Чересчур смышленый питомец Донкихота Дофламинго

      Ло вёл себя ужасно мило: так смущался, но потом сам приполз к нему на софу обниматься – только бог знает, что ему стоило сдержаться и уснуть рядом с этим чудесным русалом. Если Ло не стал бы вредить себе, было бы чудесно. И он бы не стал себя сдерживать.       Однако Ло вредил себе по какой-то необъяснимой причине. Это точно были его же когти – он не смог бы так и ранить себя чём-то другим (не вылезая из пруда, но Дофламинго знал, что он не вылезал, иначе ему бы сообщили).       И Дофламинго не мог наслаждаться своим милым осьминогом, его беспокоило два вопроса: зачем Ло калечит себя и насколько это серьёзно?       На самом деле три – когда уже этот Марко прилетит?! Он выделил ему лучший вертолёт! Где его носит?!       Марко был одним из лучших ихтиологов со специализацией на высших существах [русалках] в мире – Дофламинго не привык довольствоваться посредственными специалистами. Но его неимоверно раздражало, что такие люди набивали себе цену и могли диктовать условия. Ах, если бы дело было в деньгах, никаких проблем и не было – нет, доктор заупрямился, не желая покидать своего подопечного.       Ну и что, что это старейший из известных русалок? И самый большой. Да неважно – сейчас его Ло был нужен врач! Он должен был знать, что происходит с его русалом, но вынужден ждать целый день, пока Марко удовлетворяется состоянием своего обожаемого Белоуса.       Сколько ему там лет? Сто двадцать? Пусть уже побыстрее сдохнет и отпустит его врача к его Ло!       Дофламинго не любил ждать, но ничего сделать с этим не мог и злился. Слуги, которые пытались его успокоить и умалить, только сильнее раздражали – так что он вернулся к Ло. Тот снова залез в ванную и забавно прятался при виде него. Улыбка сама собой расцвела на его лице.       Он провел с Ло целые сутки, и это были лучшие сутки за последние надцать лет. Кормить Ло было приятно: он так умилительно чавкал и довольно жмурился. Однако есть вместе с ним было ещё лучше: русал возмущался, явно заочно присвоен всю еду себе, но смиренно позволял есть вместе с ним. О, и кормить его с вилки было интересно, во всяком случае Ло выглядел просто замечательно. Спать с Ло было… лучше, чем ничего, только хотелось улучшить этот опыт – хотя бы перебраться на комфортную вместительную кровать, раз его русал вполне спокойно мог спать не в воде.       В дверь постучались, выводя мужчину из задумчивости.       – Да, – отозвался он.       – Господин, мистер Феникс прибыл по вашему приглашению.

***

      В довесок к вчерашней софе принесли пару кресел – Дофламинго был намерен присутствовать при осмотре, а после не откладывать разговор с доктором, разобраться в ситуации сразу. Марко согласился и в целом вел себя более доброжелательно, чем при их прошлой встрече – возможно, уже влился в свой амплуа доброго заботливого специалиста. Что ж, в его интересах угодить Ло.       Впрочем, русал всё равно отнесся к новому человеку настороженно и, к удовольствию мужчины, приблизился к нему, чтобы отодвинуться от доктора. Тогда Дофламинго погладил Ло по волосам и ощутил приступ триумфа, когда его малыш опрокинул голову, подставляясь под ласку.       – Присутствие хозяина должно поспособствовать первому контакту, – сам для себя, вероятно, высказал доктор, а потом подошел к ванной и сел на корточки, глядя прямо в лицо Ло с располагающей улыбкой. – Привет, Ло! Я твой ихтиолог, Марко, будем знакомы, – а потом повернулся к Донкихоту, предоставляя разъяснение: – Как я Вам говорил, русалки очень эмпатичны и способны понимать настроение человека, даже по голосу. Поэтому важно общаться с ними.       Дофламинго кивнул, принимая объяснения. Нет, он не запомнил то, что конкретно ему рассказывал этот врач, но он и сам догадался.       – Отлично, – он снова посмотрел на Ло. – А теперь не бойся меня, я хочу помочь, но мне нужно посмотреть на твои раны, – он показал на свою грудь, а потом провёл по ней пальцами, царапая понарошку. – Невербальные формы общения весьма помогают в общении с ними.       Несмотря на его заявление, Ло вжался в бортик ванной, не желая показываться доктору. И с одной стороны Дофламинго был доволен тем, что Ло жался к нему, желая защиты, но с другой – прагматичной – Ло нужно было осмотреть. Он наклонился и поцеловал русала в макушку:       – Ло, не капризничай и делай, как сказал доктор. Давай я тебе помогу?       Марко выглядел несколько удивленным, но оставил своё мнение при себе и не стал вмешиваться в процесс снятия бинтов, а потом внимательно осмотрел уже заживающие следы когтей.       – Весьма хорошая регенерация. Заражения нет, и дополнительного медикаментозного лечения не требуется – если только обезболивающее при возможных приступах боли, дозы как для двенадцатилетнего ребенка, – однако я рекомендую ещё один день не мочить раны во избежание инфекции, – выдал своё заключение Феникс Марко, а потом обратился к Ло с улыбкой: – С тобой всё будет хорошо.       Осьминог, будучи самим собой – его вредным Ло, закатил глаза и отвернулся от доктора боком. Теперь он был спиной к Дофламинго, и мужчина не упустил возможности пройтись пальцами по выпирающему позвоночнику. Впрочем, внимание его было обращено к специалисту:       – Но что на счёт причин, почему он это сделал с собой?       – Давайте сначала присядем, – возможно, Феникс хотел взять небольшой тайм-аут для размышлений, его движения были немного нервными, а улыбка – фальшивей.       – Конечно, – согласился Дофламинго и поднялся с пола, ощущая на себе острый взгляд.       Они расположились в креслах, а Ло наполовину высунулся из ванны, наблюдая за ними, и его длинные щупальца непрерывно ворочались в ванной, плескались, выдавая нервозность. Дофламинго не старался быть ненавязчивым, даже если бы вопрос не был подкреплён личной заинтересованностью. Но дело шло о странном поведении Ло! Он был не готов размениваться секундами.       – Так что?       Марко вздохнул.       – У меня два варианта произошедшего. Первый: возможно, русалка получила рану или в дерму проник посторонний предмет, например, заноза, и Ло просто пытался избавиться от повреждения, но слишком увлёкся. Такое на самом деле часто бывает с ними – они, русалки, всегда пытаются самостоятельно решить свои проблемы. Да, скорее всего, это и произошло. Недавно такое случилось с…       Мужчина пытался уйти от неудобной темы или просто любил поговорить о русалках в своей практике.       – Что насчёт второго варианта?       – Ах, да. Второй: у русалки слишком высокий уровень стресса из-за изменения места обитания, осьминоги к тому же очень территориальные животные. Также проблемы со сном могли как спровоцировать приступ, так и быть ещё одним последствием стресса.       – Проблемы со сном?       – Сейчас ваш питомец должен спать по своему естественному биоритму, но он, очевидно, бодрствует.       А ведь это точно, Дофламинго и позабыл, что Ло – самая настоящая сова, но сейчас сидит, слушает их разговор… И эти тени под глазами…       – Но почему Ло себя калечит?       Марко пожал плечами:       – Психологические процессы русалок слишком мало изучены, чтобы можно было дать точный ответ. Возможно, он испытал ощущение удушья и попытался его преодолеть через боль. Или так он выражает протест против нового места проживания, однако это странно, учитывая, что это произошло только спустя месяц, так что я бы не стал серьезно рассматривать эту версию.       Значит, причину не знал даже этот прославленный ихтиолог с двадцатилетней практикой, а тогда, возможно, причину узнать никто бы не смог. Это совершенно не устраивало Донкихота, невозможность определить причину проблемы раздражала.       Не зная причин, нельзя решить проблему. Дофламинго ненавидел ощущать себя беспомощным в чем-то.       – Может, Ло таким образом пытался привлечь внимание к себе?       – Такое тоже возможно, – согласился Марко, но это было пассивное согласие, которое не приближало к ответу.       – Что с этим можно сделать? Если это произойдет снова? – спросил он серьёзно, и доктор, казалось, взглянул на него по-другому.       – Главное – не волнуйтесь сами, – вежливо начал он. – Это первый случай, он может остаться единственным. Но если он всё же повторится, то я могу назначить ему психосоматические препараты, однако тогда придется поместить русалку под постоянное наблюдение. Только сейчас просто продолжайте принимать успокоительное в малых дозах: половину таблетки в день, – Дофламинго кивнул, принимая указания.       – Как долго?       – Я проверю его через месяц, и тогда скажу, стоит ли продолжать.       На этом разговор естественным образом смягчился и постепенно сошел на нет: Дофламинго только получил несколько рекомендаций по поводу режима питания и поинтересовался насчет возможности Ло спать не в воде. Оказалось, что русалки-осьминоги могли пребывать не в воде неограниченное количество времени при условии ежедневного купания, однако в таком случае их потребление жидкости увеличивалось в разы: норма для Ло составляла десять литров воды.       Попрощались они намного миролюбивее, чем во время большего количества встреч, которые проводил Дофламинго. Во многом благодаря более дружелюбному отношению доктора, хотя сам мужчина не мог сказать, с чем это было связано: хороший полет, понравилось любоваться Ло, просто хорошее настроение?       