Продолжай делать вид, что никому не покоришься

      Вот смотрю на тебя, Миша, и так смешно становится. Весь такой важный, видный. Прилизаные волосы, дорогой костюм, блестящие туфли и первоклассный одекалон. Прямо с обложки. И смотришь на всех свысока, с презрением. Будто мусор мы все. Будто и секунды твоего драгоценного времени не стоим. Ну конечно, куда нам до тебя. Мы ведь так, просто города. А вот ты. Ты другое дело. «Первопрестольная столица России», «Третий Рим», город федерального значения! Перед таким только падать на колени да голову склонять, правда, Миша? Да только знаю я, что чушь это все.       Ты можешь сколько угодно величать себя царем. Можешь сколько угодно строить из себя непокоряемую столицу. Но я-то прекрасно помню, как изящно ты прогибался под моими руками. Как, проходя мимо меня, ухмылялся, беззвучно одними только губами шептал «Господин Великий Новгород» и тут же кокетливо закусывал губу и убегал куда-то, надеясь вечером оказаться зажатым мной в каком-нибудь особенно тёмном и непросматриваемом углу. Помню, как хрипло (из-за уже сорванного за ночь голоса) ты выдыхал мое имя, крепко цепляясь мне за плечи и оставляя на них глубокие царапины, пока я жестко вдавливал тебя в постель. Я все прекрасно помню, Москва. Каждый твой молящий (я бы сказал блядский) взгляд, каждый издаваемый тобой звук, каждую капельку пота, скользящую по юному лицу, каждую отметину, которую я лично оставил на твоем теле.       Интересно, кто-нибудь кроме меня вообще знает, какой ты на самом деле. Громкий, до безумия страстный и такой покладистый. Знает, что ты любишь, когда оставляют яркие следы на теле, когда берут грубо, долго и жадно, когда тебе приказывают и когда тобой управляют. Ты все это любишь до дрожи в коленях. Вот только всегда почему-то пытаешься всем доказать обратное. И себе в том числе.       И знаешь, Миша.. Ты можешь продолжать делать вид, что никому и никогда не покоришься, что никогда не покоришься мне. Вот только мы оба знаем, что ты это уже сделал. И сделал бы это вновь.