***
— Рана неглубокая, булыжник задел сосуд и отсюда столько крови, — подытожил Кэйа, внимательно рассматривая висок уже сидевшего на траве аристократа. — Как себя чувствуешь? — взволнованно и хмурясь спросил принц, заглядывая в ало-карие. — Если побежишь сейчас к моему дому, то скандала не будет, — Дилюк посмотрел в ответ спокойно, даже рассудительно, замечая, как недовольно альфа уставился на него после. Надо спешить, а не о нём сейчас думать. Он жив — что ещё надо? К тому же кроме тошнотворной головной боли омега чувствовал, как низ живота стягивает, словно в тугой ком. Да и, судя по ощущениям, течка хоть и не была в разгаре, но уже началась и давала о себе знать. Странно, что Альберих на ней внимания не акцентирует, хотя следовало бы в первую очередь. — Я не собираюсь оставлять тебя в таком состоянии одного. Я и так пришёл слишком поздно, — всё больше хмурился альфа, явно себя виня в произошедшем. Дилюк заметил, что тот преимущественно дышит через рот, но это вряд ли как-то помогает. Альберих выглядел, в целом, как и обычно, вот только… после стычки с другим альфой прическа немного растрепалась, на костяшках рук виднелись кровавые потертости. Но больше аристократа волновал зрачок альфы — он был почти такой же, как и у нападавшего. Расширился, собой бесновато перекрывая добрую часть серо-голубой радужки. Нет, Альберих не был в порядке — как бы ни хотел это скрыть. — Я не чувствую тебя достаточно хорошо для новых ошибок, потому что приложился головой и с обонянием пока сложно, — серьёзно подчеркнул Рагнвиндр. — Но ты же ощущаешь меня, как я и говорил — что ты сделаешь против природы? Кэйа, на кону не только моё благополучие, но и твоя репутация. — Идти можешь? — Альберих его будто не услышал. Дилюк, глубоко вздохнув на такое ребячество, попробовал встать, но чуть не оступился. Принц сразу же ловко поддержал, не допуская новых увечий. — Ах, — омега выдохнул прямо в подставленное плечо, уткнувшись. Нос тотчас восторженно уловил феромоны — беспорядочно и интенсивно исходящие от донельзя разгоряченного тела альфы. Запах слишком сильный, острый — настолько, что тормозил все мыслительные процессы, проникал глубоко в тело, подначивая сильнее выделять смазку. Однако вместо желания внутренности словно царапнуло, Рагнвиндр болезненно простонал, закусив губу. Принц тихо, но с чувством выругался на своём языке. — Как ты ещё… держишься? — отстранился Дилюк, стараясь теперь тоже дышать только через рот. Перед глазами снова всё плясало, а сущность подсказывала, что в позе полулежа им с альфой точно станет лучше. Кэйа легонько подтолкнул омегу к дороге, перекинул его руку себе через шею и приобнял за талию, помогая идти вперёд. Задерживаться опасно. — Утром, когда проснулся, — Альберих ненадолго замолк, припоминая своё пробуждение в полном одиночестве, — подумал, дело во мне, и принял подавитель. Днём уже всё было, как обычно. Это сейчас неважно, — он отмахнулся от темы, как от назойливой мухи. — То есть, я на тебя сейчас особо и не действую? — с надеждой спросил Дилюк, ощутив, как пальцы альфы сильнее стиснули его за бок. Он негромко пискнул, чувствуя, что тело наполнилось новым жаром. Омега помнил прикосновения этих рук к своей коже, и эти воспоминания сейчас были некстати. Аловолосый был несказанно рад, что голова трещала сильнее, чем нижняя часть тела. Кэйа не ответил. — Ты бы мог позвать просто помощь. Я могу о себе позаботиться. Мне, кажется, уже лучше, — поделился мыслями Дилюк, практически заваливаясь всем весом на принца. Лучше ему не было — более того, была острая нужда присесть. Причем омега, покраснев, признался себе, что в его помыслах сидеть ему больше понравилось бы вовсе не на пеньке. — Попробуем добраться до винокурни как можно скорее, — улыбнулся слегка нервной улыбкой Альберих. По нему было видно, что он держится из последних сил, а вечерняя прохлада нисколько не унимала начинающийся гон. Рагнвиндр видел, что Кэйа меняется — все его движения и шаг становились рваными, дыхание то и дело сбивалось, а жар, казалось, перекрывал его собственный. Иногда парень кидал мимолетные взгляды на смуглое лицо, но и там, помимо всегда играющей улыбки, было полно поводов для опаски: черты некогда прекрасного лица ужесточились, стали заостренными, а широко раскрытый глаз будто заволакивало пеленой. Более того, Рагнвиндр заметил, как удлинились клыки у альфы, что было характерно