Приватный танец

      В комнате царила темнота и только небольшие лампочки освещали кровать, рядом с которой была установка с пилоном. По сторонам были два небольших диванчика и два кожаных кресла, которые продолжали пустовать.       Кровать имела небольшую стойку с правой стороны, на ней уже стояло несколько коктейлей, а также было несколько бутылок алкоголя, которые Сынмин никак не мог нормально разглядеть. От того насколько плохое освещение было над деревом, было видно только его, медленно подходящего к шесту, немного перебирающего ткань шёлкового халатика, который закрывал его наряд, но не ноги, одетые в кружевные чулки.       Парень не понимал, зачем закрывать его вверх, если, итак, понятно, в чём он. Он немного нервничает от того, что ему сказали.       Пальцы немного сжимают ткань, но аккуратно, чтобы никто не увидел его неуверенность, так думал он сам.       “Ну же, малыш, не надо нервничать, разве ты не опытен?”       Голос низкий, бархатный, особенно властный, от чего у него ноги подкашиваются, а во рту слюна накапливается, хотя в горле сухо. В животе приятно потягивает от прозвища, от которого обычно выворачивает, ведь говорят ему это не такие люди. Он не знает какие именно, но те явно не имели настолько приятный и будоражащей голос, который заставлял его тело покрыться мурашками.       “Я же вроде тебя не прошу отсосать мой член, от чего такая неуверенность?”       Ким нервно сглатывает на грубое высказывание, потому что сознание резко подбрасывает влажные картинки. Боже, он не видел лица мужчины, а уже уверен, что тот стопроцентный красавчик.       Ноги неуверенно топчатся на месте, но он всё же отрывается и встаёт на специальный пол, под пилоном, соединённый с кроватью.       Будь он снизу, на кровати, он бы мог увидеть всё. Каждый изгиб тела, который, как раскалённое железо растекается по поверхности.       Музыка, играющая на фоне, слегка изменилась, став немного громче. Медленно поднимает руку, спускаясь задевает шёлк халата, раскрывая свои ключицы, очерчивает узоры на теле подползая к шнурку, который после лёгкого отведения в сторону развязывается. Руки отводятся назад, плечи слегка выпрямляются, давая возможность нежной, как вода, ткани скатиться с плеч вниз. Пальцы сжимают её, когда она почти падает на пол, чтобы после сразу же бросить её на кровать к неизвестному мужчине.       Руки крепко держат сталь, низ тела плавно двигается, слегка поднимая ноги на высоких каблуках.       Правую ногу закидывает, бедром шест обхватывает, корпусом немного в сторону опускает, рукой нежно по икрам проводит, улыбается. Снова отпускается, каблуком по воздуху круг очерчивает, назад отводит и снова в сторону, а вместе с ногой и он сам, прокручивается вправо, спину выгибает, задницу выпячивает. Опять переходит влево, правую ногу слегка в сторону, спину выгибает, опускается, рукой с таза до пола проводит, голову опускает вместе с телом и рукой, поднимаясь назад, голову немного резко закидывает. Задом бесконечность рисуется. Волосы опять уже рукой поправляет. Рукой цепляется за вверх, второй чуть ниже, приподнимается, таз выпячивает, волну делает. Снова слегка опускает спереди шеста, в сторону его отводит, ногу поднимает. Пальцами меняет нахождение на стали, левой рукой держится, немного вертится, а после вращается немного ногу ровно вытягивая, пока не сгибает её, садясь на колени. Шест опускает, руки по полу вытягивает, выгибается словно кот, снова пятую точку выпячивает, тазом крутит, пахом до пола опускается, и снова, движения повторяется, руки в локтевой, а задница то поднимается, то опускается, слегка о лакированный деревянный пол трётся.       