Освобождение

Он всегда будет помнить каждый презрительный взгляд, наполненный отвращением и страхом. Каждый раз, когда в конце коридора слышались быстрые шаги и некуда было бежать. Каждый ремень, приковывающий его тело к холодному операционному столу. Каждый смешок, вызванный жалостью этого несчастного человека. Тяжёлая старая дверь со скрипом замкнулась, оставляя за собой всевозможные звуки. О, когда люди в белых халатах закрывали очередную дверь, единственным союзником была тишина. Тишина, не дающая надежд, не вызывающая ни страха, ни умиротворения, ни грусти. Именно тишина была громче всего: громче удушающего плача, громче истерического смеха. И казалось никто и ничего не сможет сделать тишину тише, ведь она, в первую очередь, была внутри него. Это место было не менее больным, чем его голова, не менее устрашающим, чем его мысли. У пациента были проблемы со сном. Длинные иголки оставляли небрежные тёмные пятна после себя. Они раскрасили костлявое тело с головы до ног. Их всегда хотелось скрыть, натянуть короткую больнично-тюремную форму как можно сильнее. Их не было видно только в темноте, в смирительной рубашке или во сне. Впрочем хорошо, ведь большая часть времени проходила именно так. Все вокруг казалось сюрреалистичным и до невыносимого абсурдным. То есть, как же человечество пришло к этому? Как вышло, что это место существует? Спустя неопределенное время, ведь после знакомства с лечебницей время не поддавалось определению, предыдущие вопросы растворялись, как растворялись препараты проникающие во все части плоти. От розовых таблеток его рвало, из-за синих капсул кончики пальцев немели, а от белых клонило в сон. Главное- все они приводили к одному: пациент терял силы думать. Тележка с грохотом летела по коридорам, увозя больного в отделение неотложной медицинской помощи. Руки и ноги все ещё плотно прижаты ремнями, без шанса на побег. Истерический смех. От него стены Аркхема угрожающе дрожали, кровь в жилах заключённых стыла, а глаза, не смотря на мокрые щёки, вот-вот собирались засохнуть. В тот момент казалось, будто смех хранился в самих стенах, он исходит вовсе не от этого окровавленного тела. «В глазах этих людей не проскользнуло ни толики сочувствия. Они делали вид, словно так и должно было быть» Потом они долго ковырялись в резаной ране, доставая осколки. Кажется врачи даже огорчились, что пациент выжил. Во многих комнатах были камеры. Санитары случайно оставляли запрещённые предметы, а потом наблюдали с мест, где их не достать в надежде, что на одного безумца станет меньше. Предложение оказалось слишком заманчивым. Они опять заперли его в мягкой комнате, опять оставили его не с чем, он опять не мог думать. Правда теперь с бинтами вокруг живота. Зеленоволосый мужчина поднял под себя ноги и уставился в одну точку. Боже, почему они не оставили истекать его кровью? Неужели он доставляет им недостаточно хлопот? Может это все все не взаправду и он действительно умер час назад? На следующее утро, после завтрака, в руку снова насыпали горсть медикаментов. Этот человек никогда не сопротивлялся и покорно выпивал их. Вот и сейчас люди в халатах не обращали внимания, куда уходят кругообразные изделия. На сей раз костлявая ладонь незаметно засунула их под язык. Опять, опять и опять. Вязкая субстанция поглощала никудышное существо, высасывая секунды жизни. Руки по несколько часов скользили туда-сюда по шершавой поверхности стен. Сидящий раскатывался из стороны в сторону, кусал, жевал щеки изнутри, грыз кожу на руках, царапал длинными ногтями спину, стучал головой, бился ею об стену и вырывал клочки волос. Сопровождая все хохотом, он насильно заставлял себя думать, что этим отвлекает извилины, что так зациклились навредить кому то. Как же было страшно представить последствия от разрешения только подумать об этом. Из коридора виден красный мигающий свет. Сирена. Отвлекшись от занимательного ковыряния раны, он подошёл разузнать причину бунта. Через отверстие для еды ничего не рассмотреть. Внезапно, будто читая мысли, над дверью засветился зеленый свет. Дверь поддалась. Немного шагнув вперёд, плечо зацепил бежавший вправо к выходу освобождённый человек, что лечился вместе с ним. Тем самым лицезрев все своими глазами: камеры на распашку, персонал не справляется с навалом душевно больных, а благодаря мигающему свету все казалось в замедленной съемке. Кто-то решительно схватил его за руку и потащил по направлению за всеми. Так много незнакомых лиц, казалось словно все одинаковые. Они вели его к свободе.