«..В такой ярости я не контролирую себя»
«Но сейчас мне слишком больно. Больно видеть тебя» - с ним -
«Когда мы были друзьями, я мог… Мог это терпеть»
«Но сейчас… Я даже в лицо тебе не могу смотреть»
. . .
Вскочив, после очередного кошмара, Лео жадно хватал ртом воздух. Пальцы, крепко вцепившись в скомканное одеяло, продолжали сминать грубоватую ткань, будто только это простое действие ещё держало его в реальности. Или же, оно могло унять потряхивание в его онемевшем теле? Хотя окно было закрыто, а кондиционер выключен – в комнате стоял мертвый холод. От стен веяло ледяным отчаянием и эхом сказанных слов: Но ты мог стерпеть, когда мы были друзьями?.. Прости, что причинил боль… Прошла всего пара дней с момента их ссоры, но Лео уже не чувствовал себя настоящим. Он практически не вставал с кровати и не выходил из- что?.. -
– Подожди, что? К-как в больнице, в какой?.. –. . .
Казалось, коснувшись пола, ноги подведут его. Но, наспех собравшись, Лео смог выстоять, практически ничего не сбив собой же. Вовремя выйдя на шум, Леон буквально схватил своего, пошатнувшегося на лестнице, брата."Будь она проклята со своим отсутствием перил".
– Так, тихо-тихо, спокойно. Пи', ты как? – Леон, как можно аккуратнее, усадил старшего на одну из ступенек, быстро окидывая брата встревоженным взглядом. – Я… Фиат в больнице на Пхаяпхан, он… – вцепившись в чужой рукав, Лео затих, плотно сомкнув губы. Он чувствовал, как самообладание окончательно ускользнуло от него. Если он скажет хоть еще слово, то не сможет успокоиться, и, разрыдавшись, вывалит всё на Леона. – Пи'Фиат?.. Вот же… Постой, – задумавшись, парень прожигал взглядом припаркованную под окном машину, одновременно с этим похлопывая брата по плечу, в попытках приободрить, показать – он рядом. – Туда же добираться часа два по пробкам, если повезёт. Ладно, всё нормально, план такой: ты спокойно отдаешь мне ключи и пытаешься хоть немного вздремнуть в дороге, а я стараюсь как можно быстрее и безопаснее довезти нас, хорошо?Как бы, прочитав немой вопрос во взгляде напротив, Леон продолжил с объяснением.
– Ты шутишь? Да будь эта больница на соседней улице, чёрт… Мне, правда, стоит объяснять, почему я не пущу тебя одного, и тем более не пущу за руль в таком состоянии? Мне давно уже не пятнадцать, я прекрасно умею водить машину. Всё будет хорошо, ты нужен Пи'Фиату здоровым, как и он нам, поэтому просто прошу довериться мне, идёт? Даже, если бы Лео было, что возразить – сил не было точно. Как и того, что можно было бы противопоставить волнующемуся брату, поэтому, ответив кивком, он позволил проводить себя и усадить в машину.. . .
Покидая дом, Лео не сразу заметил, что на улице моросил лёгкий дождь, а вот немного отъехав, обратил внимание – непогода в своей полной красе барабанила тяжёлыми каплями по крыше Порше. Ни о каком сне не могло быть и речи, достаточно было просто не фокусировать свое внимание на убегающем от ливня прохожем, как в голове сотни раз кружилось одно – «Фиат…». Вечерами они с ним любили посмотреть кино, и везде были разные сцены того, как герои добирались до больниц в напряжённых сценах. В романтических драмах персонажи не помнили пути до указанного места; в экшене же, наоборот – неслись на красный, почти сбивали прохожих, лишь бы быстрее доехать до госпиталя. Реальность так мучительно отличалась от фильмов… И пробка в несколько кварталов была её отрезвляющей пощёчиной по уставшему лицу Лео. Силуэты, брызги от колёс, вода, бегущая по тротуарам, мама с сыном на пешеходном переходе, застрявший в ветвях шарик, и собака, сидящая под козырьком маленькой остановки. Лео не отдавал отчёт своим действиям, и его не волновало происходящее вокруг; он цеплялся за окружение, проговаривая всё в своей голове, скорее по той же причине, по которой люди с бессонницей считают овечек, лёжа в своих кроватях. Прижав разгорячённый лоб к прохладному стеклу, он всё наблюдал и наблюдал; он смотрел на людей и почти не задавался вопросом – «А у них тоже когда-то было столько страха в груди?..»; он продолжал смотреть, пока Леон чертыхался себе под нос, и почти не боялся предстоящих новостей…. . .
