В ветхом хозяйственном помещении пахло сыростью, а вечно куда-то спешащие пылинки хаотично кружились в свете луны. Жан хмуро смотрел на маленькое окошко под потолком, затем решительно выдохнул и собрался покинуть это место. Идея, приведшая его сюда на ночь глядя, внезапно показалась ужасно глупой. Да, Райнер хоть и был товарищем, на которого можно всегда положиться, но просить научить целоваться – это слишком. Нужно срочно ретироваться, а на утро, как обычно, притвориться дурачком.
Но было уже поздно – в дверном проеме высветилась крепкая широкоплечая фигура.
Лицо Райнера было абсолютно спокойно, словно для него подобного рода встречи были совершенно рядовым занятием. Никакой тени сомнения – умиротворенный и немного уставший взгляд, приветственная полуулыбка. Поначалу Жан немного замялся, но не в его правилах было отступать, и он решил взять ситуацию в свои руки, насколько это вообще было возможно. На полу так удачно стояли два деревянных ящика: парни сели на них одновременно, молча и не сговариваясь.
— Ну? — Кирштайн хмурится, скрещивает руки на груди и упорным взглядом сверлит своего учителя на этот вечер. Словно это не он, а Райнер попросил о таком одолжении.
— Ну? — полуулыбка Брауна становится легче и приобретает налет какой-то добродушной иронии.
— Ну! — Жан делает лёгкий кивок, показывая, что он готов. Внутри волнительно. Интересно. Райнер подается вперед – от него пахнет чем-то терпким, древесным.
— Открой рот, — голос блондина тихий и уверенный. Жан послушно выполняет то, что нужно сделать, хотя со стороны это выглядит так, будто он пришел на прием к врачу, отчего Браун смеется, — ну не настолько же. Расслабься.
Не оставив времени на моральную подготовку, Райнер ведёт рукой по лицу своего товарища. Задерживается на скулах (про себя он всегда отмечал, что эта часть Жана ему особенно симпатична), затем проводит большим пальцем по краю губ – руки тёплые, слегка шершавые. Останавливается в уголке рта. Щекотно – Жан никогда не думал, что его губы могут быть столь чувствительны.
Райнер оказывается невыносимо близко. Прижавшись к чужим губам, он горячо выдыхает, ловко проскальзывает в приоткрытый рот, плавно цепляя неповоротливый язык. Кирштайн встречает его застывшим взглядом прямо в глаза, и не прячет взор даже тогда, когда Браун опустил свои веки. Ресницы напротив следка дрожат. Во рту приятно и вкусно. Необычно. Жан не знает, как вести себя в подобной ситуации и наконец-то опускает руки, которые всё это время держал на груди. Становится очень интересно и он слегка движется на встречу. Изучает ощущения, чувствует мелкую и приятную дрожь в теле. Всё это продолжается секунд десять-пятнадцать, но по впечатлениям, кажется, гораздо дольше.
Разорвав поцелуй, Райнер на несколько мгновений оставляет свои губы слегка прижатыми, после чего отстраняется и улыбается так, как это бывает в самых повседневных случаях. Когда он помогает кому-то из друзей, одобрительно смотрит, говорит какую-то короткую, но мудрую мысль – в общем, словно ничего такого сверхъестественного он сейчас не сделал. На долю секунды Жан ловит от этого некоторую досаду, которая сразу же сменяется легким головокружением. Получать новый опыт – это здорово, и он остаётся доволен. Поднявшись, шатен отвешивает поклон головой.
— Спасибо, — уже находясь у двери, Жан слегка оборачивается назад.
— Доброй ночи, — кивок на прощание.
— И тебе.
Спалось этой ночью, конечно, так себе. Но оно определенно того стоило.
***
Последующие несколько дней окружающая обстановка была совершенно обыденная. Райнер здоровается с Жаном так же, как и всегда. Тот, в свою очередь, после некоторых сомнений понимает, что ничего серьезного не произошло. Ну, как сказать. Теперь Жан знает, как нужно целоваться – пройден важный этап в его жизни и теперь он готов ко всему. Прокручивая в голове приобретенный опыт, Кирштайн невольно старается повторить то, что делал его (кто же?) наставник. Сидя в столовой, он уперся локтем в стол и устало сложил голову на свою ладонь. Предельно задумчиво стараясь воспроизвести те действия, которые вытворял Браун, Жан водит языком во рту. Не обращая внимание на происходящее вокруг, он скользит по небу и зубам – пытается понять, почему это вообще так приятно?
— Что, уже представляешь, как сено жуешь? — послышав такой знакомый и ужасно раздражающий насмешливый голос, Жан кидает стакан в сторону Эрена. Чертов суицидник уклоняется и с тупой улыбкой выходит из помещения. Возможно, это был импульсивный жест, но взаимодействие с Йегером проходило только так.
***
Идя по коридору после занятий, Жан резко сворачивает в небольшой и укрытый от посторонних глаз закуток. Почему-то в голове проскользнула мысль, что Райнер, следующий позади с компанией кадетов, пойдет за ним. Глупо, так как весомых поводов для этого не было, да и сам Кирштайн не особо отдавал себе отчета в этом – просто действовал по наитию. К его удивлению, Браун оказывается рядом. Полминуты тишины, игра в гляделки, решительные лица.
— Я думаю, что мне стоит закрепить урок, — без страха и сомнений, шатен делает шаг вперед, тем самым прижимая товарища к обшарпанной стене. Кладёт руку на широкое плечо, выдыхает и припадает к губам напротив. Упирается носом в чужую щеку, слегка сопит и на этот раз закрывает свои янтарные глаза. Поцелуй получается сочный, сильный, уверенный. Райнеру это нравится.
— Нужно больше практики, — еле заметно облизнув губы, Райнер смотрит с вызовом.
— Определенно, — одновременно на лицах друзей (действительно?) проступает загадочная ухмылка.
Да, для практики у
них будет достаточно времени.
