Иллюзорность

      Завернув за очередное дерево, Дилюк опёрся рукой о него, переводя дух и задумываясь. Утренние пробежки уже вошли в привычку, а приятная боль в мышцах говорила о не зря проведенном времени за усердными тренировками.       Ещё месяц назад он был морально разбит, а всё вокруг казалось враждебным и несправедливым, и, в общем, с тех пор омега запретил себе заниматься себяжалением. Всё вернулось на круги своя, а на вопросы Крепуса об Аяксе юноша отвечал, что тот просто занят. Не уточняя, что кем-то другим.       Как же так вышло? Об этом омега рассуждал какое-то время, но пришёл к весьма неутешительным выводам. Альберих, будь тот не ладен, имел на него сильное влияние, как оказалось. Это не было похоже на влюбленность, которую он испытывал к Аяксу. И это чувство не было настолько ярким, срывающим голову. Они отличались: Тарталья раньше вызывал столько впечатлений, а его богоподобная внешность заставляла сердце зачарованно биться в шальном темпе. А Кэйа был, несомненно, недурен собой, однако изначально не дотягивал даже до звания симпатичного. Альфа просто не в его вкусе, к тому же тогда ало-карие глаза застилала пелена обожания к другому.       Проматывая все события в уме, Дилюк пришёл к выводу, что именно на Алькоре он впервые взглянул на принца иначе — и, о Архонты, вот тогда омега начал замечать то, что раньше ускользало от него. В смуглой коже крылся какой-то своеобразный шарм, а в ласковом взгляде серо-голубого глаза столько пленительной таинственности, что не отвести собственного. Но это по-прежнему не было той яркой искрой, лишающей рассудка. Просто появилось желание, чтобы темноволосый альфа не покидал его, был банально рядом, говорил с ним о чём угодно — высокий голос статного молодого мужчины вызывал трепет. Но хотел ли он большего? Когда Дилюк задал себе этот вопрос, то невольно горько усмехнулся. Потому что даже думать о подобном как-то несуразно и глупо. Кэйа ему определенно нравился — непонятно насколько, но осознание и принятие этого факта приятными не были. Это заставляло чувствовать себя ещё более опустошенным, безнадежным. Дилюк вообще сомневался в чувствах, которые испытывал к альфе — ведь те противоречивы и непонятны. Словно клубок ниток — а распутывать омега затруднялся, потому что существовало слишком много пробелов.        Что между ними могло быть? Узнай Кэйа о его несчастных помыслах, то предпочёл бы не общаться с ним вовсе. А погодите… Разве не так и произошло? Вот тогда Рагнвиндра вдруг и настигло понимание, что по пьяни в нём взыгралось нечто пагубное, а все доводы о грядущей свадьбе и неминуемом долге в тот момент могли просто померкнуть. Могло ли быть так, что он в тот вечер позабыл о гордости, сорвался по собственной глупости и позволил лишнего по отношению к принцу? Поддался сущности, которая крайне неразборчива. Или же, наоборот, до пугающего слишком проницательна. А Кэйе это резко неприятно — наверное, он в нём разочаровался ещё в тот момент, но воспитание и манеры не позволили ему открыто высказаться о возникшей ситуации. Поэтому, скорее всего, альфа принял решение сжигать мосты на расстоянии.       Теперь, когда Дилюк более-менее понял для себя суть проблемы, ему стало вмиг за себя стыдно. Обида на принца ещё существовала какое-то время, но ведь, получается, если бы он приехал, то испортил бы ему день рождения в любом случае, рассказав правду. Так, может, и хорошо, что не приехал?..       А что же Аякс? Бесспорно, у бывшего появился новый партнер, но Рагнвиндр по-прежнему не понимал позицию пассии жениха. Смысл этих отношений, если через год всё прекратится? Возможно, этот «кто-то» всё-таки надеется, что Аякс передумает и выберет какого-то любовника, а не замужество. Но вот тут Дилюк отчего-то был спокоен: жених пообещал, что договор будет в силе. Значит, будет. Тем более для рыжеволосого нет такого понятия, как «любовь». А мимолетные увлечения за высокие чувства никак считать нельзя. Быть может, Аякс бы не стал заводить эти отношения на стороне вовсе. Но видел, что он, Дилюк, жаждал внимания другого альфы, причём его друга — так что, стало быть, для Чайльда действительно всё было слишком просто.       Подводя итоги, омега пришёл к тому, что, в целом, быть одиноким — не так уж и плохо. С Альберихом они увидятся уже вряд ли, а брак с женихом только через год. Так что, пораскинув мыслями, Рагнвиндр решил сосредоточиться на себе. В общем-то, ему больше ничего и не оставалось.       Он больше ни на кого не злился и не ощущал обиды. Внутри что-то погасло, гормональный фон стабилизировался, а сущность утихла. В прошлую течку даже было на удивление легко — тело не старалось привлечь кого-то, словно всё естество понимало, что это всё незачем. Не для кого.       Возведя взор в тусклое небо, Дилюк убрал руку с дерева и продолжил свой бег. Теперь — прямиком до особняка. Собравшиеся над местностью кучные тучи не давали усомниться — ближе к вечеру пойдёт долгожданный дождь. А он ещё обещал отцу, что передаст Чарльзу какой-то список с указанием новой винной продукции.