Уже поднимается, лицом к темноте, в которой только чьи-то глаза блестят, с хищным огоньком, словно пожирающим его. Не обращает внимание, как ёжится, грудь вперёд выпячивает. На одно колено встаёт, а второй ногой по полу очерчивает чуть больше полу круга и подгибает её под задницу, сгибая и меняя ноги. Спиной ложится на пол, ногу поднимает, хотя каблук тяжёлый, снова полукруг, на живот поворачивается с одной ногой, согнутой в колено, собирается, на колени просто садится, руками за них хватается в стороны разводит, приподнимается, помогает себе руками хватается за шест, выгибается на встречу металлу, голову запрокидывает. Взгляд броском кидает на мужчину, который продолжает сжирать его своими глазами полными возбуждения. О, Сынмин знает этот взгляд, но этот отличается, намного маняще, красивее, что кажется он готов бесплатно танцевать, чтобы снова увидеть его, снова почувствовать, как по коже мурашки бегают, как в горле сухо становится, а в помещении жарко, что воздуха не хватает, а возбуждение в кружевных трусиках выпирает.       Поднимается, тазом плавно крутит, свои руки распускает, позволяется себе провести по-своему же возбуждению. Пальцами до подбородка добегает, в рот их пускает, облизывает и посасывает, ловя взгляд напротив, продолжает держать его, пока свои же пальцы, как леденец сосёт, язык слегка высовывает. Пальцами его между сжимает и лыбится, когда слышит раздражённый цок.       “И при каждом своём госте ты пальцы себе в рот суёшь? А может не только пальцы?”       Голос снова пробирается под кожу, заставляя его губы поджать, слегка покусывая подсохшую кожу.       «Что вы, нет.»       Не врёт, обычно он всегда уходит, а тут он сам хочет остаться, ждёт, желая, чтобы его позвали.       Один щелчок и лёгкий свет над кроватью показывает лицо парня. Тот улыбается, свои лисьи глаза щурит. В руках его халат держит, крепко сжимает, что Сынмину кажется, что скоро ткань порвётся.       Но боже, он был прав, этот грёбанный незнакомец, более соблазнительный и сексуальный, чем сам аполлон, да что уж говорить, он заставил бы его нервно курить в сторонке, до такой степени для Кима он красив.       «Ну, раз так, то думаю, что ты можешь сделать ещё одно исключение, встать на колени и отсосать мне, надеюсь, смущения, как в начале не будет?»        Какое нахуй смущение?! Думает Сынмин, он готов сам молить его о том, чтобы отсосать, но явно не смущаться.       Чёрт, считает он, вспоминая, что блять, он не отсасывал никому и сексом не занимался, не считая того, что он сам с собой игрался.       «А вам разве нравится, когда вам девственники отсасывают?»       Сынмин поставил бы тысячу баксов на то, что мужчина сдержал свой стон, чтобы не завыть в голос.       «О, мне будет приятно осознавать, что у такого прекрасного парня, я почти везде первый.»       Теперь же Сынмин бы завыл от того, насколько сладко звучала фраза. Выдыхает и обувь снимает, носок вытягивает, чтобы аккуратно коснуться через ткань чулков простыни, наступает, даже так чувствует мягкость и нежность ткани. Улыбается, довольно облизывает губы, словно кот. Круги на кровати рисует, внимательно в глаза мужчины смотрит, немного ёжится, будто окно открыто.       «Мне можно узнать ваше имя? Или называть вас папочкой?»       Ким всё ещё стоит на ногах, смотря на незнакомца сверху вниз, своим носком по чужому бедру проводит, ждёт, делая вид спокойного человека, пока внутри горит, умирая от желания.       «Ян Чонин, я хочу, чтобы мой малыш знал имя своего папочки.»       Мужчина говорит это таким низким голосом, будто специально делая это, потому что Сынмину кажется, что матрас кровати превратился в воду и он скоро просто напросто упадёт. Не смотрит на то, как Ян похлопывает по своему бедру, показывая желание того, чтобы младший сел на него.       А Мину кажется, что если он сядет на его бёдра он тут же содрогнётся в оргазме, дрожа всем телом, ведь он будет чувствовать стояк, который он сам же вызвал.       