Всё было похоже на то, что они никогда не доедут до нужной улицы; а когда оставался совсем уже один поворот, и многоэтажное здание больницы попало в поле зрения – Лео был готов на полном ходу открыть дверь, и, выскочив, пуститься бежать. Очевидно, его желания были недалеки от правды, ведь, стоило брату завернуть, старший, с криком: «Тормози!», кинулся вон из машины. Ледяной ветер, с немного успокоившимся дождём, вмиг ударили Лео в лицо, но сейчас его волновал лишь больничный корпус, что казался ближе вытянутой руки. Быстро перебежав дорогу, и, несколько раз почти подвернув ноги, Лео оказался на заветном крыльце. Как только он коснулся дверной ручки, действительность отрезвила его разум, а страх сковал грудную клетку с новой силой. Тело двигалось по инерции, сердце колотилось так бешено, что начинало тошнить. Пульсирующий звук в голове лишь рос. Можно было поклясться – вот-вот… и из ушей пойдет кровь. – Здравствуйте, можете, пожалуйста, подсказать в какой палате лежит-… – Лео! – собственное имя остановило короткий монолог, и, бросив взгляд за столик регистратуры, Лео увидел Нама и близнецов. Он подошёл к парням. Не было привычных шуток, подколов: Тхо не улыбался во весь рот, дежурно держав в руках закуску, не вытирал пальцы об Нама, на что тот всегда довольно обзывал в ответ свиньёй, а Эк не закатывал глаза; вместо этого он опустил руку на плечо Лео, немного сжав её в поддерживающем жесте. Больничные стены тоже не были их повседневностью, и серость этого места напоминала, зачем они здесь.. . .
"Фиат заявился ко мне в ночь два дня назад, я даже не сразу понял, что это он. Весь серый, поникший, толком ничего не рассказывал. Когда я попытался заговорить, он сбежал в уборную. От него немного несло, подумал – «Да ладно, поругались, перепил», но, это было странно, его рвало и всё никак не отпускало. Вы ведь знаете, сколько он может выпить, и будет, как стёклышко, хоть выпускай на соревнование. Я никогда ещё не видел его в таком состоянии... Я начал паниковать, пока Фиат торчал в ванной, приводя себя в порядок; чатился с Тхо, да от него толку… как и от меня... Потом Фиат вышел совсем уже белым, скатился по стене, тяжело дышал. Растерявшись, я вместо скорой, написал в чат, чтобы кто-нибудь это сделал, и побыстрее приехал; сам рванул открыть окно, потом за водой… Девчонки долетели первыми, когда его начало колотить, он... Он бредил. Начал плакать, схватившись за голову, всё говорил: «Он больше не может меня видеть, не хочет видеть. Нам, я снова облажался, по-крупному облажался». И… Боже, не хочу вспоминать... Ан, как и Эк, из-за нытья Тхо, оказывается, и без меня, ещё из дома вызвали скорую на мой адрес. Когда врачи приехали, Фиат уже задыхался". Лео всё слушал и слушал, представлял эти ужасные сцены в своей голове, медленно начиная себя ненавидеть. Если бы не придерживающий его Эк, он уверен, что потерял бы сознание. Два дня назад… Два дня. Он ничего не знал, и даже не догадывался, что его любимый несколько дней лежит в больнице в ужасном состоянии… – Еще до этого я пытался у него что-нибудь узнать, но Фиат говорил очень рвано, расплывчато: какой-то клуб… он ничего не помнит; из-за Кинга, Лео теперь его ненавидит, – Зажмурившись, Нам будто пытался воссоздать их диалог у себя в голове. – Приехавшая бригада подумала, что у него сердечный приступ: быстро погрузили в машину, нацепили кислородную маску, он практически не дышал сам, – Эк, подключившись к диалогу, добавлял масла в огонь, – мелкий мне весь мозг съел, чтобы проверил камеры клуба, а какого? В Бангкоке их десятки. Подключив людей отца, мы все же смогли найти это место и записи, как Кинг подкупил бармена, чтобы тот подсыпал наркотики ему в воду. – Когда я приехал в больницу, Тхо сказал: «врачи уже подтвердили, что Фиата накачали». Он ещё не приходил в себя, но