Майская ночь

      За изгородью меня встретили сумерки. В деревне вечер еще только начался, а здесь, у самого леса, почти подступила ночь. Солнце укатилось за горизонт, а луна так и не вышла – темные облака затянули небо с той стороны. Они будто укутывали розовые солнечные лучи в свои темные мягкие бока и тянулись длинными косыми языками к деревне. Одна за одной загорались на небе звезды и почти сразу гасли, скрытые облаками. В такое мгновение можно было поверить в любые наши деревенские сказки – в леших, в болотную кикимору, в озерный дворец русалочьей царевны.       Я шел еще некоторое время по дороге, помахал последней возвращающейся из города телеге, а потом свернул на тропу, уводящую в лес. Тут уже было совсем темно. Скрипели тихо сосны, шуршали в кустах то ли змеи, то ли ежи. Я шел по тропе неспешно, думал о своем – о прогнившей крыше, о не вывезенных в деревню книгах, о ждущей меня в городе невесте. Под ногою хрустнула ветка – я обломал ее, понес с собой, будто посох. Размышляя, я помахивал веткой – стегал тягучую, теплую темноту.       Над головой заухала сова, и я вздрогнул, огляделся. Глаза к темноте уже привыкли, но среди сосен было так темно, что даже привыкшие они видели не далеко. Я опустил ветку, вытряхнул из кармана спичечный коробок. Спичку я зажег сразу, но налетевший вдруг ветер ее задул. Я только успел заметить, что под ногами у меня не тропа, а мох, почти болото. Пора было возвращаться в деревню.       Я шел довольно долго, прежде чем позволить себе заподозрить, что моя ночная прогулка может закончиться чем-то кроме теплой избы. Я так ярко видел эту избу – жаркую даже ночью, чистую, светлую от зажженной на столе свечи – что практически убедил себя, что уже до нее добрался. Но под ногами все еще хрустели ветки, а иногда что-то хлюпало, будто в темноте лопались стеклянные фонарики. Я снова попробовал зажечь спичку, но на этот раз выронил коробок, а когда нагнулся, чтобы его достать, обнаружил, что стою на самом краю глубокой то ли лужи, то ли протоки.       Мой коробок исчез. Я все же попробовал поискать его, опустившись на корточки и по шире расставив ноги. Дна у лужи не было – я сунул туда руку почти по локоть, и так его и не коснулся. Что-то холодное прижалось к моему запястью, и я вздрогнул, чуть не сорвался в воду. Холод исчез, а пальцы вдруг нащупали что-то круглое, маленькое и очень твердое. Я вынул руку из лужи, попробовал разглядеть находку. В темноте шарик было почти не видно, вот только блеснуло что-то, будто у меня на ладони лежало маленькое зеркальце. Я оглянулся, пытаясь найти источник света, но вокруг был все тот же темный лес. Я поднес шарик к самому лицу и почувствовал слабый и очень неожиданный запах. Шарик пах сладко, даже приторно, будто свежая капля молока. Я зажмурился, осторожно лизнул его, будто надеясь на вкус определить его происхождение. Шарик был шершавый и почти безвкусный, но, когда я оторвал его от губ, мне показалось будто совсем рядом со мной раздался веселый девичий смех. Я снова закрутил головой, пытаясь всмотреться в черноту. Ночной лес зашумел ветром.       Я сделал пару шагов в сторону от лужи надеясь таким образом избежать участи спичечного коробка. Земля под ногами была твердая, без болотистой упругости. Я облокотился о дерево, думая о том, что делать дальше. Шарик я все еще держал в руке – и в нем то и дело снова вспыхивал далекий лунный лучик. Я чуть подвигал ладонь, пытаясь его поймать. Далеко над деревьями вдруг разошлись облака – на мгновение возникла среди черных косматых когтей луна. Бледный свет полился на меня, на деревья, на жемчужину, зажатую в моей ладони.       Я во все глаза уставился на то, как заиграл лунный свет в самой ее сердцевине. Он распадался на тонкие волокна и сплетался снова, будто бы у жемчужины была собственная глубина, как у капли воды. Со стороны лужи раздался всплеск, и я оглянулся, пряча драгоценную жемчужину в кулаке.       