки дешевых желтых газет и журналов, а после в ярости разбивал очередную бутылку о стену, осыпая все осколками и заливая свой дом спиртом, когда видел на страницах газетенок свое имя. Винсент всегда всплывал там в негативном свете. Частенько – заслуженно. В конце концов, не выдержав его вспышек агрессии и его усугубляющегося алкоголизма, от него отвернулись все. Жена отсудила у него половину денег, заработанных бессонными ночами и саднящими пальцами, дом и машину, а потом укатила на Бали отдыхать с новым любовником. Неблагодарная стерва плевать хотела на своего мужа. Уже бывшего мужа. Даже обожаемая Винсентом дочь оставила его, напоследок бросив своему отцу пару гадостей. Впрочем, протрезвев, Вальц глубоко и горько пожалел, что и дочь в пьяном угаре успел обозвать неблагодарной стервой. Естественно, его малышка не стала больше терпеть скверный характер пьющего, депрессивного отца, который даже не стремился пойти ей на встречу и начать лечиться от зависимости. Только Дилан, его верный и, пожалуй, единственный друг, не оставил его в эту трудную минуту. Они работали вместе уже двенадцать лет, а знакомы были и того дольше. Дилан буквально силой заставил его пройти курс реабилитации и забыть свое пристрастие к алкоголю, пока эта пагубная привычка окончательно не разрушила жизнь писателя. Винсент упирался и брыкался, но вскоре осознал, как своими руками многие месяцы уничтожал жалкие остатки любви и терпения близких. Когда он вышел из реабилитационного центра, Дилан сразу загрузил его работой, чтобы его друг и не вздумал сорваться. Его издатель даже подарил ему кота, пушистого и черно-белого, верного друга, который составит Вальцу компанию вечерами. Вот только то, что обычно давалось Винсенту легко, сейчас валилось из рук. Он всегда писал быстро и свободно, стоило лишь написать пару фраз, задать темп повествования. Не в этот раз. Эти три строчки так и стояли у него перед глазами днем и ночью, будто насмехаясь над его писательским бессилием. Вальц не мог продолжить эту фразу, как бы ни старался. Четыре дня переросли в неделю. Мохнатый и спокойный Саймон по большей части лежал на диване или на коленях у Винсента, пока тот тщетно пытался выдавить из себя хоть пару новых строк. Дилан регулярно напоминал о себе, беспокоясь за друга и свою главную звезду, но этой гипертрофированной заботой только действовал Винсенту на нервы. Мужчина быстро сходил в магазин неподалеку от своего дома, а когда вернулся, осторожно плеснул себе в кофе коньяка – совсем немножко, для вдохновения, так он сказал себе. Немного коньяка не помогло. И писатель плеснул чуть побольше. - Не осуждай меня, - шепнул он чуть прищурившемуся коту, который лежал на своей подушке и внимательно наблюдал за своим хозяином. На третьей неделе все те же три строчки издевательски чернели на него с листа, а Вальцу уже было все равно. Он обнимался на диване с бутылкой, даже не пытаясь ничего писать. Он постыдно сорвался. Ему пока удавалось скрывать свое состояние от Дилана - единственного, кому еще было на него не плевать, - но мужчине было отчаянно стыдно за свою слабохарактерность. Он снова начал зарастать щетиной, грязью и пустыми бутылками. Его дом, тщательно очищенный от следов его предыдущего запоя, снова медленно и уверенно превращался в дыру. Единственное, о чем Винсент не забывал, - вовремя кормить Саймона и убирать за ним. Все-таки Дилан во всем был прав – живое и теплое существо под боком мотивирует. Ведь, если бы кота не было рядом, писатель и вовсе перестал бы вставать с постели. На полу начали копиться коробки от еды на вынос – выходить за покупками и тем более готовить для себя Винсент совсем перестал. Эти три строчки так и стояли перед его глазами, насмехаясь и издеваясь над писателем. В голове у него было пусто и легко от вина, так что мужчина уже даже не пытался думать над своим будущим романом. Ему казалось, что он окончательно потерял способность писать. Несколько его предыдущих романов пестрели яркими обложками с книжной полки, но Винсенту было тошно на них смотреть. Он ощущал прилив слабости, только поднимая глаза на полку, целиком забитую только его книгами. В глубине души, мужчина знал, что его книги для него – лишь способ заработать деньги. Эти романы в его глазах – простая массовая литература, не достойная по-настоящему хорошей библиотеки. Но читателям они нравились и хорошо продавались, оплачивая прихоти его жены, образование дочки и его собственную в прошлом роскошную жизнь. А сейчас? Что с ним стало – лишь пропитый и уродливый пьяница в засаленном халате, не способный выдавить из себя ни одной новой идеи. Саймон мяукнул и встал со своей