врач уверяет, это нормально после перенесённого наркотического шока; его кровь отправили в лабораторию на анализы, пока не было никаких результатов, какой именно дрянью это было сделано. Да, доза, скорее всего, была большая; но он сделал всего глоток – а реакция проявилась спустя пару часов, да ещё и вызвав отторжение вместе с алкоголем в крови. Хорошо, что Фиат решил пойти к Наму, а не к нам или девчонкам. До нас он бы просто не доехал, ещё в дороге… Ха-а… Не будем об этом, всё хорошо сложилось. Мы не звонили его отцу, только тебе… Не очень хотелось сообщать такие новости, думали, так будет лучше, если это будешь ты. Когда ребята закончили говорить, у Лео кружилась голова. Злосчастный комок слёз подступил к горлу, и ему хватило огромных усилий, чтобы проглотить вместе с ним услышанное. Лео всегда остро реагировал на болезни или травмы Фиата, но это стало пиком того, что он мог бы физически пережить. Необычайно молчаливый Тхо все-таки заплакал, и, под предлогом купить попить, быстро удалился, утирая рукавом слёзы. Парни, тяжело вздыхая, смотрели ему вслед, а Лео просто завидовал, что не может позволить себе слабости разрыдаться, словно маленький мальчик. – Мне бы увезти его домой, отец извелся, – Эк устало потер висок, – Там и девочки в одной из палат сидят… Ан тоже не может забрать Натсу, та так же упёрлась на своём, истерила, пока плохо не стало. – Когда я могу поговорить с лечащим врачом и увидеть Фиата? – Лео, прижавшись затылком к стене, закрыл глаза, стараясь оставаться в сознании. – Не волнуйся, он очень хороший специалист, как и человек – наша семья давно знакома с ним. Господин Кванъю скоро сам подойдёт, думаю, он разрешит тебе проведать Фиата сегодня. Я застолбил местечко, сказав Натсу, что сейчас к нему нельзя; пока и вправду не положено, но один человек может быть исключением, в твоё положение можно войти.. . .
В ожидании доктора, время окончательно остановилось. Тхо, вернувшись с водой и Леоном, который еле нашёл, где припарковаться, вновь удалился. Уже поторопить господина Кванъю. Нам обрисовывал всю ситуацию Леону; Лео молчал, так же не открывая глаз, находился в собственных мыслях. Ещё немного простояв в коридоре, Эк сказал идти к девчонкам, а сам пошёл вслед за братом. Коридоры здания давили на черепную коробку, сжимали внутренности, смеялись. Лео даже не вспоминал об их с Фиатом ссоре, всё, что было сейчас так необходимо – просто увидеть его; коснуться мягких волос, поцеловать в лоб, услышать дыхание и биение его сердца. Лео чертовски винил себя. Нельзя было заявить о его непричастности к случившемуся… Его мальчик часто совершал необдуманные глупости, а Лео, оказалось, ещё чаще. Кинг, эта мразь, всегда обскакивал их на несколько шагов вперед, строил ловушки, всегда что-то планировал. Как вообще было возможно подумать, что в этот раз было просто? Пошёл на встречу проветриться? Напился с их общим врагом так, что не мог стоять нормально? Фиат никогда не встречался с Кингом по собственной прихоти, не искал в их встречах собственную выгоду, что-то было не так. Изначально… Почему, чёрт возьми, почему, Лео сразу не понял, в чём дело? Как позволил этому произойти, а ревности в тот момент затуманить голову?.. «Нужно было просто ехать в больницу. Сразу везти Фиата в больницу и проверять, чем так охотно упаивал его этот отброс. Наркотики могли быть в обычном виски. Просто… нужно… было…». Анда и Натсу оказались даже не в палате, а маленькой смотровой комнате. Натсу сидела на кушетке со стаканом воды в руке, а Ан стояла напротив. Завязавшийся диалог между находившимися здесь, казался искусственным. Не было подходящих слов, и не на что было перевести темы для разговора, чтобы ситуация разогнала тучи, собравшиеся над их головами. Спустя минут пять, когда все, кроме Лео, активно пытались что-то сделать, подбодрить