You and me. Next level.

      У Сокджина был тяжелый взгляд и пухлые, мягкие, полные губы. — Намджун-а, — сказал он, глядя на него и придвигаясь ближе. — Когда ты меня уже поцелуешь?       Отмотаем на полчаса назад или около того — на момент, когда Намджун без приглашения ввалился в сокджинову квартиру. Конечно, он знал код от входного замка — это был случайный набор цифр, потому что сам Сокджин точно так же весь состоял из переменчивого хаоса, но Намджуну не составило ни малейшего труда быстро запомнить хаотичную комбинацию. Сбрасывая ботинки, он крикнул: — Хён! Хён, у тебя есть сливочное масло?       Как и его собственная квартира, апартаменты Сокджина в «Ханнам Хилл» были настолько роскошны и современны, что это даже не заслуживало особого упоминания. Сокджин возлегал на диване в просторной открытой гостиной, совмещенной с кухней, и смотрел телевизор — судя по всему, он только вышел из душа, принятого после их недолгой двухчасовой разлуки, последовавшей за бесконечными интервью для зарубежной прессы.       Большинство мемберов последнее время ночевало в общежитии, располагающемся в том же жилом комплексе, но через одно здание: из-за камбэка расписание было забито до безумия, поэтому проще всего было оставаться вместе — именно этот лихорадочный образ жизни и заставил Намджуна приобрести квартиру рядом с общежитием. Ну и, конечно, одним из ключевых аргументов в пользу покупки был Сокджин, уже имевший там жилье.       Однако… — Йа, — крикнул с дивана лениво развалившийся Сокджин: — я что тебе говорил? — Что мне пора перестать относиться к твоему дому как к собственному, и я не могу просто вламываться сюда без спроса?       Сокджин прищурился. — Так и почему ты продолжаешь это делать? — Ну так смени пароль, — с вызовом бросил Намджун, направившись напрямик к холодильнику. — Может, и сменю, — сказал Сокджин, и это вышло на удивление нерешительно. — Принеси мне бутылку воды, что ли.       Намджун открыл холодильник, оглядел полки. Весь день разговоров только и было что о чертовом сливочном масле, и единственное, что ему сейчас хотелось — это риса с куском масла, вкусно тающим сверху. Однако дома у него были только протеиновые коктейли и вареная курица. Холодильник Сокджина выглядел намного лучше — остатки еды с доставки, контейнеры панчанов от хосоковой мамы, хоть безо всяких признаков сливочного масла. Принимая поражение, Намджун вздохнул. — Не пытайся соскочить с диеты, — послышался голос Сокджина. — Завтра будешь об этом жалеть. — Но я же заслужил, — надулся Намджун, позволяя себе на мгновение разозлиться.       Схватив воду, он присоединился к Сокджину на диване, поднимая его ноги и закидывая их к себе на колени. Тот издал возмущенный, протестующий звук, но не пошевелился, приложившись вместо этого к полученной бутылке. — Все хорошо? — поспешил убедиться Намджун. — Мышцы болят, — Сокджин показал на свои ляжки. По телевизору шел «Токкэби», которого они оба уже смотрели, но после изматывающего дня интервью знакомое зрелище со знакомыми персонажами помогало расслабиться на отлично. Сокджин уже успел переодеться в свободную розовую футболку и клетчатые пижамные шорты, и выглядел в них, ну… так же безукоризненно прекрасно, как в костюме и с полным макияжем. Какая несправедливость.       Всего за несколько глотков прикончив бутылку наполовину, Сокджин завинтил крышку и лукаво уставится на Намджуна. — Нам бы еду заказать.       Намджун, взволнованный мыслью о еде, обвил пальцами сокджиновы лодыжки: — Нам не надо бы. — Никто не узнает.       Сокджин, сказать по правде, был лучшим соседом в мире: они постоянно были друг у друга в гостях, и локдауны это только усугубили, учитывая, что другие способы социализации были у них отобраны. Их квартиры ощущались теперь как одно огромное общежитие — Намджун часто заходил в поисках своих очков или зарядника для телефона, чтобы потом остаться на много часов для совместного просмотра тупых телевизионных программ или видеоигр. Он не особо умел расслабляться таким образом — можно было бы даже сказать, что большую часть времени он был «задрюченным придурком». (Сокджин. Это была цитата Сокджина). Но вместе с ним он всегда мог позабыть о своих заботах, посмеяться и ощутить комфорт и тепло — так что он приходил почти постоянно, только чтобы дать себе отдохнуть от своего собственного мозга.       