Smash TV

      Раньше Челл думала, что нет в мире существа, которое заслуживает ненависти больше, чем ГЛаДОС. Именно этот суперкомпьютер запер её в лаборатории, подвергал бесчеловечным тестам, пытался убить, и всё это сопровождалось циничными, жестокими шутками, которые могли показаться забавными только самой ГЛаДОС. Они с Челл ненавидели друг друга — но у обеих, справедливости ради, были на это веские причины — и понимали, что в итоге в их противостоянии будет только один победитель.       Наверное, именно поэтому Челл, встретив Уитли, обрадовалась. Конечно же, настолько, насколько вообще возможно было радоваться в её положении. После грубых и оскорбительных колкостей ГЛаДОС простодушная болтовня Уитли была глотком свежего воздуха. Да, он говорил слишком много, слишком громко, слишком эмоционально и не отличался особым чувством такта, но он говорил с ней. Это был первый в этом проклятом месте модуль, которого Челл могла бы назвать другом. Она не спешила этого делать. Слишком уж сильно было её недоверие к враждебному миру вокруг.       И всё же его внезапное предательство оставило тяжёлый след в душе; было неприятно и противно чувствовать себя вновь обманутой. Челл зареклась доверять кому-либо в лаборатории, а в старых помещениях и вовсе дала волю эмоциям, в одиночестве разрыдавшись в одной из тестовых камер, пока на фоне Кейв Джонсон воодушевлённо рассуждал об отталкивающем геле и синей краске. Всё это было несправедливо и невероятно жестоко — для каждого обитателя «Aperture», начиная от самой ГЛаДОС и заканчивая последней дефектной турелью, Челл была всего лишь лабораторной крысой. Но мириться с этим она не собиралась. А потому преодолела себя и продолжила идти, стиснув зубы, не обращая внимание ни на то, что раны и царапины ужасно саднили, ни на то, что в последние часы портальное устройство стало ощущаться гораздо более тяжёлым.       Челл правда думала, что нет в мире существа, которое заслуживает ненависти больше, чем ГЛаДОС. Но Уитли оказался предателем, и это было ещё хуже. До сих пор ей словно слышался его смех — злодейский, как будто из детских мультиков — и больше всего резанувшие слова: «Эгоистка. Ничем не пожертвовала. Только командовала». И даже бесконечная злость на ГЛаДОС начала немного утихать. А сама ГЛаДОС, отныне влачащая жалкое существование в виде картофелины, была слишком занята своими воспоминаниями о своей прошлой жизни, а потому не особо напоминала о себе. От неё даже можно было услышать нечто, напоминающее похвалу. Чего уж точно нельзя было сказать об Уитли.       Когда он, как в своё время ГЛаДОС, послал Челл на испытания, она почувствовала себя в замкнутом круге. Как будто что бы она ни делала, всё равно всё упиралось в бесконечные тесты. В такой ситуации можно было на самом деле начать считать себя лабораторной крысой, и, наверное, любой другой человек на месте Челл уже отчаялся бы. Но не зря её когда-то отстранили от испытаний из-за невероятного упрямства. Она не только с каменным видом проходила все его тесты и слушала оскорбления, но и нашла себе развлечение.       Челл нравилось ломать его экраны. В первый раз это получилось случайно, когда она неудачно поставила портал, чтобы достать необходимый для прохождения теста куб. Но с каким же холодным удовлетворением — даже ГЛаДОС позавидовала бы — Челл выслушала вопли Уитли о том, что экраны нельзя разбивать. Это несильно, но всё-таки согревало душу. Уитли явно задевало подобное поведение Челл, а она и рада была позлить его. Да и стоило ли говорить о том, как было приятно проходить испытания в тишине, когда Уитли обиженно исчезал после очередного разбитого экрана и не появлялся до следующей камеры? Картошка ГЛаДОС большую часть времени молчала и не мешала, а потому Челл могла сосредоточиться и найти решение, чтобы скорее перейти дальше, к следующему тесту, всё ближе и ближе подбираясь к Уитли. Но как бы там ни было, первым делом, попадая в новую камеру, она начинала осматриваться в поиске очередного экрана, откуда взирал на неё Уитли, а потом решала, как же разбить его в этот раз. Это словно было неотъемлемой частью теста. Всё шло неплохо до шестнадцатой камеры.       