друг друга – Натсу не выдержала. Девушка, почти разбив стакан, громко поставила его на столик, привлекая внимание. – Почему ты молчишь? Почему. Ты. Молчишь. Лео? – карие глаза блеснули безумием, встречаясь со своей целью. – Не надо, Нат-.., – Ан жестом остановила, желающего вмешаться, Нама. – Я тебя спрашиваю! Есть что сказать?! Тебя не было рядом, тебя там не было… Лео понимал такое поведение их менеджера, и спорить с её словами тоже не видел смысла. Он винил себя, как никогда, поэтому просто желал утонуть в этих ядовитых словах, высказанных на эмоциях. Утонуть так же, как Фиат делал это той ночью в отравленных фразах Лео… – Ты должен был слышать всё то, что слышали мы… Слушали, как он ненавидит себя: как не видит смысла в жизни, если в ней не будет Лео; как зря родился, как сделал Лео больно. Он. Не мог. Дышать… Не мог! И всё равно продолжал хрипеть, как любит своего Лео… Девушка не сбавляла обороты, и, поднявшись на слабых ногах, подошла вплотную к остолбеневшему Лео, всё продолжая с напором говорить, прожигая взглядом его лицо: – Я никогда не выбирала ни чьей стороны. Не лезла, когда Фиат считал себя виноватым. Я была вашим островком нейтральности, а он продолжал винить себя во всём… всегда… Но, но сейчас… скажи мне, Лео.., – Натсу слегка ударила парня в грудь и громко заплакала, – Сейчас… Умоляю, просто скажи мне, как я могу не винить тебя?.. Могу я быть согласной с Фиатом, взвалив ситуацию и ответственность полностью на его плечи? Могу сделать всё это, когда он даже не просыпается… Лео… Если только он не-… Буду винить, ненавидеть, если, если… Прости меня… Натсу, неожиданно для всех, крепко обняла парня, и совсем отпустила себя, открыто зарыдав тому в грудь. Лео обнял девушку в ответ, и, оказавшись совершенно бессильным, в этот раз всё-таки не сумел сдержать слёз…. . .
Собственными силами им всем получилось успокоить Натсу, даже уговорить её всё-таки съездить с Ан домой, хорошенько отоспаться и отдохнуть. Леон пару раз отходил поговорить с матерью, после, и вовсе уехал за сменной одеждой для Фиата. Даже на Тхо получилось немного повлиять, и пока Лео отошёл с врачом в его кабинет, ребята потихоньку разъезжались домой. Лечащий врач Фиата и правда оказался сильным специалистом; за его карьеру было немало схожего опыта, и господин Кванъю уверял, что обязательно поставит своего пациента на ноги. Он досконально описал всё, что было сделано для Фиата по прибытию сюда, и что ещё предстоит выполнить. Его уверенность в голосе, и то, как убеждённо он говорил – успокаивало, дарило надежду на будущее. "Безусловно, это сильный стресс для его организма; мои главные переживания, касательно частичного паралича, к счастью, не подтвердились. МРТ не показало необратимых повреждений, вся необходимая помощь была предоставлена вовремя; на данный момент, сильнее всего, пострадала нервная система. Я заверяю Вас, в скором времени он придёт в себя, не волнуйтесь. Сейчас он под системой, а дальше дело за малым: терапия на несколько месяцев, в худшем случае – на полгода. Избегать тревожных ситуаций, больше прогуливаться, больше общаться, спать, правильно питаться. Он у Вас спортсмен, ха-ха, быстро вернется в форму. А с учётом того, какие толпы тут собирались, с такими-то друзьями он полетит к концу терапии! Всё будет хорошо! ". Доктор действительно заложил новый, более прочный, фундамент в голове Лео. Вот только, почему-то, у самой двери палаты, руки парня подрагивали, как прежде. Беспрепятственно повернув дверную ручку, он шагнул внутрь… В палате было тихо, теплый свет лампы обнимал комнату, а больничный запах стерильности щекотал нос. Пройдя до половины, и остановившись, Лео в новой мере ощутил чувство вины, когда, наконец-то, увидел его… Фиат… его милый, лучезарный, вечно ласковый Фиат, лежал на большой больничной койке, не