Когда несколько дней назад они с Сокджином буднично обсуждали, что им хочется на ужин, Чимин закатил глаза и сказал: — Вам такими темпами проще уже съехаться.       За это Юнги на удивление резко пихнул его в плечо. Чонгук смотрел на происходящее широко распахнутыми глазами, явно ничего не понимая.       Но Намджуну это было по душе: ему нравилось каждый день видеться с Сокджином даже вдвоем. Иногда они вместе выбирались на секретные ужины, что, пожалуй, было его любимой частью их совместного времяпровождения — он мог поесть сам, и при этом вид кушающего Сокджина тоже приносил ему невероятное счастье. Тот был прав: Намджуну всегда приходилось жалеть о нарушении диеты — и почему доведение показателя жира до девяти процентов было таким сложным делом… Но без еды он не мог и накачаться, верно? Это было научно обосновано, да ведь? — Ну конечно это научно обосновано, — сказал Сокджин, открывая в телефоне приложение доставки. — Хён платит за еду, ты помогаешь хёну с его болящими ногами, согласен?       Он многозначительно лягнул воздух, и, закатив глаза, Намджун принялся массировать мышцы прямо над его левым коленом.       Они уже предзаписали очень, очень много выступлений с Butter. Хореографию нельзя было назвать самой сложной в карьере, но все тело все равно болело. — Жареная курица? Чапче? Чанджанмен? — перечислил Сокджин. — Рис. И немного масла. — Какой ты скучный, — шутливо бросил он, тут же добавив: — это мило.       Намджун хмыкнул — от этого слова что-то на сердце затеплилось. Из них двоих милым был именно Сокджин — умытое, чистое, идеальное лицо. Розовые губы, темные глаза, отросшие каштановые волосы… Сокджин протестующе дернул ногами — да-да, донсэн совсем позабыл про массаж. Футболка хёна задралась, открыв взору часть подтянутого живота прямо над резинкой шорт. У Намджуна пересохло во рту. — Прекрати пялиться, — через мгновение сказал Сокджин.       Намджун кашлянул — он не намеревался на него глазеть. Но поздневечерний, свежевымытый Сокджин был настолько уютным, домашним зрелищем, что Намджун не знал, как можно на него не смотреть. А если ко всему перечисленному добавить обнаженные ноги и этот обнаженный краешек живота… — От тебя вкусно пахнет, — заметил он. — М-м-м, это новый гель для душа. Сандаловое дерево и лаванда. Изготовлен на заказ. — Да? — Намджун впился пальцами в напряженную мышцу. Сокджин испустил стон удовольствия, отчего пришлось торопливо добавить: — Доволен интервью? — Доволен тем, что они закончились. Большую часть работы все равно делал ты — хён за это закажет тебе дополнительную пельмешку. — Я тебе не пёс, чтобы поощрять меня лакомством. — Гав-гав, — через мгновение Сокджин чуть не выронил телефон в попытках ухватиться за ладони Намджуна, вдруг оказавшиеся слишком высоко на его ногах, прямо под тканью шорт. — Ты… Это уже слишком личное пространство!       Сдаваясь, Намджун воздел руки, демонстрируя свои ладони. Сокджин велел ему массировать, этим он и занялся!       Тот показал на середину бедра: — Придерживайся этой области! — Твой физиотерапевт разминает до паха. — Ему можно разминать меня до паха. — А мне нельзя? Он что, особенный?       Глаза Сокджина опасно сверкнули. — Начнем с того, что он профессионал с медицинским образованием. А что, боишься, что я на него запал? — Чего? Нет! А ты запал? А, неважно. Это… это все равно меня не касается, — неубедительно закончил Намджун.       