Мне открылся невероятный вид. Я стоял на самом краю большого озера, обрамленного высокими, почти черными соснами. Лунный свет разбивался о воду у самого берега и падал на озерную темноту неровными осколками. Но видно мне было все озеро – сама вода его будто светилась, подхватывает лунные осколки. Я видел подводные деревья, обвитые длинными, растекающимися по воде корнями, и толстые кувшинки, покачивающиеся на тонких, уходящих на дно стеблях. Что-то мерцало на самом дне озера, но от берега разглядеть источник этого мерцания было невозможно.       Я присел на корточки, надеясь поближе взглянуть на озерное дно, но вода потемнела, деревья и стебли пропали. От леса к воде стекался туман – мне он достигал почти до колена, и я боялся, что сейчас он проглотит озеро. Его языки, словно языки облаков, заплывали на воду, будто поглощая ее магическое сияние. Я неуверенно подобрался к самому краю воды. Вода не прояснялась, и я попробовал подуть на нее, разгоняя туман.       Туман рассеялся, снова далеко внизу возникло загадочное сияние. Я почувствовал легкий холодок на коже и сладкий запах подводных плодов. Вода треснула, и прямо передо мной возникло волшебное женское лицо.       У девушки была бледная, почти белая кожа, и тонкие черты, делавшие ее похожей на куклу. Огромные голубые глаза смотрели на меня приветливо и чуть смущенно, будто девушка уже успела передо мной в чем-то провиниться.       В первый момент я испугался и отполз подальше от озера. Девушка не исчезла – наоборот, она выпрямилась, и стали видны ее острые, чуть синеватые плечи и тонкие ключицы, выпирающие так сильно, что я мог бы держаться за них руками. Я хотел зажмуриться, чтобы не видеть того, что покажется дальше, но не смог. Мои глаза удерживала открытыми какая-то неведомая сила. Девушка улыбнулась, потянулась дальше, так что мне стало видно еще на ладонь ее нежной кожи.       От нее веяло холодом, и я обнял себя за плечи, пытаясь согреться. Девушка рассмеялась, и вдруг повела головой, будто собираясь нырнуть обратно в озеро. До этого мгновения я все еще думал о ждущей меня в городе невесте, но здесь забылся, и прошептал: – Постой…       Девушка посмотрела на меня вполоборота, а потом вдруг развернулась, поднимаясь еще выше, так что мне стало видно ее упругое тело, ее руки, пальцы, с длинными бледными ногтями, живот с ровными впадинками мышц. Грудь у девушки была небольшая, с темными будто капли вина, сосками. Мне до боли захотелось, чтобы она поднялась еще, чтобы показала все, что скрывал от меня сейчас берег, но девушка покачала головой и поманила меня пальцем. Я неуверенно помотал головой. Девушка вздохнула и вдруг исчезла – только туман затянулся над сомкнувшейся озерной гладью.       Я встал на четвереньки и быстро подобрался к краю озера. Вода была темная. Я попробовал позвать девушку. Озеро ответило эхом – мой голос разбился об него точно так же, как лунный свет. Я зажмурился, потом нагнулся вперед, сунул голову под воду. Мгновение я не решался открыть глаза, боясь, что увижу только мутную темноту, но сквозь веки вдруг стал пробиваться волшебный мерцающий свет.       Я открыл глаза и увидел, как далеко внизу, на самом дне озера, стебли кувшинок сплетаются с корнями подводных деревьев, образуя высокую арку. Светились полные плоды, унизывавшие арку – прохладным, но притягивающим взгляд светом. Арка манила меня, будто приглашала нырнуть в озеро.       Я хотел выпрямиться, но моей шеи вдруг коснулись холодные пальцы. Прямо передо мной возникло лицо виденной только что девушки. Она снова улыбнулась, но на этот раз ее розовые губки приоткрылись, обнажая острые, будто у щуки, зубы. Я попробовал вырваться, но девушка держала меня крепко. У нее за спиной что-то качнулось в воде – я наконец собрался опустить взгляд ниже, и увидел, что кожа на животе у девушки, там, где у нее могли бы расти волоски, сворачивалась зеленоватой, блестящей под водой чешуей. Девушка качнулась, и низ ее живота стал мне не виден, зато у нее за спиной возник самый конец ее хвоста. Два больших, полупрозрачных плавника, которые почти сразу снова рассекли воду, потому что девушка резко потянула меня к себе.       