Высокий бледный парень стоял возле массивной белой двери на золотых петлях. Его рука находилась на ручке, казалось, уже целую вечность, но он никак не решался нажать на неё. Взвесив все «за» и «против», парень все же отворил дверь, проходя вглубь дома.
— Отец? — позвал тот, оглядываясь по сторонам. Солнечные лучи стремились пробиться сквозь деревянные жалюзи, опушенные на большие панорамные окна, оставляя яркие пятна на ковре, цвета слоновой кости и на небольшом зелёном диване.
Плетёное кресло в дальнем углу комнаты тихо скрипнуло, и мужчина, на вид лет пятидесяти, отложив книгу на журнальный столик, неспеша пошёл к парню, по пути начиная разговор:
— Если ты пришёл просить разрешение, чтобы спуститься в мир смертных вновь, то ты знаешь мой ответ, и это - нет — шесть крыльев мирно трепыхались за спиной Серафима, было видно, что он абсолютно спокоен. Красный гиматий, накинутый поверх белоснежного хитона сполз с плеча, и теперь беспомощно болтался.
— Но почему? Я хочу к ним! — ангел постоянно готовил себя морально к этим словам, но они, всё равно раз за разом ломали того. Они словно затопили маленький островок надежды на то, что отец передумает. Его зелёные глаза пытались поймать на лице отца хотя бы один намёк на то, что он его отпустит, но всё было тщетно.
Последний визит к своей семье, был сделан им несколько месяцев назад, но из-за запрета в спуске, парень вынужден был находиться лишь в раю, и наблюдать за ними через большую, вырезанную из дерева, чашу.
— Йен, — рука мужчины мягко опустилась на крепкое плечо стоящего перед ним юноши — мы уже несколько раз это обсуждали. Я не могу нарушить правил Господа Бога, ты ведь сам это знаешь!
— Будь Моника на твоём месте, то она, несомненно, разрешила бы мне спуститься! — он сбросил руку отца с плеча — я не виноват, что ты решил заделать со смертной двух сыновей, и теперь я тут, с тобой, а не на земле, хотя Липа ты туда отпустил! — парень чувствовал, что чем сильнее он гневался, тем сильнее и слабел. В раю было огромное множество правил. Одним из них было то, что грешить категорически запрещалось, и в гигантской книге правил большими буквами было выведено 7 главных грехов, за кои ангелы отправлялись в Чистилище, а именно -
гордыня, зависть, гнев, уныние, блуд, алчность, чревоугодие. Эти грехи дробились на неопределённое количество пунктов, в которых говорилось о различном проявлении выше перечисленных. После того, как ангел совершал один грех дважды, то был отправлен к судье, которым являлся Престол. Далее судья определял дальнейшую судьбу ангела, отправляя его либо в Чистилище, на исправительные работы, либо, если у того за спиной был срок в Чистилище — объявлял падшим.
Йен же, казалось, успел совершить множество из них. Он чувствовал себя ужасно. Все тело ломило, голова готова была взорваться, а в груди неприятно покалывало.
Срок, на который ангелы были приговорены к исправительным работам, был равен их возрасту по меркам смертных. А падшие ангелы лишались бессмертия, и отправлялись коротать свои дни в Чистилище.
— Не надо приплетать сюда Мони! Да и к тому же, Липа я отпустил не одного. Он спустился туда вместе с Тэмми! Они пообещали хранить тайну об этом месте, притворившись на земле обычной, любящей парой! — Фрэнк смотрел на него растеряным взглядом, но голос его оставался твёрдым — если ты найдёшь себе девушку-ангела, на которой будешь готов жениться, то конечно, ты сможешь спуститься вместе с ней. — Йен фыркнул при упоминании того, что для спуска ему будет нужна девушка.
— Почему мне нельзя говорить о своей матери? — парень вопросительно развёл руками, игнорируя информацию про Липа — Я безумно скучаю по Фионе, Карлу и Лиаму, почему они в мире смертных, а не тут?
— Йен! Всё, что вас когда-либо связывало — это Моника. Это не мои дети, как я могу забрать их в рай, они ведь настоящие смертные, которые не имеют ничего общего с загробным миром — Фрэнку было не комфортно от того, что ангел затронул тему про Монику — любовь всей его жизни. Когда-то в юности он был её Ангелом Хранителем, и нарушил кучу правил, одним из которых являлось проявление любовных чувств к подопечному — я думаю, что тебе стоит посетить каньон спокойствия, пока ты ещё не сильно согрешил — сделал заключение тот, и хотел было вернуться к чтению книги, но видимо он забыл, как упрям этот ангел:
— А что, если я не хочу туда? — злость постепенно охватывала тело парня, заставляя его слегка трястись — Что тогда? — повторил он, когда не получил ответа.