У такого мужчины стоит на него, о боже блять, это пиздец как чешет его эго.       На самом деле, хочется не только отсосать, а почувствать его в себе, почувствовать, как в него вбиваются со всей силы, не спрашивая как он, не больно ли ему, а просто берут, жёстко, используя его тело, для удовлетворения своего желания.       Язык сам по себе проходится по нижней губе, когда младший всё же седлает чужие бёдра, тут же закидывая голову захлёбываясь в стоне наслаждения, от того, как же сильно он чувствует чужой стояк, от того, как почти сразу на его ягодицах оказываются чужие руки, чьи пальцы сжимают кожу до явного посинения.       «Ты вроде должен отсосать мне, а не скакать на моих бёдрах.» Чонин ехидничает, довольно ухмыляется, голову в сторону кладёт и смотрит, словно не на Сынмина, а во внутрь его.       «Могу и то, и то. Хочу по порядку. А вы?»       А Ким не отстаёт, хихикает, снова проезжаясь своей задницей по бугорку пока пальцы опускаются и сжимают его бёдра, удерживая на месте, но делают это откровенно плохо, потому что парень ускоряется и руками держась за чужие плечи трётся своим возбуждением о чужое. Спину выгибает, грудью глубоко дышит, стон не сдерживает, глаза закатывает.       Ян шипит, губы поджимает от картины развернувшейся перед ним, за талию хватает, на свой член через ткань насаживает и улыбается, когда глаза паренька перед ним в шоке раскрываются, а губы, сжимаясь, сдерживают стон.       Чонин готов отдать все деньги, чтобы видеть это перед собой каждый чёртовый день, потому что это волшебно, превосходно, слишком пошло и развратно, поглощает полностью, съедает без остатка, заглатывает тебя с головой и ничего большего ты не хочешь, кроме того, чтобы овладеть этим телом, полностью, всегда и навсегда, почувствовать своими руками каждый его изгиб, губами исследовать все потаённые места, вылизывая каждый оставленный укус.       Чонин шипит, явно уже забывая про желанный минет, потому что нервы не железные, а стояк болезненный.       «Я очень надеюсь, что ты хоть чист и немного готов. Потому что иначе я не выдержу.»       И тут Сынмин кажется поверил в Бога, который в голову ему ещё утром вбил мысль, что нужно бы помыться и поиграться с собой.       Неуверенно кивает и тихо шепчет:       «Только меня всё ещё нужно немного растянуть.»       «Да ёбаный в рот.»       Старший не сдерживается, рычит в голос, проклинает что-то или кого-то, смотрит на Кима с животным желанием и в губы врывается, кусает их, разрешения не спрашивает, полностью контроль себе забирает.       Порядок свой наводит, который для Сынмина кажется катастрофой от того, как же хорошо от простого поцелуя.       Губы кровоточат, но капельки алой жидкость тут же слизывают, в рот проталкивают, дают попробовать, от чего дыхание спирает и он словно задыхается, пытается отодвинуться, желая получить глоток свежего воздуха, который в комнате уже влажный, пропитанный возбуждением и полным желанием овладеть чужим телом.       «Думаю, тебе стоит начать двигаться и уже готовить себя, иначе я возьму тебя так»       Слюна Мина становится более вязкой, его передёргивает от такого обращения и предупреждения, которое заставляет его сильнее застыть, потому что хочется, очень хочется этого, что ноги подрагивают, а пальцы на них сжимаются.       «Ну, если хотите.»       Шепчет на ухо, положив голову на плечо, спину выгнув и снова вертит задницей, рукой сжимая член через ткань. А сам стонет, ложно, до тех пор, пока пальцы не оказываются под кружевом, касаясь его дырочки, которая сжимается и разжимается от желания.       Ким чувствует, как старший цокает, губы облизывает, хитро улыбается, подталкивается, помогает мужчине вытащить пробку, томно выдыхая, когда чувствует пустоту.       «Шлюха.»       «Для вас буду кем угодно.»       