Если бы рядом в этот момент был кто-то из мемберов, им непременно сказали бы перестать ругаться или истерически хихикать из-за шутки, понятной только им двоим. Но поэтому Сокджин и был лучшим соседом: такие вечера были только для них двоих, и подобные моменты наедине всегда было крайне трудно выловить, когда они все вместе проживали в общежитии. Они с Сокджином в принципе никогда не проводили много времени наедине, что изменилось с покупкой отдельных квартир и началом пандемии, и ему это нравилось. Плохой день, стрессовый, отвратительный — он всегда мог на автомате отправиться к Сокджину и забыться в смехе, или даже уговорить того покататься вдоль набережной на велосипедах. Не раз Намджун плакал на сокджиновом диване, а тот все выслушивал — и даже гладил его по волосам.       Но обратной стороной медали было то, что когда они оставались вдвоем, рядом не было никого, кто мог бы их осадить — и никто не мог спасти Намджуна. — Ты что, ревнуешь? — спросил Сокджин, скорее с любопытством, нежели обвиняюще. И поскольку Намджун был чересчур честным человеком, он издал неубедительное булькание. Это могло быть «да», могло быть «нет» или «возможно». Сокджин слегка порозовел: — Ревнуешь?       Мозг Намджуна замкнуло: — Ты заказал еду?       Сокджин покачал головой — он все еще в упор смотрел на него в ожидании ответа. Когда его не последовало, на лице Сокджина отразилось некоторое разочарование, смешанное с самодовольством.       Айщ, неужели он снова сворачивал не туда? Намджун-а, сфокусируйся! Неужели он не перерос свой безнадежный краш на Джин-хёна еще в две тысячи шестнадцатом году? Или семнадцатом?.. Девятнадцатом? Двадцать первом?..       Но в данный момент он был тут, массировал ноги Сокджина, наслаждаясь теплотой его кожи, мягкими пушистыми волосками и негромкими счастливыми звуками одобрения, издаваемыми Сокджином от особо удачной проработки задубевшей мышцы. — Мне пора, наверно, — вдруг выдавил Намджун, ломая весь настрой на веселый расслабляющий вечер, одно из их тайных маленьких свиданий, которые он так нежно любил.       Сокджин тут же опустил телефон, впиваясь в него пронизывающим взглядом. Намджун это проигнорировал — он мог открыться Сокджину буквально по любому поводу (он даже жаждал этого уровня близости), но это он предпочитал не ворошить даже мысленно отойдя на приличное расстояние. — Я думал, ты хочешь масла. — Мне нужно соблюдать диету. — Тогда почему, — раздраженно сказал Сокджин: — я как долбанутый вбиваю в поле с комментариями к заказу «пожалуйста, добавьте кусок масла»? Ладно, побудь физиотерапевтом, только дай заказать еду.       Сокджин придвинулся ближе к нему, задом уперевшись в его бедро и своими длинными ногами поймав ноги Намджуна в ловушку, а потом вернулся к телефону. Намджун, чувствуя себя взбитым и запеченным, словно безе, вернулся к мышце на бедре Сокджина. Под пальцами ощущалась плотность мускулов, порой слишком твердых и напряженных из-за излишних часов, проведенных в танцевальном зале. Он не давил слишком сильно — точно не как профессионал — потому что ноги Сокджина были намного стройнее его собственных, и ему не хотелось оказаться слишком жестким. В какой-то момент это можно было назвать уже не массажем — с руками, вновь скользнувшими под ткань шорт, это превращалось в поглаживания.       Его вдруг бросило в жар, дышать стало труднее. Сокджин лежал спокойно, уткнувшись в экран телефона — и при этом делал подбадривающие кивки, издавал тихие вздохи. Намджун массировал его левое бедро, округлыми движениями поднимаясь все выше и выше. — Тут? — спросил он низким голосом. Сокджин шевельнул задом, словно стараясь лечь поудобнее, и кивнул.       Заметив небольшое натяжение ткани сокджиновых шорт, Намджун втянул воздух через нос. Сокджин едва дышал. Остановиться следовало именно здесь, да ведь? Это стоит сделать раньше, чем он умудрится их обоих поставить в неловкое положение? Но вместо этого внутри вздыбилось нечто мрачное, острое, и он произнес: — О чем ты сейчас думаешь?       