Ирония

Любимая всеми вампирами, Королева не скупилась на использование технологий и своих подчинённых; впредь мир принадлежит высшим существам. Города и страны понемногу меняли свой облик, законы переписывались, а людям ничего не оставалось, кроме как создавать ополчения. И это очевидно: им не суждено было что-то изменить в новом мире. Мире, что больше не делится на "Альт" и нормальный. "Ирония поглотила весь город и стала символом интелекта." У людей более не было ни надежды, ни веры. И вновь после очередной попытки что-то изменить, Ролан приковал взор своих пустых зелёных глаз к полу, с жгучей болью осознавая бессымсленность сделанного. Но он хочет продолжать пытаться, и всё же, даже Бог уже не в силах дать ему стимул. Ничто не способно изменить новый порядок. Никто не способен изменить своей Королеве. Кроме самой Королевы... "У Королевы новый форпост. Солдаты поправляют манжеты. У Королевы новый пост. У Королевы новая мета." 《Она играет в добродушее?! Как же ещё это назвать?!》Безразличие захватывало всё больше разумов, и наследник клана Голубой Луны не стал исключением. Его лазурные глаза словно померкли от будто сереющего неба. Воздух не сотрясался ни эмоциями, ни разговорами, ни даже работой кафе и ресторанов. Париж остановился. В прямом смыле: на углах улиц маячили солдаты, и казалось "зачем?". Попытка лишить людей человечности медленно убивала и вампиров. Закон "Об эмоциях" был принят, дабы унять оставшихся защитников. Смысл был прост: "Бурные эмоции - есть признак человеческого несовершенства. В новом мире - ему не место. Не проявлять чувств - ваше спасение, в противном случе вы будете арестованы." 《Если бы они только знали, что Она подразумевает под арестом...》 И люди поверили, и посерели. Впредь лица Парижан во многом походили на серые стены замка Её Величества: бесчувственные, холодные, апатичные... Никакие. Не все продержались долго. Ролан изначально был против, и он действительно старался, и он действительно сражался. Но ему уже не хватило ни веры, ни надежды, ни последователей. Паладин был публично казнён, как предупреждение того, что может произойти, если кто-то не последует за Королевой. И кто-то мог бы ещё восстать, но этот кто-то предпочёл стать частью "Серого Парижа". "Мне вас не поймать, да и не буду за вами гнаться. Максимум пару раз крикну: «Скотина, стой!», Да начну сам под нос себе ругаться." Люди не были единственной жертвой. Ной тоже сопротивлялся. И его арестовали, но он попытался сбежать, потому что узнал, что из себя представляет арест. Ванитас тоже узнал это, правда уже из записки от его кота, который больше ни на шаг не отходил от кровати Архивиста, который вряд ли снова будет на ней лежать. Знахарь получил ещё одну причину ненавидеть Моро. Арестованных было слишком много; очевидно, граждане не знали на что идут. В связи с этим был установлен лимит: те кто в него не попадал расстреливались в неприметных местах. Хотя большинство роботов-солдат, созданных специально для подобных задач, это не волновало: чаще всего они расстреливали людей на месте. Да и их никто не проверял: Королева и сенат спокойно жили в дворце и, кажется, жизни подданых больше не заботят правительство. Наследник клана Голубой Луны по давно знакомой улице, будто сливаясь с городом. Даже его светло голубой бант на жилете выглядел померкшим. Как долго они уже не виделись? Со смерти Ноя? Или со смерти Ролана? Вопросы, внезапно посетившие разум, заставились чуть прихмурится в попытке вспомнить цвет её глаз. Воспоминания о прежнем мире расплывались, вступая в диссонас с реальностью. 《Они были Голубые, да? Хотя нет... Жёлтые? Нет, точно не фиолетовые...》 Взгляд зацепился за стоящих на углу солдат, но у Ванитаса не было причин волноваться: ему довольно быстро удалось адаптироваться к новому миру. Серому миру. Он продолжал идти вперёд; казалось, он уже забыл, куда и зачем идёт. Да и действительно, знахарь просто шёл по новому Парижу, любуясь тем, что определённо породит новых проклятых. 《В такой атмосфере, не отдать своё имя Неннии - преступление... А, стоп... Её больше нет. 》В любом случае он определённо был уверен, что кто-то всё же займёт её место. Это ведь её силуэт, нет? Это же точно он. Слишком похож. Это ведь её обычная одежда, её походка, уже не столь уверенная, пострадавшая от закона? Брови наследника клана Голубой Луны незаметно приподнялись, стараясь не выдать количество испытываемых эмоций. Он чуть ускорил шаг, стараясь приблизится к ней; она обернулась на стук ботинок. В отличи от Ванитаса, её брови заметно поднялись. Слишком заметно. На лицо выступила, можно сказать, отчаянная улыбка. "Не говори мне, что было дальше. Я и так знаю, что было дальше" Звук упавшего на брустчатку тела с простреленной грудью заставил его резко остановится и сделать шаг назад. Он еле сохранял спокйствие: дыхание сбивалось, а в глазах темнело от понемногу приходящего осознания. "А девочка лежит на асфальте, За страшную свою оплошность." Знахарь резко развернулся и быстрым шагом стал удаляться с места. Один из механических солдат уже начал оттаскивать тело в переулок. Уходящий не смел обернутся, он шёл необычайно быстрым шагом, чувств было слишком много. Вместе с осознанием начали приходить и слёзы, но он изо всех сил не давал им показаться. Перед глазами начинало плыть, сдерживать всё это было чертовски сложно. Ванитас продолжал идти. "Я смотрю в твои золотые глаза. Они и вправду золотые, как солнце! Мне правда нельзя теперь так сказать? Но я говорю, говорю это сам! Я смотрю в твои золотые глаза. Во мне правда огонь, и он правда горит! Я больше никогда не смогу так сказать? Пока королевский патруль бдит."