Белая лилия Редании

***

      У Адды Белой, королевы Редании, мертвенно-белая кожа без морщин и рыжие точки родинок, кажущиеся красными на контрасте. Кожа холодная, как мрамор, без изъяна и недостатка, идеальная. Родинки Её величество вовсе не портят, они, если присмотреться, образуют созвездия. Радовид рисует мысленные линии от одной к другой, представляя небо. Белое небо с оранжевыми звёздами.       У юной Адды, королевы Редании, глаза сорокалетней женщины. Тёмно-синие, иногда совсем чёрные, антрацитовые, иногда светлые, как летнее безоблачное небо. Но глаза эти старше молодого тела. Глаза видели страдания, глаза пережили страдания, глаза видели чужую боль и причиняли её, глаза когда-то горели ненавистью, но теперь кажутся чашами скорби. Глаза выдавали возраст юной девы, которая старше Радовида в два раза.       У Адды Белой шелковистые красные волосы. Они спускаются ниже поясницы огненным водопадом и пахнут пряностями. Радовид, иногда подходя к своей королеве, прячет лицо в её волосах и дышит пряным запахом специй, щекочущим ноздри остротой. Так же пахнет походный костёр и кострище во внутреннем дворе, чьи языки словно стремятся достать само солнце. Но, если присмотреться и подойти совсем близко, ближе, чем обычно, слегка прищурив глаза, то в красном полотне проглядываются белые пряди, тщательно укрываемые королевой от посторонних глаз. И волосы уже не кажутся огненными. Кровавые лоскуты с белыми прожилками.       Радовид знает, что его жена долгие четырнадцать лет была стрыгой, убивающей всех, до кого могла дотянуться когтистыми лапами. Знает и от чего-то не боится рецидива. С того времени у Адды остались тонкие шрамы от мечей, что пытались её убить, но смогли только незначительно ранить, любовь к мясу с кровью и бессонница в полнолуние. Радовид просыпается каждый раз в тревоге, что что-то не так, и глаза быстро находят маленькую фигурку жены, сгорбленную, с откинутой головой, взором чёрных глаз, обращённых к луне, белой чаше, собирающей людскую боль по капле. В лунном свете красные волосы королевы становятся белыми как молоко. Прекрасная вампирша с глазами старухи.       В полнолуние Адда Белая плачет. По отцу, как скоро догадывается Радовид. Когда-то она его ненавидела, за боль причинённую глупыми поступками, извратившими жизнь, сама ему говорила, но сейчас Её величество только скорбит. Тихо плачет, не отрывая взгляда от луны, и слёзы Радовиду кажутся красными. Адда Белая скучает по отцу, зовёт его отчаянно одними губами: «папа, папа, папочка, куда же ты, почему ты? папа, не уходи». А Радовид, скорбно наблюдая с холодного королевского ложа, думает: «папа уже ушёл, принцесса». И вспоминает собственные слёзы по отцу. В груди невыносимо больно, когда он встаёт и подходит к своей королеве, обнимает её хрупкую фигуру за плечи, целует осторожно в макушку. На языке остаётся вкус перца.       Адда его не отталкивает, не обнимает в ответ, но Радовиду кажется, что ей становится немного легче от его прикосновений. Кожа Радовида горячая, как костёр, на котором сжигают ведьм. — Радя, — тихо зовёт Адда. Радовид касается потрескавшимися до крови губами её лба и также тихо говорит: — Я здесь, госпожа моя.       Рассвет приходит в цветах Редании. Адда Белая засыпает в его объятиях.