— Тогда ты отправишься в ад, и явно больше не увидишь своих смертников, на которых ты можешь, хотя бы, смотреть через чашу, ведь тебе придётся отрабатывать грешки ровно все свои, по людским меркам, девятнадцать лет, на земле за это время пройдёт целых тридцать восемь, а насколько ты знаешь, одно из правил гласит: «не видеться со смертными по прошествии тридцати лет с последнего визита» — закончил Фрэнк, и похлопал сына по плечу, намекая на то, чтобы он все же посетил каньон.
***
Быстрым шагом покинув дом отца, Йен отправился в сторону каньона, понимая, что если согрешит, то не сможет увидеть родных даже через одинокую чашу, стоящую главной зале, возле которой он проводил практически все время, с того момента, как последний раз побывал в мире смертных.
Отойдя на некоторое расстояние от дома Фрэнка, парень приземлился на аккуратную белую скамейку. Делая глубокий вдох и прикрыв глаза, ангел попытался успокоиться, но ровно в этот же момент он понял, что если прямо сейчас не окажется в каньоне, то срыв ему гарантирован.
Стиснув зубы и быстро идя к каньону, он размышлял о том, почему все сложилось именно так. Дорогие ему люди находились на земле, а он торчал тут — в грёбаном, мать его, раю! Ему не хватало той земной свободы, ночных душевных разговоров на крыше их небольшого домика в Чикаго, милых блинчиков в форме Микки Мауса, которые готовила Фиона по утрам… Да что там, ему не хватало абсолютно всего, что происходило в мире смертных. Его безумно сильно тянуло туда.
Солнце постепенно намеревалось скрыться за большими скалистыми горами, окрашивая облака, на которых находились дома ближайших служителей Бога, в розоватые и персиковые оттенки, а тёплый ветер приятно окутывал с ног до головы.
Ангел добрёл до больших ворот, и проникнув внутрь, подошёл к каноэ. Отвязав то от небольшого колышка, он сел туда. Лодка слегка колыхнулась, и медленно поплыла.
Это место было очень красивым. Нос каноэ рассекал чистую бирюзовую толщу воды, подсвеченую снизу маленькими точечными лампами, образуя небольшие волны. Каменные стены окружали каньон высокой стеной, поднимаясь вверх, к небу, создавая своеобразную пещеру,а прямоугольные бумажные фонарики освещали её своим белым светом.
Йен разложил красный клетчатый плед, лежащий на скамье каноэ на дно, и лёг туда. Тёмное небо за столь короткое время уже успело покрыться рассыпью ярких звёзд. Приятно качающаяся лодка успокаивала парня.
***
Уже порядком успокоившийся парень закрыл за собой тяжёлые ворота, и собрался домой.
Яркая луна освещала ему путь. Ангел уже ни о чем не думал, кроме того, чтобы как можно быстрее добраться до дома и уснуть закутавшись в воздушное одеяло.
Ноги не слушались своего обладателя, заставляя его остановиться.
* * *
Йен изо всех сил пытался свизуализировать себя с крыльями, дабы те появились у него. Спустя пару минут фантазирования, парень, наконец, почувствовал, что спина в зоне лопаток начала чесаться, а после оттуда появились два крыла.
Победно улыбнувшись самому себе, что он смог раскрыть их не за десять минут как обычно, а всего за две. Он тяжело взмахнул ими, и поднялся настолько, чтобы можно было спокойно рассматривать ночной райский городок, полетел в сторону своего дома.
Рыжий добрался до дома за считанные минуты, мысленно благодаря это место лишь за то, что он мог пользоваться таким средством передвижения как крылья.
Вновь сосредоточившись, но уже на том, чтобы убрать крылья, Йен зашёл в дом.
Закрыв за собой дверь, он пошёл в спальню. Стянув с себя ненавистный хитон он одел обычную растянутую зелёную футболку, которой с ним добродушно поделилась Фиона.
Гнев, который капля за каплей копился в нём весь сегодняшний день, вновь резко вспыхнул в нём, после одного только напоминания о мире смертных:
— Сука! — сжатая в кулак рука парня полетела в стену. Не успев осознать, что только что произошло, рыжий упал на пол, окончательно теряя все силы.
* * *
Громкий стук в дверь заставил Серафима вскочить с кресла и помчаться к двери.
Открыв её, Фрэнк замер.
— Фрэнк Галлагер? — здоровенный амбал, одетый в светло-бирюзовый гимантий, стоял на крыльце мужчины.
— Он самый, что вы хотели?
— Судья отправил меня к вам, — после этих слов Серафим напрягся, ожидая пока архангел продолжит, — это по поводу вашего сына, Йена Галлагера. Он согрешил.
— Что? — это было единственное, что смог выдавить из себя мужчина, подняв растеряный взгляд голубых глаз на лицо стоящего перед ним парня.