Что ж, удачи — Сокджин редко делился сокровенными мыслями, и то по большей части только с Юнги. — Я… думаю о том, насколько у тебя большие руки, — ответил Сокджин без тени прежних поддразниваний. Намджун запоздало осознал, что у него тоже намечался стояк — причиной этому было вибрирующее в воздухе напряжение, повисшее между ними.       Он сдвинулся — сколько времени нужно, чтобы заказать еду? Но Сокджин явно уже ничего не заказывал. И все равно Намджун не вставал, не желал спокойной ночи и не шел домой — кожа Сокджина под кончиками его пальцев и его ладонями ощущалась так прекрасно — и это заводило и хёна тоже.       Когда его рука скользнула до того места, где нога соприкасалась с пахом, его пальцы коснулись чего-то более гладкого — чего-то набухшего. Намджун замер, едва дыша — от желания у него закружилась голова, но осторожность его все же остановила.       Сокджин, наконец, опустил телефон — тот все равно уже несколько минут был не более чем реквизитом. Щеки у него розовели, глаза были темны. Последнее время в Сокджине будто бы что-то расцвело — Намджун понятия не имел, что именно, но это четко ощущалось на съемках концепт-фото, на площадке музыкального видео: Сокджин стал раскованным и чувственным.       «Мировая красота» была не шуткой, но заявлением, тем, что давало Сокджину сексуальность, самоуверенность, и это уже которую неделю преследовало Намджуна. Этим накрыло его еще сильнее, когда Сокджин вцепился в его предплечье, чтобы не дать ему убрать руку. — Трогать можно, — сказал он, притягивая его руку ближе, от чего пальцы Намджуна скользнули по изгибу налившегося кровью члена. Его пальцы автоматически сомкнулись на нем, ладонь прижгло от жара. Он официально держал Сокджина за член — да, безо всяких сомнений. Его кулак, действуя будто отдельно от тела, провел вверх-вниз, сжимаясь некрепко, и это движение весьма отчетливо было заметно под тканью. Дыхание Сокджина замерло. — Хён, — выдохнул Намджун. В горле была пустыня. — Не втягивай меня в это. — Это твоя рука на моем члене, — проницательно отметил Сокджин. — Я никуда тебя не втягиваю.       С впечатляющим изяществом Сокджин поднялся с дивана, чтобы тут же оказаться у него на коленях. Взгляд Сокджина был тяжелым, а его пухлые губы такими полными и мягкими — он обвил руками шею Намджуна, пока тот сжал его бедра в страхе, надежде и желании. — Намджун-а, — сказал Сокджин, глядя на него и придвигаясь ближе. — Когда ты меня уже поцелуешь? Бог тому свидетель — ты приходишь и маешься уже два года. Другой мужчина на твоем месте уже давно задал бы соответствующий вопрос.       Намджун сглотнул, чувствуя себя жалко от того, как сильно он сам становится твердым. — Я не маюсь. Я никогда не маялся, — его спалили! — Это абсолютно смехотворное и клеветническое заявление. — Гляди-ка, ты читал перед приходом словарь? — голос Сокджина звучал одновременно насмешливо и ласково, а пальцы поглаживали волоски на задней части намджуновой шеи, посылая тем самым мурашки вдоль всего позвоночника. Сокджин был так близко — румяный, возбужденный. — Я сплю? — отупело спросил Намджун. — Ты пытаешься меня соблазнить?       Сокджин помолчал, приняв задумчивый вид. — А ты хочешь, чтобы я тебя соблазнил?       Сердце колотилось как бешеное, руки, сжимающие талию Сокджина, о которой он думал столько ночей, взмокли. Он знал ответ, всегда знал его, но ни за что на свете не мог понять, почему именно сейчас, почему именно сегодня, почему этот момент наконец настал. Но он также был мужчиной со стальными яйцами, и когда Ким Сокджин спросил, хочет ли он, чтобы он соблазнил его, он сказал: — Да. — Очень хорошо, — счастливо отозвался Сокджин, хватая его за подбородок и притягивая в поцелуй. Да, они уже целовались. Он целовался и с Юнги! И с Хосоком! Черт возьми, он чмокал в губы каждого мембера — бесчисленные игры в «правду или действие», бутылочку и камень-ножницы-бумага — ну и что с того? Они провели вместе уже десять лет.       