Она прижалась к моим губам нежным поцелуем, и я, забыв обо всем, оттолкнулся от берега и нырнул с нею в воду.       Русалка целовала меня долго и нежно. Губы у нее были холодные, а дыхание сладкое, безвоздушное. Пока я пускал пузыри, она будто и не дышала – только во рту я чувствовал терпкий вкус ее губ. Я обнял ее, прижал к груди, и русалка качнулась вперед, толкнула меня, будто пытаясь усадить на невидимый стул. Ее хвост раздвинул мои ноги, уперся туда, где уже во всю поднималось мое возбуждение. Сквозь вымокшие насквозь штаты я чувствовал прикосновение ее сильного, длинного хвоста. Острые зубки впились в мои губы, и я оттолкнул ее, сообразив, что скоро пузыри у меня закончатся. Надо было поскорее выплыть на поверхность. Русалка рассмеялась и сорвалась вниз, исчезла среди листвы подводных деревьев.       Я попробовал сдвинуться с места, но левую ногу будто сковало льдом. Я увидел, что русалка оплела мою щиколотку тонкими пальцами, и тянет меня на дно. Я поймал взгляд ее огромных глаз, и сразу почувствовал, что сейчас поплыву за ней – в ее глазах отражался все тот же лунный свет, который я видел в жемчужине. Я все же сделал еще одну попытку вырваться – русалка усмехнулась, и вдруг потащила меня на дно со страшной силой. Я даже почувствовал, что теряю сознание – вода, чем глубже, тем теплее, будто затекала меня в нос и рот. Я чувствовал ее запах, запах болотной плесени, запах чешуи и сладких подводных плодов. Я закрыл глаза, а когда открыл, оказалось, что меня больше никто никуда не тащит. Я полулежал на песке у самого входа в арку.       Вокруг меня была вода, и сам я был под водой, но дыханию моему это не мешало совершенно. Наоборот, я будто никогда раньше не дышал так, как здесь. Глаза мои тоже будто видели лучше. Я замер, разглядывая хитросплетение зеленых стеблей, в котором то здесь, то там мерцали надувшиеся красноватые плоды. По стеблям и корням прыгали, громко звеня перьями, маленькие золотые птицы. Они клевали плоды и то срывались в воду, рассекали ее, спускаясь ко дну, то наоборот всплывали вверх, словно пытаясь добраться до раскинувшегося по озеру лунного света.       Плавали здесь и рыбы – большие щуки и маленькие юркие караси. Вальяжно оглядывая песчаное дно, проплыл надо мною огромный сом. За ним, словно упряжь за лошадью, тянулись его усы. По песку пробежал, щелкая клешнями, речной рак. Я хотел поймать его, но сзади вдруг снова возникли ледяные пальцы. Русалка развернула меня спиной к арке, снова прижалась к груди, только на этот раз не потянула, а толкнула вниз. Я упал на песок спиной, а русалка оплела мое тело – ее губы прижались к моей шее, ее пальцы стали быстро расстегивать мою рубашку, а хвост снова, с большей силой, надавил туда, где мне и так уже было очень тесно. Я потянулся, чтобы снять с себя мокрые штаны, высвободиться из них уже, но русалка не дала мне этого сделать. Она взмыла надо мной, надавливая хвостом уже и на мой живот. Прямо передо мной оказалась ее грудь, и я ухватил ее за бока, притянул к себе и губами обнял ее приподнятый, нежный сосок. Он был холодный, солоноватый, очень вкусный, будто речной камень вдруг обрел душу. Я попробовал снова снять с себя штаны, но русалка сжала мои плечи, сильнее надавила на меня хвостом, еще шире раздвигая мне ноги. Я укусил ее за сосок, и она дернулась, хвост ее ударил меня в самое возбужденное место. Мой глубокий стон разнесся под водой. Я стиснул зубы, чувствуя, что она еще не раз захочет меня ударить. Русалка схватила меня и оторвала от своей груди. Я увидел ее лицо – веселое, будто бы она не стонала только что от боли. Она дернула вверх мою рубашку, и я вдруг оказался перед ней голым по пояс.       