имея привычных красок. Появление его мальчика, где бы то ни было, всегда вызывало улыбку и чувство праздника, таким уж человеком был этот комочек света. А сейчас… Впалое лицо пугало, восковое, ненастоящее… с изнеможённым телом лежало напротив; этот вид бил ногами, кричал прямо в лоб, забивал в разум гвозди, с табличками – «Ты виноват». Собственное же тело пробило ледяным потом, хотелось молить о прощении, обнимать, дотронуться до лица, целовать всё, чего только могут коснуться губы… но он не знал, что теперь вообще может себе позволить… Лео опустился на стул, однако сил, и "возможности", хватило только, чтобы коснуться руки с катетером. Он не мог посмотреть любимому в глаза, даже если сейчас они были закрыты. Всё внимание было сосредоточено на исколотых иглами венах; рука была непривычно холодная, покрытая мелкими синяками, и такая же бледная, как весь Фиат… Набравшись смелости, ещё раз взглянув на лицо, Лео заметил маленькие синие венки на тёмных вѐках и под глазами… – Я… Я ведь, правда, мог тебя потерять.., – голова легла рядом, стараясь не задеть и без того искалеченную руку. – Навсегда, понимаешь? Мог… Знаю, ты скажешь, как обычно: «Ты не виноват, ты был прав, это всё я». Но… Фиат, нет… В этот раз на кону стояла твоя жизнь, и это я… Я бессовестно поставил её туда; я ревновал… и.., – Лео, едва касаясь, провел лбом по чужой ладони, нервно хмыкнув, – сложно признать, но Я такой же, как и твоя мама… Хочу эгоистично отобрать твою любовь, полностью забрать только себе одному; не вижу границ, когда ревности совершенно нет места.И это Я должен просить прощения за принесенную боль…
Подольше побыть рядом, за упущенные два дня, не получилось; как бы не хотелось задержаться, остаться рядом, но больница закрывалась на ночь… Леон успел вовремя вернуться назад с вещами, и тихонько зайдя за Лео в палату, с грустью наблюдал увиденную картину. Его, совершенно не похожий на себя, безмолвный, мертвенно-белый Пи'Фиат, и тихонько плачущий от переполняющих эмоций, любимый брат рядом… Его дорогая, искалеченная семья… Уводить Лео пришлось буквально за руку, всю дорогу до родительского дома измученный брат посапывал на заднем сиденье. Почему-то эта картина, увиденная через зеркало заднего вида, вызывала теплый, трепетный огонёк в сердце младшего. Всё будет хорошо, они обязательно будут в порядке. Все они…. . .
Утро в доме Тхутанукул началось со звонка господина Кванъю.
Этой ночью Фиат пришёл в себя.
Как бы Леону снова не хотелось поехать с братом, родители, отправляя младшего на учёбу, мягко намекнули – сегодня он там лишний. По крайней мере, пока что. Кусок не лез в горло, поэтому, даже не позавтракав, Лео запрыгнул в машину, желая выжать из нее всё, на что только способны гоночные модели. Сбавить скорость его заставил разве что светофор, да парочка не очень безопасных поворотов. Попасть в автокатастрофу и погибнуть, не входило в планы Лео; сейчас это выглядело бы так нелепо и глупо, после того, как сами небеса услышали его, давая ещё один шанс на исправление. Было плевать на урчащий, то ли от голода, то ли от настигающего нервного срыва, живот; плевать и на припаркованную в неположенном месте машину. Пользоваться привилегиями или деньгами было не правильно, не в его воспитании, но в этот раз можно было и заплатить штраф. Сегодня Лео давал себе поблажки во всём, решительно отодвигая то, что стояло между ним и Фиатом. Ноги двигались так быстро и отлажено, что складывалось впечатление – Лео жил на этой улице, а, вернее, в этом многоэтажном корпусе. Взбежав по крыльцу, уже быстрым шагом пронесся мимо вчерашней стойки, женщина за ней тепло улыбнулась, несмотря на то, что на этот раз, с ней даже не поздоровались. Врач, так удачно подвернувшийся в коридоре, просто усмехнулся, и спокойно кивнул, жестом дав понял: «Иди к нему».. . .