И как только Челл ни пыталась разбить там экран. Только вот сама на него с кулаками не набрасывалась, и то, лишь потому, что внизу ждала пропасть, а вновь подниматься через старые лаборатории у неё не было никакого желания. Но она пыталась и забрызгать его отталкивающим гелем, и направить к нему воронку — это всё было бесполезно. «У нас нет на это времени», — напомнила ГЛаДОС, которая, справедливости ради, всё это время каждый раз терпеливо ждала, пока Челл разберётся с очередным монитором.       Челл и глазом не моргнула. Она как раз заприметила турелей и начала судорожно соображать, как их можно использовать в своих целях. Иногда возникало ощущение, что она просчитывает шаги наперёд не хуже компьютера, так что уже через несколько секунд она двинулась вперёд, намереваясь как можно ближе подойти. «Ты здесь уже пятнадцать минут», — добавила ГЛаДОС, в её голосе теперь звучало нетерпение.       Мимо уха Челл как раз просвистела очередная пуля, так что эта реплика осталась незамеченной. «Слушай, я поняла, — вновь не выдержал в один момент искусственный интеллект. — После того, как ты вернёшь управление мне, ты сможешь бить экраны сколько хочешь. Но сейчас продолжай тест. Я знаю, как вывести нас отсюда через две камеры».       Челл промолчала. Сделала вид, что не слышит. А может быть, и на самом деле не обратила внимания, потому что как раз решала, как ей лучше добраться до одной из турелей. «Не хочу отвлекать тебя, но если ты не поторопишься, скоро здесь всё взорвётся», — добавила ГЛаДОС. Челл едва заметно поморщилась, но снова не ответила. «Именно поэтому я и не использую экраны в тестовых камерах».       Реакция Челл была молниеносной. Она схватила картошку и сделала вид, что собирается снять её с портального устройства. То ли ГЛаДОС не радовала перспектива остаться лежать в этой камере ближайшую вечность (ну или до того момента, как комплекс взорвётся), то ли напрягало то, как близко Челл стояла к краю бездны и как многозначительно вытянула вперёд пушку, но она благоразумно замолчала, дав понять, что оставила испытуемую в покое. Это слегка развеселило Челл, которая испытывала к ГЛаДОС нечто среднее между жалостью и «это то, что ты заслужила».       Сколько же геля ушло впустую, пока Челл пыталась сбить двух из трёх турелей… Сколько раз она пролетала над бездной в гравитационной воронке (ГЛаДОС каждый раз молилась всем известным Науке Богам, чтобы маленькому идиоту не взбрело в голову убрать воронку)… Сколько раз уже ударилась головой и руками о потолок и стены, пытаясь подняться в воронке повыше и осмотреться. А уж сколько раз она на пол падала, в лучшем случае, с высоты собственного роста — так вообще не счесть. Но не сдавалась. Злилась на саму себя, мысленно ругалась, но не сдавалась. Прекрасно видела решение, но вот планировка камеры подводила. Уитли даже здесь умудрился вставить палки в колёса. Истинный дурак. «Ты что задумала? — с подозрением осведомилась ГЛаДОС, когда Челл решительно поставила под собой портал.       В следующий момент всё произошло так стремительно, что, не будь ГЛаДОС искусственным интеллектом, она бы и испугаться не успела. Но зато сейчас она успела даже сказать что-то вроде «Нет-нет-нет, ст-». Пролетев пару метров над пропастью без всяких гравитационных воронок, Челл приземлилась буквально в паре миллиметров от края, опасно наклонилась, чудом выпрямилась и чуть не уронила вниз турель, до которой так стремилась добраться последние двадцать семь минут.       И вот, прижимая к себе турель, как главный трофей в своей жизни, Челл донесла её до центра камеры и поставила напротив монитора. Если бы Уитли в данный момент наблюдал за происходящим, он бы наверняка заметил её довольную ухмылку.       Экран был разбит, Уитли разозлился.       ГЛаДОС окончательно поняла, что удерживать такое упрямое чудовище в лаборатории себе дороже.