Me, it's you, just accept me

      — Знаешь, мне больно. — тихо, еле слышно шепчет парень, сидя на подоконнике и наблюдаю за темной ночью глазами, полные боли и слёз. Губы Питера мелко дрожали, руки едва заметно дёргались, а сердце бешено билось в груди. Будто бы кричало, говорило о том, что он поступает не правильно, но не могло ничего поделать. Тень, возле стены фыркнула, но промолчала, давая своему человеку право на эту боль.       — Я сделал всё, как ты и сказал. Тогда почему мне так больно? Вот тут, — Питер положил дрожащую, почти что онемевшую рука на свою грудь, — Тут очень больно. Мозгом я понимаю, что это верное решение, но мне так больно.       — Я знаю, какого это. Я — часть тебя. Более сильная сторона, а ты, это ты.       — Они были мне дороги. Один за другим, один за другим, все ушли. — Питер уткнулся лицом в свои колени, этой позой пытаясь скрыться от самого себя. — А те, что остались, были отвергнуты мной же.       — Ты сам этого хотел. Ты знаешь, что это правильно. Ты хотел быть сильным, ты хотел быть тем, кого не используют. Так радуйся тому, что я дал тебе.       — Но их нет рядом!       — А когда они были с тобой? Когда? Питер, не будь идиотом.       — Нет. Я могу все изменить, я могу всё исправить.       — И похерить то, что я так долго создавал?! Ты не посмеешь! Слышишь меня?! — Паркер кричит от боли, когда его хватают когтистыми руками за плечо, вгоняя их в самую кожу. Его рука, еле ощутимая, еле живая, дёргаясь и то и дело падая, тянется к карману, в поисках телефона.       — Ты делаешь мне больно! Ты рушишь меня! Я хочу чувствовать, я хочу жить, я чёрт возьми, хочу не быть куском холодной мрази, коим ты и являешься! — уже не кричит, а ревёт во все горло человек, получая в ответ только ухмылку и грубую пощёчину. Тень, коим является сам Питер, хватает человека за подбородок, грубо поворачивая того лицом к себе.       — Ты умолял меня помочь. Там, — кивок на кровать, — Лёжа там, захлёбываясь в собственных слезах, ты молил меня о помощи. Ты молил и кричал, пока для других делал вид, что все хорошо. Как поступили с тобой твои друзья, когда узнали, что тебе плохо? Что они делали, когда ты писал им огромные сообщения, в попытках получить хоть маленькую жалось, маленькую помощь? Ты продолжишь этот цирк и дальше, или же, возьмёшься наконец за мозги? — хватке на подбородке усилилась, — Запомни, мы с тобой никому не нужны. Всем от нас что-то нужно. Все эти друзья, Мстители, наша девушка, это лишь иллюзия. Иллюзия, в которую ты хочешь верить.       — Я хочу быть нужным, хочу чувствовать что-то, понимаешь? — паучок кладёт руку на чужое сердце, которое казалось бы, никогда и не было живым. Ни стука, ни тепла. Ни-че-го. — Этот холод... Мысли, что мы никому не нужны, это... Это пугает меня.       — Я знаю. Знаю. — Тень, наконец перестав таранить его холодным взглядом, вздохнула, целуя его в лоб. — У тебя есть я. И я всегда буду рядом. Ты и я, понимаешь? Тебе не придётся ждать моих сообщений, молчать и писать как тебе хорошо, глотая слезы, не придётся хвататься за нож, а потом в испуге бросать его в сторону. — Его личный демон провел рукой по мокрой щеке, стирая влагу с нее, — Люди делали тебе больно. Очень больно, я это всё чувствую. Если доверишься мне, то обещаю, что не пожалеешь. Питер не моргая смотрел в чужие, абсолютно холодные глаза и не мог остановить поток слёз. Он умирал. Умирал душой, и происходило это очень давно. День за днём, день за днём, пока однажды, до него не дошло, что это продолжалась не несколько дней, и даже не недель, все это продолжалось уже несколько лет. Несколько лет мук, слёз, боли. Он постоянно просил помощи, молил других, чтобы те не ушли, не бросили его одного. А затем появилась апатия, нежелание жить, мысли о смерти и боль, что приследовала его абсолютно везде. Но потом появился он, другой Питер Паркер, который чувствал его так, как не чувствовал никто другой.       — Нет друзей, значит нет боли? Хмык. Тень согласна кивает головой, молча протягивая руку. Он знал, что выиграл, чувствал и ликовал. Тёмная сторона Питера наконец-то взяла над ним вверх. Парень решительно кладет свою ладонь в чужую, ощущая как чужой силуэт растворяется, заползает в каждую его клетку. Больше никто не встанет у него на пути и никто более, использовать его, паучка, даже ради благородного дела, не станет. Он устал быть тем, кем являлся, тенью того, прошлого себя. Теперь очередь тёмной личности проявить себя, показать всему миру, какой он.       — Знаменитый Человек-паук, отныне в розыске и помогает только тогда, когда сам этого пожелает. — комната наполнилась громким, полным боли смехом, а силуэт, который ждал своего времени, лишь довольно хмыкнул, ожидая представления. Питер больше не один, и он, другой он, позаботиться о нём, чего бы ему этого не стоило.