Русалка чуть отплыла от меня и выпрямилось, так что я впервые увидел все ее длинное, изгибающееся, переливающееся чешуей тело, ее живот, перетекающую в чешую кожу, и толстую, чуть раскрывающуюся складку там, где обычная девушка бы обязательно прикрылась ладонью. Я почувствовал, что возбуждение мое не только не прошло, но даже усилилось. Я видел на коже русалки следы там, где я сжимал ее грудь губами, где кусал ее, где мои пальцы сдавили ее бледную кожу. Красноватые следы, почти синяки, покрывали теперь ее грудь. Русалка качнула хвостом, и я наконец сообразил, что все еще стою перед ней в штанах. Я стянул их с себя, повернувшись так, чтобы хотя бы слегка прикрыть свою наготу. Я хотел сложить свою одежду у основания подводной арки, но налетевшая вдруг стая маленьких рыбок выхватила у меня и штаны и рубашку, и унесла их вглубь арки.       Русалка смотрела на меня выжидающе. Я набрал полную грудь подводного воздуха и повернулся к ней. Ее тело приковывало взгляд, и я долго не мог найти ее глаза – я разглядывал сначала чешую ее хвоста, зелено-желтую бахрому маленьких, жестких чешуек, потом манящую складку под животом, в которой угадывалась приятная, влажная глубина. Наконец я выпрямился, посмотрел выше складки и выше ее груди. Русалка разглядывала меня с явным удовольствием – мое обнаженное тело ей тоже нравилось.       Она поманила меня пальцем, и я сразу пошел к ней. Мы снова слились в поцелуе, и на этот раз русалка не потянула меня вниз, не толкнула под себя, будто собираясь обуздать, как взбунтовавшегося жеребца. Вместо этого она закрутила меня, закрутила так быстро, что я почти сразу перестал понимать, где верх, а где низ, и думал только о том, чтобы удержать ее в руках. Мои губы снова нашли ее грудь, а потом ее ключицы, ее шею. Ее хвост быстро скользил по моему телу, то обволакивал мое бедро, то вдруг резко, сильно прижимал к животу мой возбужденный член. Я набрался храбрости, обнял ее одной рукой за пояс, а другую прижал к ее нежной складке, и русалка не оттолкнула меня – наоборот, я почувствовал, как ее тело прижимается ко мне еще ближе, ее пальцы крепче взяли меня за плечи.       Я осторожно раздвинул ее нежную складку, обнажая длинное розовое влагалище. Русалка вздрогнула, и я коснулся пальцами ее возбужденной, липкой даже под водой кожи. Хвост качнулся, обдавая меня прохладными потоками. Я хотел пальцами войти в русалку, хотел, чтобы ее будто бы хрупкое, а на самом деле такое сильное тело оказалось полностью мне подвластно. Русалка вдруг дернула меня вверх, и я оказался над ней, на высоте одного из плодов, рассыпавших лунный свет по песчаному дну. Холодные пальцы обхватили мои бедра, и посмотрев вниз, я увидел, как русалка облизывается, ближе подбираясь к моему стоящему члену. Я легко мог оттолкнуть ее, но мне хотелось почувствовать ее губы на своей коже.       Она осторожно коснулась кончиком языка моей обнаженной головки, а потом открыла рот так широко, будто собираясь проглотить меня целиком. Я увидел ее острые зубы и смешливые лунные огоньки в ее огромных глазах. Русалка проглотила мой член, так что ее нос уперся в основание моего живота. Я застонал, забился, пытаясь удержать сладкое удовольствие. Русалка не дышала и облизывала мой член, не выпуская его изо рта. Я положил руку ей на затылок, на мокрые, спутанные волосы. Русалка задвигалась, будто глубже пытаясь заглотить мой член, играя с ним, лаская его. Ее пальцы мяли мою кожу, сжимали мои ягодицы.       Я застонал громче, почувствовал, что скоро уже совсем кончу, и тут русалка резко оторвалась от меня, отплыла, ударив хвостом меня между ног. Боль была такая, что я зажмурился, а когда открыл глаза, понял, что из члена в воду выстреливают белые струйки. Я кончал и стонал от боли.       