Эмоции играли с Лео в "день сурка", все та же дверь в палату выглядела насмешливо; откроешь, а за ней темнота в окне, и безжизненное лицо на белой простыне… Это страшно, ему просто… до безумия страшно… Тихонько приоткрыв дверь, парень медленно переводил взгляд с пола на то место, где стояла больничная кровать... Страха больше не было, не было черноты в оконной раме; вместо этого, из открытого окна лился теплый солнечный свет, попадая своими лучами на дорогое, до дрожи любимое лицо… Фиат полусидел, прижавшись спиной к каретке, и, не замечая чужого присутствия, словно зачарованный, смотрел в окно. Его лицо в профиль всё ещё не выглядело нормальным, но из-за зайчиков, играющих на щеке, целующих виски́, складывалось обманчивое ощущение, что перед ним привычный, по-прежнему здоровый Фиат. – Фиат? – Робко позвав по имени, Лео сделал ещё пару шагов ближе. Парень медленно, будто не до конца понимая, откуда идет звук, повернул голову. А Лео, увидев родное лицо полностью, от замеченного, забыл, как дышать… Недоступный, до этого момента, глаз был почти весь красным… Лопнувшие в нём, капилляры заливали белок кровью, напоминая об ужасах ночи в их злосчастную ссору."Когда врачи приехали, Фиат уже задыхался"
"Он. Не мог. Дышать…
Не мог, и всё равно продолжал хрипеть, как любит своего Лео…"
В сознание, словно замедленные слайды, въелись моменты, свидетелем которых он не был: вспышка, Фиат скатывается по стене на пол; тухнет свет, когда его мальчик не может набрать воздуха полной грудью; вспышка… его глаза заливаются кровью, от нехватки кислорода в мозге… Вспышка… Лео уходит всё глубже и глубже в сумасшедшие картины внутри черепной коробки, пока реалии не возвращаются к нему, со всхлипывающим звуком со стороны Фиата. Тот смотрел на него с испугом, с немым вопросом во взгляде. Смятение и паника, охватившие его тело, были настолько явными, что Лео стало не по себе. Фиат продолжал всхлипывать и сжимать рукой больничный халат в области сердца, вероятно, не веря в материальность человека, стоящего перед ним… – Это правда, ты?.. Лео?.. Ты ведь не можешь, не ты… это всё-.., – Фиат зажмурился и схватился руками за голову. Это походило на паническую атаку, на приступ, что был у него при виде родной матери… – Нет-нет-нет, это я… мой родной, мой драгоценный, – Лео не в состоянии стоять в стороне, бросился к парню, и, бережно пытаясь перехватить чужие руки, повторял тёплые слова. – Не надо, отпусти… Всё хорошо, всё в порядке, теперь в порядке; Фиат, пожалуйста, не надо, отпусти… – Это не можешь быть ты, ты сказал, сказал… Вот поэтому нам лучше быть друзьями, тебя нет здесь…"Тебя не было рядом, тебя там не было…"
