Череп

Свет многочисленных канделябров заменяет солнечный, не мешает глазами, делает вечер уютнее своим ненавязчивым, скорее переименчевым свечением. Огромный стол, вокруг которого люди ещё не собрались, накрыт полностью. Лишь лакей подходил к нему, раскладывая салфетки причудливым образом, делая из них небольших птиц, стоящих у тарелок. Человек, полностью бледный, смерял комнату равнодушным взглядом. Его внимание привлекает только собственный вид в зеркале. Ему нравилось разглядывать пышный черный костюм с перьями у шеи, поправлять корсет (неудобно сидящий на талии и выбранный только из-за красоты), наслаждаясь контрастом. Сочетание чёрного с белым в его шкафу имело отдельное место.         Гармония, тишина и одиночество. Компания слуги неинтересна скучна. Во всех случаях он не имеет своего мнения, будучи принадлежавшим своему господину. И в то же время, он предан ему ровно до того момента, пока его не подкупит кто-нибудь другой. Вот так вот: даже в своих, казалось бы, местах, вероятно предательство.         — Беспокоитесь ли о том, кто придёт, Шибусава-сан? — с интересом вопрошал спустившийся с лестницы его друг — Федор Достоевский. Его шальной взгляд не давал покоя. Вот он-то точно, кого нельзя подкупить. Он предаст исключительно по своей воле. Но так как они друзья с давних времен, Тацухико не видел причины волноваться. Но оставаться начеку стоило всегда.         — Нет. Совсем. Сегодняшний ужин будет окружен людьми так тридцатью... как минимум. Вряд ли все из них будут желать уделять внимание мне.         — Тридцать? Не мало ли? — попытка заставить Шибусаву усомниться в удачности подобраной цифры была шуточной. Это выдавал наигранно-жалостливый тон.         — Я пускаю сюда всех, кто желает. Всё равно ничего не изменится: моя скука не найдет отдых, мой интерес не возбудит никто.         — Прям так? — Федор склонил голову, облакотившись об широкие перила.         Шибусава обошёл стол, прошёл мимо товарища и поднялся наверх. Там он стал наблюдать за тем, что устроил. С такого ракурса подчиненный, ходивший от стола ко столу в поисках дополнительных салфеток выглядел, как муравей.         —  Неплохо. Но теперь я вижу места заурядности, чувствую удушающую атмосферу...         — Я считаю, все будут восхищены этим.         Тацухико выдохнул. Ах, что Федор, только вылупившийся, может знать о настоящей красоте? В прочем, его сегодняшний наряд хорош. Подходящий к этой всей загадочности, если так можно назвать, но только похоже на то, что он в трауре. Ещё бы черной шали не хватало, именно.         Приглядевшись, он заметил, как Достоевский держит в руках что-то...                                     Череп.         — О, нет, Фёдор. Этот череп настоящий? — хозяин места широко улыбнулся.              — Что ты. Сомневаешься? — Фёдор тихо рассмеялся, спускаясь вниз вместе с "декорацией". — на самом деле, я не намерен отвечать на этот вопрос. Считай, что я посчитал это подходящим к моему виду. — Как тебе угодно.