***

      Покинув особняк, Дилюк понял, что не шибко-то и хотел возвращаться домой — Крепус снова пригласил на ужин какую-то женщину-бету, сославшись на сугубо деловую встречу по бизнесу. Поэтому юноша сначала заехал к Джинн и Лизе на чаепитие. Омега почти не говорил, потягивая обжигающий напиток и думая под болтовню Минчи, что, вероятно, отец готовится обзавестись дополнительным наследником после его с Аяксом свадьбы. Дилюк не верил, что Крепус влюбился — он вообще сомневался, способен ли тот на такую исчерпывающую сентиментальность, а вот на расчёт — ещё как. Бесспорно, отец когда-то безоговорочно любил его мать, но после… сердце мужчины заметно очерствело, судя по словам той же Аделинды.       А любовь к сыну проявлялась зачастую уж больно странно, но омега никогда не винил его в этом. Как и себя — за то, что день его рождения, по сути, день смерти матери. Крепус воспитывал сына требовательно и строго, но так, чтобы тот не нуждался ни в чём, ощущал, как минимум, себя значимым. Даже после того, как выяснился статус омеги, отец по-своему старался, чтобы Дилюк был счастлив. Поэтому Рагнвиндр относился с пониманием к якобы деловой встрече отца с дамой. Когда он покинет винокурню, то кто-то должен будет рано или поздно заменить Крепуса. И, если повезёт, то отец найдёт себе отдушину в связи с женщиной. Всё это было понятным, но омегу почему-то расстраивало. Радостное и относительно беззаботное светлое детство было где-то далеко позади, а взрослая жизнь не сулила чего-то хорошего. Причём никому.       Допив чай и поблагодарив за него подруг — теперь и Лиза считалась им за полноценную подругу тоже — он вышел из кабинета, сразу же укрывшись чёрным плащом. Дождь не просто моросил, а перерос в настоящий ливень.       Люди суетились, спасаясь от непогоды, стремительно прятались по домам. Подросток миновал несколько зданий, широким шагом сменяя одну улочку другой. Под первый раздавшийся над Мондштадтом раскат грома Дилюк буквально забежал в таверну.       Скинув капюшон и отряхнувшись, омега с привычным грозным видом двинулся до барной стойки, откуда ему приветливо улыбнулся Чарльз, натирающий бокалы до блеска.       Пока Дилюк шёл, некоторые посетители с любопытством кидали взгляды в его сторону. В целом, Рагнвиндр понимал, почему. Он — завидный жених, а породниться с ним хотело множество альф города. Конечно, до того, как стало известно о договоре на брак с Аяксом. В какой-то степени Дилюк был благодарен, ведь никто в здравом уме не перейдёт ему дорогу.       — Добрый вечер, мистер Рагнвиндр, — Чарльз взял сходу протянутый ему листок бумаги, бегло исследуя написанное, — Останетесь переждать грозу? — оторвавшись от чтения, предложил мужчина, приветливо улыбнувшись. К Дилюку он относился по-отечески бережно, к тому же Крепус в такой ливень ни за что не отпустил бы сына за порог таверны.       — Добрый, да, — охотно согласился омега, окидывая чуть хмурым взглядом помещение. Народу было немного, а большая часть сидела за столом, составленным из двух соединенных. Вообще-то это не приветствовалось по правилам, но сегодня из-за грозы, видимо, Чарльз сделал исключение.       — Непогода застала всех врасплох, — пожал плечами бармен, протягивая стакан с соком юному господину.       — Спасибо, — еле слышно проговорил омега, но к излюбленному напитку так пока и не притронулся. Казалось, всё было как и обычно — однако какое-то непонятное ощущение тревоги не покидало Дилюка. Ещё раз внимательно оглядевшись по сторонам, он всё-таки скинул с себя плащ и сел за одинокий столик. Ветер так сильно завывал на улице, что теперь красноволосый был уверен — переждать придётся не час-два, а куда больше. И всё же это лучше, чем наблюдать за формированием отношений отца и той женщины.       — Господин Дилюк, — вдруг помахала ему ладошкой Эола, сидевшая ранее за большим столом, а теперь направляющаяся прямо к нему, — Давайте к нам, — девушка сдержано улыбнулась. Румянец на бледных щеках и более развязная манера речи говорили о том, что та уже знатно выпила. Но пока не настолько, чтоб препятствовать.       Вообще-то Рагнвиндр собирался вежливо, но категорично отказаться, поскольку шумные пьяные компании ему напоминали не о самых приятных событиях. Однако сидеть вот так в сторонке, когда все сидят уже вместе — как-то странно, он бы привлекал этим ещё больше внимания к себе. К тому же подслушивать местные сплетни бывает порой выгодно.       Одобрительно кивнув Эоле, он поднялся, забрав сок с собой. Уже подходя к кучке сидящих и что-то громко обсуждающих людей, его взгляд зацепился за что-то, чего здесь быть не должно. Вмиг собственная одежда стала слишком душной, свет от ламп — невыносимо ярким, а часы где-то затикали так громко, что Дилюк отчётливо уже слышал только их. На несколько секунд позже омега осознал, что это и не часы вовсе — так забилось собственное сердце, когда он увидел накидку, небрежно брошенную на один из стульев. Ну да, таких, возможно, множество, но именно эту он помнил слишком отчётливо. Как и мех, к которому так приятно прикасаться, мять под собой и, Архонты упаси от воспоминаний, чего только с ним не делать.       Рука нетрезвой Эолы легла на плечо омеги донельзя грубо, буквально впечатав его в сиденье стула — как раз напротив того, где отсутствовал человек, являющийся хозяином накидки. Мог ли это быть он? Дилюк готов был поверить во что угодно, не исключая вероятности, что у принца эту вещь могли просто своровать.       Раздался звук закрывшейся двери за спиной, а шальной свистящий ветер достиг волос на затылке, потревожив пышную багровую шевелюру. Конечно, зайти мог любой — наверняка многие искали убежище в грозу. Но… закусив губу, Дилюк резко выровнялся, сильнее выпрямил осанку, заставляя себя не трусить и просто принять факт того, что в этот раз призрачный свежий запах с нотками лилий вовсе не призрачный. Уверенный и вымеренный шаг альфы он тоже узнал сразу. Сущность, будто отошедшая от долгого сна, всполошилась внутри — но только там: внешне Рагнвиндр оставался таким же беспристрастным. Только белые пальцы сильнее сжались на граненом стеклянном стакане — ещё чуть-чуть и он бы выдал своё напряженное состояние.       — Вот и следовало выходить подышать свежим воздухом? Вон, какая гроза разыгралась! — прикрикнул веселый и, как всегда, в стельку Нимрод, обращаясь явно к кому-то, кто стоял прямо за спиной Дилюка. К кому-то, кто уже успел стать воспоминанием о хорошем былом.       К удивлению Рагнвиндра, сначала он увидел Розарию — альфа, будто восковая фигура, не выражала никаких эмоций. Как юноша понял, причина его личного безумия выходила на улицу именно с ней. В этом не было ничего зазорного, но для себя омега окрестил этот факт, как что-то волнующе неприятное. Ревностью он бы не хотел это называть, но, похоже, проскальзывала в глубине души именно она. Вот и находит Альберих время на всех, даже на самых мрачных — а про него, умышленно или нет, но забывает.       — Хн, — скупо фыркнула девушка, присев на свободное место подле накидки и закинула ногу на ногу, залпом после выпивая содержимое своего бокала.       — А может, вы там не только воздухом дышали, а-а-а? — пьяно хохотнул Нимрод, предположив, на свой взгляд, самое очевидное.       Дилюк не сводил глаз со своего сока, потому что подняв взгляд на местного пьянчугу, он бы несчастного просто прожёг до дыр. В понимании омеги, принцу Каэнри’ах в пары Розария не шла никаким боком. Это же просто смешно, действительно, придёт на ум только алкашу! Они же вместе даже не смотрятся.       Раздавшийся знакомый голос, подобно выстрелу, почти заставил вздрогнуть, закрыть в непонятном чувстве глаза, а сердце на пару секунд вовсе остановилось, после с удвоенной силой забившись.       — Ах, если бы меня только интересовали женщины, да ещё и альфы, возможно, это сильно бы упростило мою жизнь, — мягкий шёлковый голос лился в уши, как бальзам на душу. По этим мелодичным ноткам омега неимоверно скучал, причём, оказывается, настолько, что сейчас терялся в чувствах. Он-то уже думал, что Альберих не способен заставить его ощущать хоть что-то. Фиаско.       Нимрод снова хихикнул, впрочем, сразу же переключив своё внимание на кого-то другого.       — Вот дела, — протянул Кэйа прямо над самым ухом, — В моё отсутствие к нам примкнул сам Дилюк Рагнвиндр, — Кэйа явно обращался уже к сидящему омеге, но в его тоне не было сарказма, скорее, альфа действительно был удивлён, — Не ожидал встретить Вас здесь в такой час.       Прятать ли взгляд? Это просто бессмысленно! Так он только покажет, что альфа ранее смог задеть его, оказать влияние своими бесхитростными односложными письмами. Но и общаться, как ранее, было бы неуместно. Или нет?       Рагнвиндр, пересилив свой страх и дрожь, появившуюся в теле, медленно запрокинул голову, сразу же сталкиваясь с внимательным взглядом Альбериха. Видеть его лицо так неожиданно и сразу близко — слишком острые ощущения, но Дилюк даже не подумал отвести глаз.       — Забавно, сэр Кэйа, — прошептал омега одними губами, — Ведь нашей встречи я не ждал вовсе — ни здесь, ни в этот час, ни в какой-либо другой.       — Вот как, — Альберих тоже заговорил будто бы тише, чтобы не греть посторонние уши, — Мне остаётся только надеяться, что Вы не выгоните меня из своей таверны в такой дождь.       — Да нет, напротив, я могу Вас даже угостить, — Дилюк наклонил голову обратно, поэтому не увидел, как Кэйа вопросительно и недоверчиво выгнул бровь.       — На самом деле, я не планировал больше пить, — альфа усмехнулся, — Так странно озвучивать это.       — Как я заметил, господин Альберих, Ваши планы предугадать просто невозможно, — омега буднично и смиренно пожал плечами, пытаясь усмирить свою сущность, бьющуюся внутри от адреналина в крови.       — Это потому, что я загадочный и непредсказуемый принц страшной страны из детских сказок, — отмахнулся Кэйа, подходя теперь к омеге со стороны, чтобы можно было снова наладить зрительный контакт.       — Жаль, что я не люблю загадки, — отстраненно бросил Дилюк, взяв свой стакан с соком и, наконец, сделал несколько небольших, но таких спасающих его глоточков. Он весь вспотел от этого небольшого диалога, поскольку морально к нему был не готов абсолютно.       — Не все загадки нужно разгадывать, господин Рагнвиндр, — слегка лукаво прищурился альфа и немного склонил голову вбок, — Так может пропасть весь интерес.       — Лучше я потеряю интерес, но зато буду иметь знание. Поговаривают, сила именно в нём, — настойчиво продолжал омега, но его всё не покидало ощущение, что у их разговора двойное дно. Да и вообще, Кэйа всегда любил дразнить его, но сейчас… Что-то ещё было в его словах.       — Так Вы из тех смельчаков, которые не боятся узнать нечто, что пошатнёт их маленький привычный мир? — сразу было понятно, что это риторический вопрос.       — Мир никогда и не станет больше, если сидеть на месте и бояться, — продолжил развивать мысль Дилюк, но тотчас сделал поправку: — Однако, конечно, в плане путешествий я весьма ограничен, но не по своей воле.       — Мне всегда казалось, что Вы излишне категоричны, а Ваше кредо основывается на том, чтобы всё вокруг менялось как можно меньше, — мягко и осторожно произнес Альберих, однако для омеги эта фраза прозвучала враждебно.       — Что для вас категорично, то для меня дело принципа, а там это более, чем уместно, — слегка грубовато парировал красноволосый, — Сомневаюсь, что Вы изменяете своим привычкам и принципам, сэр Кэйа. А если и так, то вряд ли это черта, которой следовало бы гордиться, — в этих словах не было укора или поддевки, только сырая констатация факта.       — О, я умею подстраиваться под обстоятельства, хотя порой это идёт вразрез с моими желаниями, — Кэйа взял накидку со стула, явно намереваясь… омега надеялся, что не уйти, — Но я всё-таки принц, решение некоторых вопросов требует от меня ставить важность страны выше себя, — Альберих невозмутимо пожал плечами.       — Иными словами, Вам просто нельзя доверять? — Дилюк украдкой провёл взглядом по фигуре принца, про себя отмечая, что Кэйа, как альфа, весьма преуспел в физических данных. В его теле не осталось чего-то мальчишеского — скорее, перед ним сейчас стоял именно мужчина.       — Иными словами, мы все находимся в рамках, просто у всех они разные, — пожал плечами темноволосый, кидая на стол увесистый мешочек моры за проведенное в таверне время, — Вся эта философия как-то нагоняет тоску и скуку, не находите? — Кэйа вновь обернулся к нему, на его губах засияла игривая улыбка. Та, что была так, оказывается, необходима. И по ней омега скучал тоже — получается, он скучал вовсе не по отдельным составляющим, а конкретно по человеку. Осознав это, Дилюк понял, что боится, но вместе с тем… Он действительно не любил загадки, а между ним и принцем слишком много вопросов.       — Предлагаете поговорить о чём-то другом? — Рагнвиндр нахмурился, — Почему у меня такое ощущение, что Вы сейчас куда-то уйдёте, а потом я снова увижу Вас нескоро? — отпускать в этот раз он его не собирался.       — Я остановился неподалёку, а час всё-таки уже поздний, — Кэйа вздохнул, уставившись якобы опечаленно на дверь, — Или Вы хотите напроситься в гости? — альфа резко переместил многозначительный взгляд на омегу, отчего тот невольно растерянно ахнул, ментально раскрывшись от испуга. Но не похоже, чтобы принц его как-либо прочувствовал — он был закрыт, как и прежде. Вот только цветочный запах… почему он ощущается? Дилюк предположил, что, возможно, у альфы скоро гон, а там контролировать всё, вплоть до запаха, весьма проблематично, если не невозможно.       — К Вам, да ещё и в грозу? — Дилюк с неверием усмехнулся, ещё раз прокручивая слова Альбериха в голове, словно там находился потайной смысл. Быть может, действительно был, — Мне это расценивать, как своеобразное приглашение?       — Это уже решать не мне, — Кэйа снова пожал плечами, будто был ни при чём.       — Меня просто не поймут, — уставился во все глаза на альфу юноша, уже сейчас в голове прикидывая возможные слухи, — Да и не отпустит никто, — омега поежился, почувствовав на себе взгляд Чарльза.       — Всё в порядке? — подошедший бармен заметил с самого начала, что принц из дальней страны и сын Крепуса о чём-то увлеченно разговаривают. Хотя со стороны это было даже похоже на пререкания. Поэтому для него особенно удивительно было услышать следующее:       — Ночевать в таверне в мои планы не входило, — со всей серьёзностью пояснил Дилюк, огибая взглядом любопытное смуглое лицо, — господин Альберих согласился проводить меня до ближайшей гостиницы.       — Всё так, — слабо улыбнувшись и прикрыв глаз, подтвердил принц. Похоже, он не ожидал, что Рагнвиндр всерьёз примет его предложение.       — Вы уверены? — нахмурился Чарльз, косо посматривая на Кэйю. Но тот выглядел настолько невозмутимым, что бармен быстро сдался, — Надеюсь, Вы доберетесь без происшествий.       — Не стоит переживать, сэр Кэйа — лучший друг моего жениха, он много раз уже помогал нам обоим, — для пущей убедительности сказал омега в то время, как альфа подал ему снятый ранее плащ.       Дилюк готов был рассмеяться, когда они вместе с Кэйей вышли из таверны и сразу же попали под косые линии дождя. Те неустанно хлестали по нежной коже щёк, но омега не обращал внимания. Сложно назвать их маленькую авантюру полноценным побегом — однако для Рагнвинда это именно он и был.