Подержи мое сердце

      Бейл слышит это от пары помощников сенаторов, сидящих за соседним столом в кафетерии.       Он не хотел подслушивать, но его все ещё мучают кошмары Зигулы, и он услышал «джедай». Ему не нравится ход разговора. Это слухи и домыслы настолько в корне неправильные, что Бейла почти тошнит. Но он цепляется за одну фразу: световой меч — это жизнь джедая. Он мог бы откинуть это, как и остальную часть разговора, но… он помнит гладкий металл под пальцами. Слабый гул. Полное доверие в измученных глазах. Бейл выходит из кафетерия и сжимает кулаки, чтобы пальцы не дрожали.       Он заталкивает эту мысль далеко, за стопки документов и серии встреч. Затем нападают сепаратисты, они заперты и он видит Падме со световым мечом рыцаря Скайуокера. Позже Оби-Ван кивает ему приветливо, выражает радость, что Бейл цел и невредим. В ту ночь Бейлу снятся голубой свет и запах сожжённой плоти.       — Генерал, — говорит коммандер Коди, протягивая Оби-Вану световой меч. Пыль ещё не осела.       — О, спасибо, Коди, — улыбается Оби-Ван.       Рыцарь Скайуокер фыркает:       — Это оружие — твоя жизнь.       — Да, — легко соглашается Оби-Ван, — и я полностью доверяю её коммандеру.       Скайуокер отмахивается, а Бейл стоит там, пронзённый этим подтверждением.       — Все в порядке, Бейл?       — Все будет в порядке, когда эта война закончится.       Оби-Ван хмыкает — тихий, довольный, далёкий от криков боли звук.       Бейл почти решает оставить меч там, где тот лежит. Он знает, что его настоящий вес меньше чем ощущает Бейл. Он также знает, где кнопка включения. Он знает голубой свет — свет надежды, обещания, что где-то в галактике есть кто-то, кому не все равно. Но не в руках Бейла. Изящное оружие в его руках кажется неповоротливым, как дубинка. Он все равно идёт вперёд, держа его высоко, как факел. Несколько раз проход приходится прорезать. Дюрасталь, камень, плоть — плазма не различает. И все же к концу меч кажется чуть легче.       — Твои мысли далеко, друг мой, — говорит Оби-Ван. Он по пояс скрыт одеялом, из-под туники видны бинты, но он в порядке. Бейл видел его и в худшем состоянии.       — Они ближе, чем кажется, — его взгляд скользит по мечу, лежащему на столе рядом с медицинской кроватью.       — Хочешь поделиться? — свободно предлагает Оби-Ван.       — Световой меч — это жизнь джедая, — говорит Бейл и Оби-Ван кивает, соглашаясь, но не до конца понимая к чему он ведёт. — Почему?       Оби-Ван не отвечает сразу, обдумывая ответ.       — К этому можно подойти с многих сторон, — Оби-Ван поднимает руку, и меч влетает в нее. Бейл назвал бы это позерством, если бы Оби-Ван все ещё не выглядел таким сосредоточенным на вопросе.       — Когда джедай выбирает кристалл для светового меча, то кристалл тоже выбирает джедая. Сами их сущности должны потянуться друг к другу в Силе, найти точки соприкосновения, — меч приподнимается над открытой ладонью Оби-Вана, детали начинают вращаться, отодвигаясь в стороны, пока не обнажается голубой кристалл в центре. Взгляд Оби-Вана нежный. — Затем, во время создания самого меча, в медитации, эта связь укрепляется, становится более постоянной, уже не возможность, а окончательный выбор. Она лишь растет со временем, — детали становятся на место и рукоять падает обратно в ладонь Оби-Вана. Она ложится естественно, как продолжение его тела.       Бейл медленно кивает. Он не может понять работу Силы, он даже не может ее почувствовать. Но он видел некоторые ее аспекты — в том числе самые темные, — и он доверяет тому, кто живёт верой в нее.       — И меч также во многом отражает нашу философию, — продолжает Оби-Ван, его губы кривятся, — лучший бой — это тот, которого не было. Лучшая миссия для джедая это та, на которой он не включил меч. Световой меч — это огромная сила, и мы учимся владеть им с тех пор, как способны проходить ката. И меч… меч требует контакта, — Оби-Ван становится серьезнее, а его взгляд — более далёким. — Можно легко убить человека на расстоянии. Бластеры безличны, они позволяют стоять в стороне, убирать противников, как мишени на стрельбище. Когда ты сражаешься мечом, ты должен сократить дистанцию, ты должен оказаться достаточно близко, чтобы увидеть, как твой противник падает. Ощутить, как их дух растворяется в Силе. Вся жизнь священна и мы скорбим о каждой, что была отнята. В том числе нашими руками.       Бейл тянется вперёд, касаясь свободной руки Оби-Вана, не уверенный, будет ли принято такое утешение, но чужие пальцы переплетаются с его. Хорошо.       — Так что да, — Оби-Ван встречается глазами с Бейлом. — Световой меч — это наша жизнь, продолжение нашей души и олицетворение нашего пути.       — Спасибо, что рассказал.       Даже если это заставляет нечто противное и темное шевелиться в животе Бейла. Оби-Ван хмурится.       — Это не все.       — Я не хотел бы огорчать тебя, ещё больше…       — Это не огорчение. Это моя жизнь.       — Это не касается философии джедаев. Не совсем, скорее, — Бейл неопределенно машет рукой, — моя собственная голова.       — Бейл, ты мой дорогой друг, и если я могу чем-то помочь…       — Ты доверил мне свой меч.       Оби-Ван кивает.       — Я про самый первый раз. На Зигуле.       Оби-Ван кривится при упоминании планеты.       — Ты попросил меня сохранить его. А я причинил тебе боль.       — Это был единственный способ прорваться сквозь завесу Темной стороны.       — Ты доверил мне свою жизнь во всех возможных значениях, а я прожег тебе ногу до кости!       — Я попросил тебя об этом, Бейл!       Они оба все еще сидят, их пальцы все ещё переплетены, и их голоса ни разу не стали громче, но глаза обоих горят. Оба мужчины выдыхают.       — Мне жаль, что тебе пришлось сделать это, Бейл, прости.       — Ты не тот, кто должен извиняться здесь…       — Я никогда не винил тебя. Ты лишь сделал то, что было необходимо.       — И все же… прости, что причинил тебе боль.       — Прощаю. Прости, что не могу пообещать, что не попрошу тебя совершить нечто подобное снова.       Бейл на секунду закрывает глаза. Тяжёлые просьбы, тяжёлые выборы. Все как всегда.       — У тебя есть мое прощение.