Моя сперма повисла в воде, словно жемчужное ожерелье вокруг чуть опавшей головки моего члена. Русалка подплыла и быстрым движением, будто сметая со стола крошки, слизнула с воды белые капли. Ее губы всего на мгновение коснулись моей головки, заставив меня задрожать с головы до ног. Русалка хлопнула меня ладонью по члену, и сразу же, не давая мне сжаться от боли, потянула меня к арке. Там, среди стеблей и корней, мне стал виден теплый, будто исходящий от костра свет.       Мы проплыли под аркой, а потом по длинному коридору, в котором стебли стен постепенно сменились мраморными плитами и деревянными колоннами. Везде светились красноватые плоды, а по полу змеилась сложная цветная мозаика, изображавшая бесконечный озерный мир. Моргали на полу длинные неизвестные мне рыбы с тупыми мордами. Носились туда-сюда разноцветные карпы. Спешили, отбрасывая длинные узкие тени, речные угри.       Русалка подтолкнула меня вперед, и я вдруг оказался в огромной дворцовом зале. Подводный дворец сиял – блестел мраморный пол, сверкали фонари на стенах, а далеко наверху, сквозь толщу речной воды, светила полная майская луна. Русалок, не менее прекрасных чем моя спутница, здесь было много, и все они смотрели мимо меня туда, где в самом центре зала возвышался трон русалочьей царевны. Я и сам, заметив ведущую вверх золотую лестницу, забыл обо всем, даже о сжимающей мое плечо спутнице.       Сотня ступеней вела вверх, к большому и прекрасному ложу. Толстые подушки будто не подвластные законам природы взбивались над тяжелым покрывалом. Посреди ложа сверкала и переливалась сама царевна, но так ярко, что я невольно прикрыл глаза, и моя русалка сразу потянула меня вперед и вверх по лестнице, прямо к ногам русалочьей царевны.       Русалка толкнула меня вниз, поставила на колени, так что мне пришлось задрать голову, чтобы смотреть на царевну. Огромная раскинулась передо мной царевна. Ее стопы, каждая шире двух моих ладоней, будто удерживались в воде неведомой силой, а сама она лежала на спине, широко раздвинув ноги и будто приглашая меня к себе. Ее тело, большое и очень горячее, было покрыто серебряной чешуей, блестящей кольчугой, которая в складках раскрывалась золотым ворсом. Словно мох прорастали золотые волосы из ее чешуи – и в подмышках, под раскинутыми в стороны, будто удерживающими все ложе руками, и на животе, ниже заворачивающегося лазурной раковиной пупка, и между ног, там, где раскрывались ее огромные половые губы. Я видел, как струилась из ее влагалища горячая влага – вода вокруг переливалась, вздрагивала, будто готовая вспениться.       Все ее тело покрывали воздушные пузырьки. Они поблескивали под каждой чешуйкой словно прозрачные драгоценные камни, и все норовили сорваться к поверхности озера. Царевна одним своим жаром удерживала их у себя, и теперь и я чувствовал ее притяжение. Она звала меня к себе, и будто даже ее стопы качнулись, еще больше раскрывая для меня ее влагалище.       Большое и глубокое, оно манило меня нежной кожей, разворачивающейся, словно цветок озерной кувшинки, из складок чешуи. Золотые волосы, длинные, сплетающиеся в сложные, невообразимые узоры, покрывали ее толстые половые губы. Там, где кончалась чешуя и начиналась розовая кожа сверкали жемчужные струи – блестящие камешки тянулись по ее губам, словно гладкие, полупрозрачные зубы. Они смыкались у одной, самой большой жемчужины, выступающей далеко из складок ее возбужденной кожи. Жемчужина чуть качнулась – царевна выше подняла ноги, и моя русалка толкнула меня вперед.       Я подплыл к озерной царевне – ее тело было такое большое, что с ложа мне было видно только ее покрытые чешуей бедра, ее раскрытые половые губы, жаркое, мокрое влагалище, волосы на животе, а выше – ее груди, большие, с темными ореолами, тоже обрамленными жемчужинами и золотыми волосами. Жемчужины по всему ее телу будто вырастали из ее кожи – я неуверенно потянулся к самой большой из них, той самой, у которой смыкались ее половые губы. Царевна чуть приподнялась, взглянула на меня благосклонно, приглашая меня к себе.       