Три минуты.

Мариан Кросс сидел на берегу заросшего пруда, смотря то ли в пустоту, то ли на Луну, которая играла своими бликами на чёрной глади воды. Мужчина выдыхал серый дым, тонкие губы подрагивали в тонкой улыбке, кузнечики мирно стрекотали, светлячки на секунды освещали водяные кувшинки. Маршал стал погружаться в тёплые и столь ставшие родными,о которых он никому и никогда не расскажет. Первый человек который вторгся в его жизнь, нагло, без предупреждения, несмотря на хамство маршала, эта рыжая тушка приняла его с любыми косяками. Смерть... она появилась так внезапно, нет, она всегда ходила подле меня, шурша своим чёрным подолом плаща, её появление было так мягко, мгновенно. Резкая боль пронзила тело, и всё опустилось во тьму... Но смерть забрала не того человека. И теперь он сидел на их месте один, смотря в ту пустоту, которая поселилась в его душе. Годом ранее... Сзади послышалось лёгкое шуршание травы и веток и немного недовольное фырчанье, маршал сразу понял, кто перед ним предстанет, и поэтому он, туша сигарету расплылся, в улыбке. -Наконец, я уж подумал, что ты не придёшь, младший историк... -Не называй меня так, у меня имя есть, да и как я мог не прийти, ведь мы не виделись два месяца... - Верно, Лави... Верно... Рыжеволосый юноша садится рядом с мужчиной, прижимаясь своим плечом к его. И вот пару минут они сидят молча, смотря на ночной пейзаж, словно пытаясь хоть что-то оставить в своей памяти. Мариан собственнически обнял историка, вдыхая запах старых страниц книг и пыли, а может, и немного солнца. Время будто специально остановилось для них. Уже несколько месяцев они встречаются на одном и том же месте, в одно и то же время. Мариан заскользил рукой по столь хрупкому на первый взгляд телу, тонкие губы дрогнули в улыбке, и мальчишка лишь теснее прижался к своему любовнику, пересаживаясь на колени. Нежные поцелуи переходили в требовательность и даже в некую покорность. Тихие вздохи начали превращаться в полу стоны, тела обоих выгибались в сладкой истоме, в желании отдаться друг другу без остатка, предаваясь похоти так, словно это было последний раз. На избавление от одежды не потребовалось много времени, и вот он момент, когда два тела сплетаются в одно, сердца отдаются страсти с головой, что даже мозг отключается и прекращает твердить своё : "Нельзя... ". Дойдя до пика наслаждения, расслабленные тела падают на, прохладную от росы траву, , прижимаясь теснее друг к другу, чтобы сохранить хотя бы на минуту то тепло, что выделили их тела. Вот и всё... ночь подходит концу, и на горизонте появляется алая полоса, оповещая обоих о приближении рассвета. Им вновь возвращаться в Орден, придумывая новые оправдания и вести себя так, словно ничего не было. Это утро, как и ночь, стали для историка последним, что он мог перейти грань разумного. Послышались крики, здание ЧО пошатнулась и по стенам ордена побежали змейки трещин, раздались тревожные сигналы, что акума и Нои напали на главное управление. Все, кто мог сражаться, активировали свою невинность и вступили в бой. Сколько битва продолжалась, никто не знал, час, два, пять... время, будто замерло, давая понять, что именно оно властвует над всеми. Когда всё закончилось, поле боя окутал густой слой дыма, запах горелой плоти выворачивал всё тело наизнанку, тела умерших экзорцистов от пуль акума обращались в песок и смешивались с ветром и дымом. Дышать было практически невозможно. Медперсонал оказывал помощь всем, кто в ней нуждался, стараясь спасти как можно больше людей из объятий смерти. Тело молодого историка лежало неподалёку с обломками акума 4-го уровня, глубокая рваная рана на груди кровоточила, что аж было не пошевельнуться. Дыхание было прерывистым и тяжёлым, лёгкое заполнялось кровью, что заставляло кашлять каждую минуту, сплёвывая алую кровь, над телом нависла тень, которая метнулась к парню, и аккуратно приподнимая голову кладя на колени. Мариан Кросс, выдавил из себя улыбку, сняв перчатки, он провёл чуть шероховатой рукой по рыжим волосам мальчишки. -Лави... Прости, что опоздал... Тики задержал... - Прошептал маршал, держа на руках окровавленное, но ещё живое тело младшего книгочея. -Печально, что я не допишу эту войну, и так печально, что я оставлю этот мир, друзей... тебя... –Откашлявшись, с губы потекла тонкая струйка крови. Сердце работало уже наперебой и словно отстукивало минуты жизни, ведя обратный отсчёт. -Молчи... не говори... у тебя пробито... -Лёгкое... знаю... и мы оба знаем, что я умру, мне долго не продержаться... три минуты... долгих три минуты. На признание, раскаяние, прощение. Слабая, пропитанная болью улыбка тенью скользнула по бледным губам. Время дало попрощаться, и когда сердце начало прекращать свой ход. Мариан прикоснулся своими губами к губам рыжего счастья, цвет зелёных глаз угас, и из груди вырвался последний выдох, маршал нехотя оторвался от кролика, закрывая веко парнишки. Для них три минуты сыграли большую роль... На горизонте нависла алая полоса рассвета, сопровождая его серым клубком сигаретного дыма, который теперь целует губы маршала. Воспоминание приятны и столь болезненны, вот уже не первый окурок впечатался в землю, погасая будто жизнь. Сзади зашуршали кусты, и послышалось недовольное фырчанье... Губы мужчины дрогнули в лёгкой улыбке...