Посасывая мочку уха, шепчет, как в бреду, словно под гипнозом, руки на плечи по-другому кладёт, спину ещё сильнее выгибает, так, что слышится хруст. И кажется, полностью улетает, когда пробка резко, неожидано для него, снова, одним движением погружается в его нутро, от чего, его стон болезненный, громкий, вперемешку со всхлипами и мольбами прекратить, когда движения продолжаются, создавая определённый темп, от которого Ким уже плачет, ведь маленький размер пробки не создаёт желанного наслаждения.       «Прекрати, я хочу твоего члена.»       Голос его молящий, жалобный, настолько, что Чонину срывает голову, от чего движение неаккуратное и болезненное, когда буквально вырывает пробку, откидывая её в сторону, не заботясь о том, кто будет её убирать.       Губы уже накрывают шею, наконец осуществляя его желания, покрыть белую кожу парня засосами.       Он делает маленькие укусы, не доставляя никакой боли, пока Сынмин уже хнычет, ведь стояк упирается в его задницу, а его возбуждение в чужой живот. Ужасно стыдно находиться в такой позе, но ужасно хочется этого, так, что живот сворачивает, а кожа покрывается мурашками.       Тело словно плавится от каждого касания старшего, от чего каждый стон младшего слишком рваный и громкий. Парень не сдерживает себя, специально выстанывая чужое имя прямо на ухо тому.       Кожа горит под большими руками, а сам Ким словно в пространстве, будто бы это слишком влажный сон, а он под чем-то, потому что голова совсем не варит, пальцы дрожат, а глаза слипаются.       «Поцелуй меня.»       Ян шипит, его просьба больше походит на приказ, который Сынмин не собирается ослушиваться, поэтому облизывает губы напротив, сминая их, жадно кусая, а после сразу же слизывая кровь, слегка посасывая ранки.       Разрывается поцелуй только тогда, когда Мину уже не хватает воздуха, и поэтому, недовольно мыча он отрывается от чужих губ, оставляя мокрую дорожку из слюны от губ до подбородка Чона.       «Слишком хорошо для первого поцелуя.» - Чонин смотрит удивлённо, ведь парень в таком заведении, что очень странно было, что он был невинен?       «Боже, чувак, я только и дело, что танцую, а не целуюсь со старыми и страшными мужиками.Тц.»       «И у меня нет времени на отношения, его редко хватает на дрочку, и вообще, скажи спасибо прекрасному мне, которому сегодня захотелось поиграться с собой, иначе отделался бы только минетом.»       Хоть он и был слаб перед этим мужчиной, но это не значит, что он не будет говорить правду.       Ну, насчёт первого поцелуя он совсем немного наврал, но это необязательно знать.       «Ещё никто не называли меня чуваком, сидя, блять, на моих бёдрах.»       «Всё в первый раз, малыш.»       Если сказать, что Ян охуел, то ничего не сказать.       Не, ну чтобы его называли в постели чуваком, а потом малышом, то это реально для него в первые, но ему явно это нравиться, ведь парень перед ним язвит, хотя сидит на его коленях со стояком, который касается его.       “Кстати, попробуешь потянуть за волосы, я откушу твой маленький член.”       “Чтобы откусить его, тебе нужно его взять в рот, поэтому думаю тебе стоит попробовать.” Сынмин на это только закатывает глаза, хотя у самого коленки дрожат, он думает, что стоит сесть на край кровати, иначе будет не удобно.        Извините, но старость может и в 17 прийти.       “Дорогой, будь добр сесть на край, не очень хочется, чтобы пока я отсасывал тебе у меня шею защемило.” - Чонин не сдерживает смех, потому что ни один его партнёр так себя не вёл, ему определённо это нравится. Ким продолжает недовольно бурчать, когда садится на холодный пол касаясь его коленками в тонкой слегка кружевной ткани.       “Чувак, зад подними, я не хочу слюнявить твои брюки, знаю они красивые и дорогие, поэтому давай снимай.”