– Пожалуйста, я прошу тебя, пожалуйста, успокойся.., – Лео совершенно не знал, что может сделать, пока Фиат уже начинал заикаться от подступающей истерики. – Я прошу тебя… Это я, твой Лео, успокойся… Прости меня… Фиата, практически, колотило, а Лео, начав испытывать неподдельный ужас, хотел уже нажать на кнопку срочного вызова, пока трясущиеся ладони не обхватили его лицо. Фиат резко замолчал, глотая слёзы; его тело всё еще продолжало дрожать… во взгляде было сплошное отчаянье, не имеющее никакого конца. – Я люблю тебя… Лео, пожалуйста, прости меня. Не бросай, я не смогу это пережить, не смогу… Не бросай, пожа-.., – парень не сумел договорить, потому что Лео прижал его к себе, сжимая в спасительных объятьях. Он снова довёл Фиата до слёз, снова заставил чувствовать себя виноватым… Прохладные, всё ещё слабые, руки стискивали его в ответ. Они долго сидели, обнимая друг друга и оба плакали от боли, от счастья в их груди… Коснувшись губами волос Фиата, Лео, наконец-то, позволил себе расслабиться и скривить губы в подобии улыбки. – Ну, вот… Я так и знал, что ты сделаешь это, – хрипло засмеявшись, Лео ещё раз одарил Фиата поцелуем, на этот раз в бледный лоб. – Сделаю… что? – Фиат всё ещё был потрясённым, и его лицо казалось, как никогда, по-детски невинным. – Извинишься передо мной, хотя не виноват… Ни в чём… Я знал, что ты это сделаешь. – Нет, послушай, Лео-о, я правда, так сильно виноват перед тобой… Я должен был сказать, куда иду; не должен был быть таким легкомысленным, вновь делая тебе больно. – Послушай, – Лео немного отодвинулся от любимого, серьёзно заглянув тому в глаза, – ты не должен был вообще идти к этому ублюдку… Во мне говорила не только злость, ревность… но и страх за тебя… Ты вообще думал о себе? Хоть на минуту подумал, что он мог бы сделать с тобой, а что он всё-таки сделал?.. – Кинг сказал, что у него есть информация о Пан.., – замечая изогнутую бровь Лео, уже, чуть тише, продолжил Фиат, – Сказал, что она хочет договориться о вашей с ней помолвке через своего отца… Мне было страшно… – Подожди… Ты и правда поверил ему? Я… и Пан? – Лео не мог принять услышанное… Как только можно было подумать, поверить в этот бред? Если в нём настолько сомневались, не доверяли его любви, то почему усомнились в его семье, которая любила Фиата всей душой.., – Дурачок, ты такой дурачок. Из-за такой глупости… Я чуть не потерял тебя, Фиат. – Прости, я очень виноват перед всеми вами, правда, – Фиат, словно котёнок потерся опухшей щекой о грудь Лео. – Я так виноват. – Давай договоримся? Я признáю тебя виноватым и прощу, если ты признаешь и мою вину. Мы оба были хороши, но ты не повёлся на провокации Пан, когда увидел нас вместе… Я же, не смог сдержать свою ярость, выплёскивая всё на тебя. Мне жаль, что ты столько страдал рядом со мной, поэтому, прошу тебя, давай с этого момента не скрывать ничего друг от друга… Я люблю тебя, Фиат. Ты – мой самый дорогой человек, и я не устану это говорить, пока ты не перестанешь сомневаться в этом. Фиат, не найдя, что ответить, закивал головой, вновь судорожно обнимая свою половинку. Он снова плакал, но уже только от захлестывающей нутро нежности, что таяла в нём…. . .