Мои пальцы коснулись жемчужины, и я чуть не отдернул руку – она была горячая, живая. Я обхватил ее правой рукой, а левую положил на широкое бедро царевны. Мне нравилось чувствовать под пальцами неровную, теплую чешую. Я провел большим пальцем по поверхности ее жемчужины, и царевна выгнулась, так что пузырьки воздуха с ее чешуи сорвались вверх, словно решивший вернуться на небо дождь. До меня донесся ее глубокий стон, и я увереннее стал натирать жемчужину, при этом слегка сжимая ее бедро и постепенно спуская свою ладонь к ее половым губам.       Мои пальцы коснулись золотых волос – и оказалось, что они совсем мягкие, и я легко стал наматывать их на пальцы, продолжая ласкать ее нежную чешую. Мои пальцы скользили по ее жемчужине, и с каждым моим движением, тело царевны будто оживало. Она стонала все громче, все выше вздымалась ее грудь. Ее соски округлились от возбуждения и стали похожи на зрелые виноградины. Я зажмурился от того, как ярко засверкали у меня перед глазами жемчужины, и тут моя русалка подтолкнула меня дальше, так что я почувствовал на губах, на лице теплые струи, вытекающие из царевниного влагалища.       Я уже понял, чего от меня ожидает царевна. Я отпустил жемчужину и положил обе ладони на ее половые губы. Мне хотелось вылизать ее так, чтобы сияла каждая чешуйка. Я развел ее губы в стороны и увидел за розовой кожей перламутровые складки. Они оказались на вкус нежными, горячими и чуть шершавыми, будто лепестки озерной раковины. Когда я лизнул один из лепестков увереннее, царевна вздрогнула и свела бедра, удерживая меня так, что мне не оставалось ничего, кроме как лизать и лизать, осторожно обнимая ее за широкие бедра.       Мне нравилось перебирать ее чешую, и чувствовать, как вздрагивает ее тело, как она подается вперед, пытаясь глубже пустить меня. Она прижимала меня к своему влагалищу, пользовалась мной точно также, как я совсем недавно пользовался ее русалкой.       Когда ее хватка снова ослабла, я оттолкнулся от ее влагалища и, прежде чем она успела вернуть меня на место, схватился одной рукой за ее большую жемчужину, а другой вошел в ее влагалище. Царевна задрожала. Я ласкал ее, погружая все глубже свою ладонь, и сжимая ее жемчужину. Влагалище у нее было горячее, очень мокрое, будто залитое медом, и я стал лизать ее губы, продолжая ласкать ее пальцами. Мне нравилось посасывать золотые волоски, проводить языком по выступающим из кожи жемчужинам, выхватывать из-под чешуек вкусные воздушные пузырьки. Я чувствовал, что царевна уже очень близка, и поэтому задвигался быстрее. Чуть приподнявшись, я лизнул ее зажатую в кулаке жемчужину. Царевна забилась на ложе, снова сжала меня бедрами, будто желая переломить. Я чувствовал, как по моему лицу стекают ее липкие соки, как содрогается все ее горячее, большое тело.       Потом ее ноги разжались, глаза закатились, стопы поникли. Царевна дремала.       Я хотел чуть отплыть от нее, но оказалось, что вокруг ложа собрались уже все озерные русалки. Они подхватили меня словно куклу и подняли вверх, так что я впервые увидел царевну во всей ее красоте.       Подо мной сверкало ее возбужденное тело. По коже, там, где среди волосков мерцали жемчужины, будто пробегали волны – так бился от жемчужины к жемчужине лунный свет.       Моя русалка, та самая, которая привела меня во дворец, подплыла ко мне. Ее подруги крепко держали меня за плечи, запястья и щиколотки. Я не мог бы сдвинуться с места даже если бы захотел.       Русалка снова улыбнулась, положила ладонь мне на грудь. Я сразу почувствовал леденящий холод. Ее пальцы быстро пробежали вниз, обжигая мой живот и пах. Русалка уверенно обхватила мой член, а еще ниже я почувствовал новые руки. Подруга моей русалки провела ладонью по моей ягодице, а потом осторожно, но крепко взяла меня за слегка покачивающуюся в воде мошонку. Я застонал, и пальцы сразу сжались сильнее, так что я вскрикнул и попробовал вырваться, но не слишком сильно. Мне хотелось, чтобы они удерживали меня, чтобы снова подтолкнули к своей царевне.       