для его состояния. Аристократ как-то читал, что при течной омеге у всех альф случается ложный гон, когда они неподвластны самим себе. Это опасное состояние возлюбленного заставляло Дилюка вновь испытывать страх. Даже не за себя — за него. И пугало не только это. — Мне страшно представить, что будет, когда нас увидят вместе, — поделился Дилюк хриплым голосом. Его мучила жажда, но совсем не до воды. — Мне, может, и лучше, но не настолько, чтобы гарантировать по прибытию складную речь. — Тебе не лучше, — конечно же, альфа чувствовал состояние своего омеги. — Твой запах только усиливается. Мне кажется, я дышу сейчас только им. — Мне бы не хотелось, чтобы у тебя были проблемы. Это важно. Мне важна твоя репутация. — Люк, сейчас последнее, о чём тебе стоит волноваться — это как раз моя репутация, — попытался ласково ответить Альберих, однако омега ощущал, что тот становится хищным, агрессивным. Не по отношению к нему, а в общих чертах. — Если этот кретин уже успел рассказать отцу о, как он думает, преступлении, то не стоит его жалеть, — Дилюк попытался перенаправить эту агрессию в нужное русло. Но Альберих зацепился не за те слова. — Беспокоишься о чувствах отца? Мне казалось, о твоих он не беспокоится, — всё с той же улыбкой произнёс он, вот только та напоминала оскал. Рагнвиндр потупил взгляд, тщательно всё стараясь обдумать. Ругаться он не собирался и, благо, боль в голове всё ещё оберегала его от похотливых идей. — Тебе показалось, — почти ровным тоном отсёк Дилюк, сильнее замедляя шаг. Низ живота кололо и рвало, от былого желания почти ничего не осталось. Омега не понимал, почему ему больно, как и не понимал, почему течка началась так рано. Если причина в Кэйе, тогда, вероятно, они бы не разменивались сейчас на фразы, а занимались бы чем-то более увлекательным. — Подавитель всё ещё действует? — украдкой вопросил омега, надеясь на положительный ответ. Альберих выглядел измученным. — Я не рассказывал тебе, что у нас все альфы и омеги, которые доходят до власти, проходят испытание? — вдруг сменил тему принц, практически волоча аристократа на себе. Уже виднелись винокурня и особняк на горизонте — это придавало сил. — На стойкость перед течными омегами и альфами в гоне? — поддержал диалог Дилюк, понимая, что альфа хочет отвлечься. Да и сам Рагнвиндр желал того же. — Вроде того. Конечно, всё не взаправду, но этот экзамен является показательным, — Кэйа усмехнулся, убирая с лица прилипшие прядки. — Я думал, что легко прошел его, потому что моя сила воли под стать моей роли в стране. Но это не так. Просто тот феромон, который распылили в воздухе, не был для меня достаточно притягательным. — И ты понял это сейчас, — Дилюк понимающе хмыкнул. — Даже не знаю, воспринимать ли за комплимент. Щёки Кэйи слегка заалели, но трудно было сказать, от чего именно. — Если мои подсчеты верны, то мы будем на винокурне меньше, чем через десять минут, — принц сказал это настолько ободряюще, что не поверить ему было нельзя. — Меня хватит на это время. Верь в меня. — Я верю, — с легкостью подхватил Рагнвиндр, чувствуя, что альфе необходимо чувствовать его поддержку. Ментально он бы тоже с радостью прикоснулся, но оба понимали, что в данную минуту это опасно. — И тебе, и в тебя, — улыбка коснулась его искусанных губ. До особняка оставалось совсем ничего, а Дилюк всё думал, что оказался слишком слаб. Даже сейчас он едва стоял на ногах, тело просило альфу — и не какого-то там, а определенного. Кэйа не мог не чувствовать, но сопротивлялся, боролся с самим собой. Если бы не адская боль в голове и внизу живота, то Рагнвиндр сомневался, что смог бы так же. И всплыла фраза, некогда произнесенная Аяксом, что он мог бы стать сильнее. Рагнвиндр ухватился за это воспоминание, собираясь во что бы ни стало узнать, в силе ли предложение бывшего. Он больше не хочет подставлять дорогих ему людей. И самого себя тоже. Стоило им приблизиться к винокурне, Дилюк испытал как облегчение, так и сильное беспокойство. Он совсем остановился и прижался к груди принца, слыша быстрое, частое, гулкое сердцебиение в грудной клетке. — Хэй, что за трусливый воробушек у меня тут пригрелся? — альфа с отчаянной нежностью докоснулся до затылка омеги, поглаживая, успокаивая. — Люк, тебе нечего бояться. Ничего же не произошло, — он заглянул в обеспокоенное лицо, провёл ещё раз рукой по розоватым щекам. — Мы смогли, мы справились, — Альберих