Ребята поочередно каждый день навещали Фиата, а господин Кванъю беззлобно шутил, что частная больница превратилась в проходной двор и место для свиданий. Дольше всего в палате зависала троица, вечно приносящая ему орехи, из Натсу, Нама и Тхо; в красках рассказывая, сколько, и кто прорыдал, пока Фиат валялся в отключке. Они постоянно добавляли новые факты, приукрашивали и передразнивали друг друга, старательно убирая боль, которая тогда действительно была в них. В какой-то момент, окончательно соскучившись, заглянула и вся баскетбольная команда, под руководством Рика, засыпав палату цветами и гостинцами для больного. Терапия приносила свои плоды, Фиат становился менее нервным, более сдержанным в своих слезах и, возможно, мыслях; потихоньку жизнь, и правда, возвращалась к лучшим временам. – Меня скоро выписывают, – на очередной прогулке с Лео заговорил Фиат, – И так задержался по, сам знаешь, чьей вине! – Ох, ты раскусил меня, но я не мог забрать тебя домой, будучи не уверенным в твоём выздоровлении, насколько это возможно на данный момент. – Лео приобнял и чмокнул в губы, наигранно обиженного, Фиата. Они ещё только вступили на путь стопроцентного доверия; на словах они вновь пообещали делиться всеми проблемами, всем, что будет сидеть глубоко внутри. Но Фиат скрывал, что его чаще преследуют ночами кошмары; что он кричит во сне и зовёт Лео, боясь остаться в одиночестве… Медсестры не раз уже говорили с Лео об этом, а про себя парень отмечал, что и сам не рассказывал о жутких сновидениях, которые иногда приходят к нему в их пустой спальне. Хорошего всё же было больше: близнецы, не успокоившись, нашли запись близости между Пан и Кингом в подсобке того же клуба, где был подкуплен бармен. А, когда начались первые слушанья по делу Кинга, на Пан обрушилось немало грязных слушков, бурно растекающихся сплетнями по всему факультету. Её отец, попытавшись что-то предпринять, перевёл дочь учиться по обмену в другую страну; Кинга же ждала тюрьма, не только за распространение наркотиков, но и за попытку непреднамеренного убийства. Близнецы вместе с Лео были на всех судебных мероприятиях, скоро будет последнее, на которое Фиат наотрез отказался идти. – Если бы раньше мне кто-то сказал, что я смогу посмотреть, как это животное сажают за решётку, полагаю, сидел бы на первых местах зала суда за неделю до слушания. Но сейчас… – Фиат неосознанно хватался за руку Лео, – Не уверен, что вообще смогу посмотреть на его паршивую физиономию. – Всё нормально… Я понимаю, ты молодец, – Лео мягко поглаживал его голову, оставляя поцелуй на щеке. – Ты никому ничего не обязан; лучше думай о том, как уже совсем скоро будешь дома, со мной… – переместив руку с головы, парень нежно начал массировать шею Фиата, – Для начала, конечно же, нужно будет заскочить в главный дом, иначе мама убьёт меня… А после мы будем только вдвоём. – На самом деле, – его любимый снова казался напряжённым, пожёвывая щёку с внутренней стороны, – Мне страшно… Всё это… Я не могу отпустить мысль, что виноват перед тобой и ими. Что, если мама и папа разочаровались во мне? Что если-… – Они хотят сообщить всем о наших отношениях на предстоящей встрече. Голос Лео прозвучал, как раскат грома в сумрачном небе. Фиат резко поднял голову, пытаясь найти хоть намёк на шутку в этих словах; но не находил… Взгляд Лео потеплел, и, засмеявшись, он прижал к себе Фиата. – Я не шучу. Ты всегда был и будешь частью нашей семьи, так почему же им скрывать наши отношения, м? Если ты не веришь мне, то спросишь у них лично. – Нет, я в-верю, просто.., – Лео робко коснулся пальцем дорогих губ, останавливая, прося дать договорить. – Я часто был трусом; не сосчитать, сколько раз шёл на попятную, заставляя страдать в одиночестве… Я не знаю, как быть лучшим для тебя, что нужно делать, чтобы исправить все ошибки, больше не раня тебя; До сих пор не знаю.., – Лео, немного смущённо, достал маленькую коробочку из кармана, вставая на одно колено, – Ещё слишком рано, и я не о чём тебя не прошу… Это лишь доказательство моих искренних чувств к тебе. – Не надо.., – Фиат, даже не позволив достать кольцо, упал рядом на колени, обхватив руками шею Лео, – Не надо, я знаю о чём ты, и чувствую тоже самое. Их глаза блестели, они стояли на коленях, утопая друг в друге, посреди больничного парка и просто были счастливы. – Тебе не нужно говорить это, не нужно меняться, быть кем-то другим; потому что с первого дня нашего знакомства, моё сердце уже принадлежало тебе, – Фиат подался навстречу, страстно, и, одновременно с этим, трепетно, скрепляя их чувства в поцелуе. Заходящее солнце было свидетелем их "детской" клятвы, а на подвеске вместе с выгравированным именем – "Лео", красовалось тонкое серебряное кольцо.Если мне не нужно быть кем-то другим, я просто буду собой, делая то, что у меня получается лучше всего .: «Буду тем, кто любит тебя всем сердцем».