лежанки. Кот потянулся, смешно высунув язык, и пошел к своей миске, изогнув хвост небольшой дугой. Винсент некоторое время смотрел на своего питомца в прострации, пока, будто не очнувшись, не встал, чтобы насыпать тому в миску свежей еды и заменить воду. Мужчина вспомнил, что и у него самого в желудке с утра были только виски и вино, и пора было заказать еду. Он набрал номер доставки и заказал две пиццы. Одну на ужин, а вторую на завтрак следующего дня. Мия бы точно не одобрила такую диету, она всегда заботилась о том, чтобы он хорошо питался. От мыслей о дочери в груди неприятно заныло. Винсент даже не звонил ей, чтобы снова не разочаровывать свою девочку. Она всегда была умной и проницательной девушкой – Вальц знал, что Мия моментально раскусит любую его ложь. Когда в дверь позвонили, примерно через час, Вальц уже совершенно забыл о том, что заказывал пиццу. Он гипнотизировал пишущую машинку, то и дело притягивающую его взгляд, напоминающую ему, как же он жалок. От одного ее вида с белым листком, торчащим из держателя для бумаги, Винсенту хотелось разбить ее и больше никогда не видеть. Но вместо этого пришлось плестись к двери, думая, кого еще черти принесли. На пороге его дома стоял парнишка в красной куртке с логотипом и термосумкой в руках. Только сейчас Вальц вспомнил о том, что, собственно, был голоден. Он вышел в одном халате, не очень плотно запахнутом на голое тело, не считая нижнего белья. Парень-курьер смотрел на него с любопытством. - Заходи, сейчас кошелек принесу, - сказал Винсент мальчишке. - При всем уважении, сэр, я лучше подожду на улице. - Я пока найду кошелек, моя пицца уже остынет. Просто зайди в дом. Молодой человек вошел за ним, но Вальц даже не подумал, как он выглядит для него со стороны – заросший, полуголый мужчина в грязной одежде. На полу его дома – мусор, который он уже две недели не убирал, а посреди всего этого великолепия – черно-белый Саймон с поистине королевской осанкой и выправкой. Парнишка остался внизу, чуть брезгливо осматривая горы коробок от пиццы и китайской еды, а еще множество пустых бутылок. Вальц уже пожалел, что пригласил парня внутрь. Пока хозяин дома ушел наверх в поисках своего кошелька – куда он мог его подевать? – курьер внимательно осмотрел его книжную полку. Пальцы сами начали поглаживать корешки книг на нижних полках. Здесь было много интересных книг – редкие издания в том числе. При этом книги были самые разнообразные. В небольшой домашней библиотеке Винсента не было четкой системы. На одной полке у него стоял Джон Р.Р. Толкин, Иммануил Кант и Джейн Остин, а рядом с ними – Мураками, Сунь-Цзы и Филип Пулман. На другой полке красовались сразу несколько книг Эрнеста Хемингуэя, которые соседствовали по какой-то непонятной причине с «Государем» Макиавелли. Молодой человек почти любовно погладил некоторые корешки и брезгливо одернул руку от других. Особенно противной ему показалась верхняя полка, полностью забитая одними любовными романами. Парень посмотрел на кота, который лениво следил за ним со своей лежанки. - Ну и шлак читает твой хозяин, - обратился курьер к коту. – «Непорочная секретарша», «Жажда обладания», что за бульварное чтиво? Кто будет в здравом уме читать такую хрень… - Вообще-то, - позади парня раздался голос хозяина дома. – Я эту хрень не читаю. Я ее написал. Парнишка покраснел до кончиков ушей, но все равно огрызнулся: - Все равно это дешевая беллетристика, а не хорошая литература. - А Вы разбираетесь в литературе, молодой человек? – Винсент, несмотря на грубые слова парня, заинтересовался. - Я стараюсь много читать, когда у меня есть время. - Может, возьмете один из моих романов и прочтете, прежде чем осуждать меня, как автора? - Зачем мне тратить на это время, я лучше прочту хорошую книгу. - Откуда Вам знать, хороша ли моя книга, если Вы ее даже не читали? Стоит ли оскорблять человека только за то, что он пишет литературу, которая не нравится лично Вам? Ваши деньги за пиццу. – Вальц подошел к курьеру и расплатился с ним, добавив мальчишке щедрых чаевых сверху. – И книгу все же возьмите. Может, подарите девушке или матери. Девушки – моя самая верная и любимая аудитория. Доставщик хотел было возразить, но книгу почему-то взял. Может, чтобы этот странный человек, наконец, от него отцепился. Парень выскочил за дверь, как ужаленный, пытаясь поскорее уйти отсюда. Тоже мне, хороший писатель дешевых романов нашелся. Он уже хотел выбросить книгу в мусорный бак прямо перед домом романиста, но в последний момент пожалел. Все же, даже дешевая книга не заслужила такого обращения. Парнишка запихнул роман в рюкзак и поехал выполнять другой заказ.