улыбнулся, замечая, что его слова действуют положительно на омегу. — Я обещаю, в следующий раз мы встретимся совсем при иных обстоятельствах, хорошо? Дилюк кивнул, ощущая себя совсем безвольной куклой. Ему было плохо, и бессмысленно было это уже скрывать. — Ты мне дорог, пожалуйста, настой на том, чтобы вызвали врача, — альфа напоследок приобнял Рагнвиндра за плечи, нахмурив брови. — С тобой явно что-то не так. Послышались крики фоном. Рагнвиндр повернулся на звуки — к ним стремительно приближались прислуга и Крепус во главе с ними. У входа в особняк стоял тот пьяница, на его лице отражалась гримаса отмщения. Будто он был чему-то очень рад, но Дилюк пока не мог понять, чему. Всё же позади? — Отец, — дрожащим голосом позвал Дилюк, когда Крепус оказался в паре метров от него. Омега ощущал радость. Ему так много пришлось пережить и почувствовать за короткий промежуток — хотелось уже получить медицинскую помощь, как и отправить Альбериха, наконец, заслуженно отдыхать. Отблагодарить обязательно после. Всё перевернулось в какой-то миг, в какую-то секунду. Крепус буквально вырвал Дилюка из объятий альфы и, с бледно-мертвенным лицом, полного омерзения и негодования, замахнулся следом на Альбериха. Последовала пощёчина — звонкая, больше похожая на полноценный удар. — Папа! — упав, закричал Дилюк, отставив всю официальность. Его колотило от происходящего. Почему всё так? — Папа, пожалуйста… Его тут же подхватили слуги, пытаясь спровадить в дом. Лица на них не было. — Мастер Крепус, Вы, должно быть, всё не так поняли, — тихим, но опасным голосом заговорил Кэйа. — Или у Вас в привычку входит раздавать оплеухи всем подряд? — Мерзавец, — снова замахнулся Крепус, но вовремя подоспевшая леди Алиса заслонила собой принца, отводя руку будущего мужа в сторону. — Прекрати, хватит, — женщина звонко прикрикнула на мужчину. — С Дилюком всё в порядке. Творишь черти что, — гневалась блондинка, хотя это вызывало вопросы. По крайней мере, у омеги. Потому что беты не в состоянии понять так сразу, было у них с принцем что-то или нет. Они не могут почувствовать изменения в запахе. Но леди Алиса заверяла, явно будучи уверенной в своих словах. А Альберих злится — хорошо видно по его фигуре, по плотно сжатой челюсти и недобром взгляде, который отражал явно больше, чем хотел хозяин. Дилюк хотел было вырваться, как-то повлиять на трагичное стечение обстоятельств, однако… Кэйа посмотрел и на него — выразительно, с предупреждением не влезать. Следом последовал ощутимый ментальный толчок, будто его оттолкнули, специально отгораживая от конфликта. Омега понимал, что это сделал альфа в целях общей безопасности, но всё равно было обидно и больно. Сущность заметалась внутри, ощутила себя отверженной. — Помогу твоему сыну подняться в комнату, — севшим, бесцветным голосом произнесла Алиса, будто тоже ощутившая изменения в атмосфере. Дилюк больше не сопротивлялся рукам подданных и служанок. Альберих был на взводе, и течная омега рядом провоцировала его. Рагнвиндр знал, что принцу было нужно, чтобы он ушёл. С трудом разбирая дорогу, Дилюк до последнего пытался уловить ало-карими какое-либо движение между Кэйей и отцом, но они так и стояли друг напротив друга, кажется, пока не говоря. Напряжение чувствовалось даже издалека, как и испепеляющая аура вокруг них. Путь до комнаты Дилюк помнил смутно. Он в сильном стрессе, в течке, раненый — но всё равно омега думал, что мог бы помочь сгладить конфликт. Его слово — не последнее в этом доме. Рагнвиндр поморщился, когда его уложили в постель. Потрясенная Аделинда оповестила, что доктор уже спешит и скоро будет. Омега взглянул на притихшую леди Алису — та стояла, прислонившись к стене, и платком лихо убирала кровь, стекающую из носа. — С Вами всё в порядке? — обеспокоенно спросил аристократ и даже не из вежливости. Если бы не эта женщина, то кто знает, чем бы обернулось недопонимание. — Да, просто голова закружилась. Бывает, нервное напряжение, — оправдалась бета, явно оставшаяся без сил после стычки. Что и было странно — беты не восприимчивы к феромонам и ментальному общению. Но это сейчас волновало юношу меньше всего. Сердце обливалось кровью, стоило ему представить, чем всё обернется, если ситуацию не уладить. Отец ударил не просто человека — он ударил принца, причем невиновного. При свидетелях. Каким бы ни был Альберих понимающим и гуманным, но спустить такое с