А она как раз открыла глаза и смотрела прямо на меня. Я хотел поплыть к ней, но русалки не пустили. Они сами опустили меня на ложе. Я увидел прямо перед собой возбужденный темный сосок царевны, и тут же обхватил его губами. Русалки тем временем расположили меня так, что я чувствовал членом и бедрами жар царевниного влагалища. Моя русалка подтолкнула меня, и я почувствовал, как мой член входит в горячее, мокрое влагалище. Я облизывал сосок и жемчужины на груди царевны, и двигался, постепенно все глубже проникая в нее.       Царевна отвечала на мои движения – сначала чуть подалась вперед, потом выше задрала ноги, позволяя мне еще глубже войти в себя. Она стонала, выбрасывая в воду струйки пузырьков. Я тоже стонал, кусал ее чешую, крепко обнимал ее большое тело. Я чувствовал, как сжимается ее влагалище, как она удерживает меня в себе. Ее жемчужные половые губы скользили по моим бедрам, ее ноги обхватывали меня так, что я мог входить в нее только чуть покачиваясь. И все равно я двигался в ней, чувствуя на плечах, на груди, на спине ледяные русалочьи пальцы. Царевна отдавалась мне, позволяла двигаться все быстрее.       Я почувствовал, что скоро кончу, и царевна вдруг выгнулась ко мне, обхватила меня руками, и мы закружились над ложем, взбивая воду в пузыристую пену. Я чувствовал только ее горячее, шершавое тело, ее сильные руки, ее влагалище, сжимающее мой член. Царевна оседлала меня, и когда мы снова опустились на ложе, я оказался придавлен к подушкам, а она возвышалась надо мной и быстро двигала бедрами, глубже проталкивая в себя мой член. Я снова оказался на грани, и царевна остановилась, сдавила меня бедрами, заставляя меня стиснуть зубы. Я чувствовал, как пульсирует мой член, готовясь излиться прямо в ее влагалище.       Царевна посмотрела на меня сверху вниз, и я впервые увидел в ее волосах корону – узор из золотой проволоки, сплетавшийся вокруг десятка крупных речных жемчужин. Царевна улыбнулась, и я почувствовал, как сжались мышцы ее влагалища.       Она не двигалась, все также прижимала меня к ложу, но я чувствовал, как она напрягает стальные мышцы в своем животе. Было больно и очень приятно, будто мой член зажали нежные тиски, сотканные из теплой кожи и шершавого перламутра. Царевна сдавила сильнее, и я вскрикнул, и стал кончать, наполняя ее перламутровое влагалище своей спермой. Царевна снова задвигала бедрами, выдавливая последние капли из моего члена, и доводя себя до самого высокого наслаждения. Мы снова закружились, но на этот раз так быстро, что я вообще перестал понимать, где я нахожусь. Я слышал ее стоны, ее крик, когда она стала кончать, выпуская из влагалища мой член и струйку спермы, стекающую по ее жемчужинам.       Царевна прижала меня к себе, и несколько мгновений мы пролежали так. Моя голова покоилась на ее груди, мой опавший член касался покрасневшей головкой ее ярко сияющей жемчужины, капал спермой на ее раскрытые губы. Потом царевна чуть приподняла меня над собой и легко притянула вверх, так что наши лица оказались совсем рядом. Она поцеловала меня в лоб, и меня вдруг бросило назад, словно невидимая сила ухватила меня за такой же невидимый ворот. Я полетел на землю и больно ударился бедром о торчащий из травы корень.       Луна снова ушла за тучи, но на небе теперь сияли сотни звезд, и я видел, что сижу на траве, на самом краю нашего деревенского озера. За спиной у меня начинались огороды, а дальше, далеко за избами, уже прорезалось солнце. В крайней избе, первой на пути рассвета, закричал петух.       Я лег на траву и стал ждать рассвета. По моему голому телу стекала вода, а в руке я держал спичечный коробок. Я не помнил, когда и где я его нашел, а главное зачем взял с собой – ведь спичек в коробке не было. Только перекатывался от стенки к стенке маленький лунный шарик.