Как радушный хозяин, он проводил Марко обратно до вертолетной площадке, а потом сразу вернулся к Ло. Осьминога он обнаружил на полу, в куче опрокинутых шампуней, гелей, кремов. Он был занят тем, что очень вдумчиво нюхал лавандовый кондиционер. Увлеченный исследованием, он совершенно не заметил возвращение мужчины, и Дофламинго решил заснять происходящее на телефон.       Ло немного повертел баночку в руках, затем перевернул и потряс – капля средства вылетела из горлышка на пол, и русал нахмурился. Дофламинго едва удалось сдержать смешок, чтобы сохранить своё присутствие в тайне.       После десятка секунд безрезультатных попыток сделать что-то (даже погрызть дно), Ло всё же догадался надавить на бутылку, и кондиционер вылился ему на руку. Тогда русал поднёс наполненную ладонь к своему лицу, и…       – Нет! – закричал Дофламинго, и Ло замер с высунутым языком. – Это нельзя есть, брось гадость!       Ло, недолго думая, бросил бутылку в него – мужчина едва успел перехватить кондиционер у своего живота.       Воцарилось молчание, которое способно было прервать только гудение в голове Дофламинго. Однако затем Ло смачно плюхнулся в ванную, разрушая тишину и подталкивая мозг мужчины к безумству. До того, как он смог критично подумать, вопрос сорвался с его губ:       – Ты меня понимаешь? – на это русал лишь закатил глаза и, будто бы этого было недостаточно, опрокинул голову назад.       Какой же он всё-таки сукин сын. Дофламинго уже и позабыл, что в мире существует такие язвы, ему обычно не приходилось иметь дело с кем-то настолько капризным. Что ж, это имело свой шарм – он будто бы вновь вкушал запах вызова: сможет ли он приструнить этого засранца?       Но сейчас это скорее раздражало.       Он спятил? Ему просто почудилось? Это просто совпадение? Или этот засранец на самом деле умнее, чем принято о них думать?       – Если ты не будешь серьёзным, я никогда не узнаю, прав ли я, и ты останешься глупой и очень вредной амфибией, – он звучал, как безумец, но он отчасти и был им. Кто бы ещё мог допустить возможность того, что существо с уровнем развития неандертальца (в лучшем случае) способно воспринимать человеческую речь и отвечать? Это невозможно, но он вам же снова спросил: – Ты меня понимаешь?       И он уставился на Ло в ожидании любой реакции.       Ло поджал губы, немного заерзав на месте, и кивнул.       Этого не может быть.       – Всегда понимал? – жадно спросил он, и Ло более неуверенно кивнул. – Ты на самом деле совершенно не понимаешь, что происходит? – неуверенность повеяло в нём семя сомнения.       А ведь правда, он же мог просто нажимать себе разумность русала, чтобы оправдать свою некоторую… привязанность. Конечно же ему было приятнее думать, что он испытывал некоторые неоднозначные чувства к разумному созданию, чем к тупому животному. Тогда была возможность взаимности или даже большего обожания – человеческие желания не были ему чужды. Дофламинго сам же отчаянно хотел обманутая, но нужно было пресечь это на корню.       Поэтому он задал этот вопрос. Если Русал просто решил подражать человеческой мимике и решил, что кивки радуют его хозяина, – тогда он кивнул бы снова.       Но он покачал головой.       Дофламинго подскочил со своего места, не веря собственным глазам.       – Ты любишь рыбу?! – он спросил первое, что пришло ему в голову, а потом уточнил: – Еду?       Ло вжал голову в плечи, да и в целом выглядел обеспокоенным, но сейчас это было совершенно неважно. Он медленно кивнул, и мужчина едва сдержался, чтобы не завопить.       Вместо этого он стал быстро шагать по ванной комнате, вокруг самой ванны. Русал некоторые время следил за ним, вертя шеей, но потом крепко зажмурился и потряс головой.       – Ты живёшь в пруду? – кивок. – Люди раздражают? – снова кивок. – Вода сухая? – недоумение покачивание головой.       Дофламинго продолжал задавать случайные вопросы и каждый раз (иногда с незначительным промедлением) получал на них верные ответы. Это не могло быть простым совпадением. Это взрывало разум и рушило прежнюю картину мира. Ладно, пожалуй, не всю картину мира – на остальных русалок ему было плевать, но Ло… Он его понимал.       Тогда.       Мужчина остановился также резко, как и вскочил пару минут назад, а потом прильнул к ванной, прямо перед лицом Ло.       Русал был взволнован: бедный, совсем распереживался. Дофламинго поправил прядь сальных волос за ухо и немного задержал руку, касаясь щеки и скулы. Ло даже не вздрогнул, совсем наоборот, чуть подался вперёд к движению. Требуя ласки.       Дофламинго схватил его лицо обеими руками и с широкой улыбкой спросил:       – Тебе нравятся мои поцелуи? – и Ло впервые не ответил.       Он дёрнулся, освобождаясь из нежной хватки, и выставил вперёд ладонь, отталкивая мужчина. Но, тем не менее, человек был в восторге: смуглые щëки Ло порозовели. Его реакция говорила сама