рук… Дилюк сомневался, что всё теперь закончится так просто. — Прошу Вас, — начал было он, но Алиса жестом руки его остановила. — Я сделаю всё от себя зависящее, чтобы предотвратить конфликт, — твердым голосом произнесла она. — Господин Альберих спас меня, но сейчас его состояние… — подогнул под себя ноги омега, чувствуя, что ему становится всё хуже. Но демонстрировать своё состояние он не собирался. — Он упоминал, что у него есть подавители. Возможно, они находятся у него дома. — У меня в запасе после путешествий есть парочка. Что-то всяко подойдет, это уже не твоя забота, — женщина тепло, как-то даже по-матерински улыбнулась ему. — И не переживай так, а то тут скоро станет нечем дышать, — она усмехнулась, уже находясь в дверях. — Инцидент произошёл на людях, замолчать не получится. Но решение надо принимать на свежую голову. Сейчас ни твой отец, ни господин Альберих этим похвастаться не могут. Главное успокоить их и отвезти принца в дом, где он остановился. Уж с этим-то я справлюсь. — Спасибо, — Дилюк благодарственно слегка улыбнулся в ответ, превозмогая нарастающую боль. «Нечем дышать»? Омега не был глуп и даже в таком положении сделал надлежащие выводы. Он не знал причин, почему эта женщина скрывает себя под маской беты, но и разбираться пока в этом не планировал. Возможно, стоило предупредить Кэйю — чтобы он снова случайно не навредил ей. Но это всё потом. Вскоре его уже осматривал семейный доктор, причём порой не скрывая своей хмурости. Под конец осмотра он дал омеге какие-то лекарства и сильное снотворное, пообещав, что на утро ему станет гораздо лучше. Однако на расспросы лекарь так и не ответил, лишь намекнул, что при желании он сможет узнать детали у мастера Крепуса. Засыпая, Дилюк думал о Кэйе. Всё ли с ним хорошо? О чём альфа сейчас думает? Что собирается делать? Поговорил ли с его отцом?***
Проснулся Дилюк ночью от какого-то глухого звука. Открыв нехотя слипшиеся от высохших слёз глаза и заметив отца, сидевшего возле его кровати, омега хотел было сесть, но Крепус пресек это желание. — Я разбудил тебя? — спросил он с печальной улыбкой. Это всё было несвойственно родственнику, поэтому омега уже начинал волноваться. — Как себя чувствуешь? — Мне лучше, — и, действительно, на этот раз он не соврал. — Архонты, — еле слышно выдохнул Крепус, сложив руки в замок и уткнулся в них. — Когда мне сказали, что ты… что тебя… — он запнулся, явно сдерживая себя в эмоциях. — Клевета, — произнёс твёрдо Дилюк, чтобы отец даже мыслей таких не допускал. — Это всё клевета. Господин Альберих пытался мне помочь. — Да, теперь это мне известно, — мужчина вздохнул, видимо, прекрасно понимая собственную оплошность. — Мне всё равно, как пройдут завтрашние переговоры. Для меня главное, что ты цел и находишься дома. Когда увидел тебя… — Крепус закусил щеку изнутри, вспоминая, — дрожащего, с окровавленной головой. Ещё и с этим… — он отвернулся, всё-таки Кэйа его раздражал изначально. — Врут, говоря, что беты бесчувственны. Нельзя быть равнодушным, когда беда настигает собственного ребёнка. Дилюк скомкал края одеяла, испытывая некоторую неловкость, потому что таких откровенных бесед с отцом у него уже давно не было. Нет, ему было важно знать, что отец дорожит им, любит настолько, что за его честь ударит даже принца, пригрозит кому угодно. Вот только с этим самым принцем он находился в отношениях, и сердце болело теперь и за него. — Господин Альберих говорил что-нибудь? — осторожно спросил Дилюк о том, что плотно занимало его мысли. — Ничего, что стоило бы твоих переживаний. Это моя ответственность, — строго, но скорее уже по привычке ответил бета. — А что сказал доктор? — омега потянул одеяло чуть повыше к голове, будто это могло как-то защитить от неблагоприятной информации. Крепус вновь вздохнул. — Люк, ты ведь от меня ничего не скрываешь? — отец напряженно взглянул ему в глаза. Омега приоткрыл слегка рот, не находясь, что ответить. Как какая-то из его личных тайн могла сказаться на здоровье? Разве что связь с Истинным — но разве она, наоборот, не способствует благоприятному моральному и физическому состоянию? Если это, конечно, именно Истинный. Дилюк ничего не понимал и предположить даже боялся. — А в чём, собственно, дело? — он уставился на отца в ожидании ответа, надеясь, что тот, наконец, скажет напрямую. И также омега лелеял надежды, что этот самый ответ он принять сможет спокойно.