- младший говорит это хлопая брюнета по бёдрам.       “Знаешь, у меня такое ощущение, что на похоронах ты говоришь, что-то по типу: ой, ребят чего грустим, умер кто-то.” - они собираются заняться сексом, а у Чона скоро будут лить слёзы от смеха.       “Иу, я так сказал на похоронах своего отчима, его семья теперь меня ненавидит. Коль видите не любил я его раз так говорю.” - глаза его снова закатываются, что кажется он скоро свои мозги будет видеть, всё это время он помогал снимать брюки, а после и нижнее бельё. Он делал всё это медленно, потому что всё ещё сомневался.       “Если будет ощущение, что я ещё немного и откушу твою пипирку, то это, за голову дёргай.” - Чону было бы смешно, если бы не знал, что такое может быть. Всё же, опыт есть.       Сынмин проводя рукой по достаточно толстому члену немного задумался, пытаясь вспомнить, как делался минет в порно, который он смотрел. Брать в рот он всё же боялся, ну, у него не только язык острый.       Рука продолжает делать движение вверх и вниз, но только уже ускоряясь, Чонин шипит, потому вид снизу намного привлекательнее и приятнее, чем движения. Милый паренёк на коленях перед ним, в красивом белье, а его выражение лица достаточно серьёзное, что продолжает сверлить его половой орган.       “Знаешь, ты предупреждал, что мог бы его откусить, но не говорил о том, что ты будешь его сверлить. Нашёл что-то?”       “Да, вот вижу, написано прям: он придурок, но не только с толстым членом, кошелёк побольше будет.”       “Он станет тоньше, когда ты закончишь.”       “А твой член тогда станет меньше.”       Чонин ещё раз нервно выдыхает, потому что кончить от простой дрочки он не планировал и не хотел. Его мысли словно читают, и чужой язык оказывается на головке, слегка полизывая её.       Он нервно выдыхает, ведь было слишком приятно, ведь язык был тёплым и мокрым.       Движения медленные и аккуратные, от чего он чувствует всё слишком ярко и чётко, глаза широко открыты, губы смыкаются в одну полоску, когда парень снизу берёт полностью.       “Чёрт, чёрт, чёрт. О боже.”       Он вспомнил всех богов, которых он знал за это короткое время, как бы неправильно это было, но чёрт побери, он блять не поверил бы, что этот парень делает минет первый раз, только неуверенные и медленные движения раскрывают его.       “О, господи, быстрее, я скоро.” - слова вырываются шипением, голову опускает вниз, руку в волосы запускает, но не сжимает никак.       Младший берёт глубже, помогая себе рукой, играясь с яичками и глазами смотрит вверх, на то, как мужчина перед ним глаза закатывает, томно выдыхает и дрожит.       Слегка улыбается уголками губ и со хлюпом выпускает чужой член из рта, не убирая руку со ствола, продолжая водить ею, губами посасывая головку. Отстраняется, как только чувствует, что старшего пробивает судорога, а рука в волосах немного сжимается.       Когда Чонин кончает, ему кажется, что он видит грёбанные звёзды перед своими глазами, которые он закрыл, когда был на пике.       Из рта выдыхает тихое шипение смешавшись со стоном, который был приглушен.       Атмосфера была горячая и слишком подходящая к их желанию.       “Блять, я убью того, кто сейчас звонит.” - Ян продолжает покрывать звонящего матом перед тем, как взять трубку.       “Если моя собака рожает, то это будет веская причина тому, что ты сейчас прервал.”       “Но, у тебя нет собаки.”- в трубке слышится голос непонимания и удивления.       “Сука, вот именно. Причину говори.”       “Ты забыл, что танец просто приватный? В комнате есть камера. Тебе нужно оплатить.”       “Грёбанный рот, во-первых, я поотрываю глаза тем, кто смотрел, во-вторых, да заплачу я. Бан Кристофер Чан, это не причина, назови её, иначе бан будет тебе.”       “А, ну тогда, если что этот парень брат Чанбина, сводный.”       “Блять”