Однажды он чмокал Сокджина, выполняя это в качестве «действия» — но этот поцелуй отличался и был мягок. Долог. Сокджин пах сандаловым деревом и лавандой, и на его губах, прижатых к намджуновым, ощущалась влага. У Сокджина были незаконные губы — пухлые, как две перезрелых ягоды, с самой греховной ложбинкой над верхней губой, которая сводила Намджуна с ума. Теперь он горячо прижимался к ней ртом.       Сокджин взобрался на его коленях повыше, прямо на затвердевший, сдавленный джинсами член. — Ну? — низким голосом спросил Сокджин. Намджун был абсолютно перегружен количеством новых ощущений: весом, жаром, запахом, вкусом, близостью. — Это было лишь делом времени, да ведь? — промурлыкал он так же глухо, и от этого голоса в животе Намджуна разгорался пожар, пока Сокджин запечатлевал на его губах очередной легкий поцелуй. — Ты и я. Следующий этап. — Думаешь? — спросил он, чувствуя себя так, словно вот-вот треснет по швам. — М-м, — Сокджин кивнул, и их рты снова встретились на полпути друг к другу.       Руки Намджуна скользнули под чужую футболку, оглаживая кожу; они целовались снова и снова. Оказалось, что Сокджин потрясающе целуется, как Намджун всегда и подозревал: в его поцелуях была выверенность и страсть. — Ты стал таким большим, — прошептал Сокджин ему в губы. — Тебе обязательно было становиться таким большим?       Неужели Сокджину нравилось то, как он накачался? Уверенность в себе взлетела мгновенно.       Хотя часть Намджуна осознавала, что это Очень Плохая Идея, на его коленях был Сокджин — его Сокджин, с которым ему было так комфортно, что он не мог даже представить себе такой сценарий дальнейшего развития событий, при котором происходящее как-то отрицательно повлияет на их отношения. Честно говоря, он мечтал об этом так много раз, что сбился со счета, но никогда в своих мечтах он не видел Сокджина таким распаленным и откровенным.       Поцелуи становились все более страстными, доходя до того, что они вырывались из них, чтобы тяжело выдохнуть друг другу в рот, ошеломленно и возбужденно. Сокджин совершал бедрами столь невесомые округлые движения, что Намджуну хотелось умереть прямо сейчас, счастливым человеком. Его голова была откинута назад, и обнаженного горла касались влажные губы припавшего к нему Сокджина. — Можно я тебе отсосу? — А ты можешь? — в голосе была почти мольба.       Сокджин ухмыльнулся и рухнул перед ним на колени. Намджун поперхнулся воздухом. По телевизору все еще шел «Токкэби». Сокджин расстегивал его джинсы. Господи боже.       Стянув его джинсы и белье до середины бедра, он вытащил его член. Лицо Сокджина и его потрясающий рот оказались на уровне его промежности, а Намджун был тверже, чем когда-либо в своей жизни. Сокджин посмотрел на него похотливым взглядом, словно самоуверенный сексуальный демон, и Намджун поспешил сказать: — Я могу немного… — Намджун-а, — Сокджин ловкими пальцами обвил основание его члена, вскидывая бровь. — Talk is cheap.       А затем он оттянул его крайнюю плоть и накрыл его член своим теплым влажным ртом, всасывая первые пять сантиметров. Намджун застонал, откидываясь на диван и сползая вниз, ближе к краю.       Член, прямо скажем, сам по себе являлся инструментом тупым — он выполнял свою работу, но изящества ему не хватало. Человеческий рот, с другой стороны, был инструментом тонким и разносторонним. Им можно было лизать, целовать, покусывать и пощипывать, и Сокджин все это делал. Можно было быть максимально точным: провести языком по чувствительному краю головки, затем облизать ее круговыми движениями, пока язык не коснется щели — это заставило Намджуна выругаться. Можно было взять член глубоко в рот, плоским языком прижимаясь к нижней стороне, провести рукой до самой мошонки — это заставило Намджуна вцепиться руками в каштановые волосы Сокджина.       Он был так возбужден, что его член стоял торчком, покрасневший и налившийся кровью — и Сокджин сосал усердно, быстро и жестко, заставляя Намджуна истекать слюной. Намджун дышал тяжело, в полном благоговении уставившись на дисплей. Он чувствовал себя почти невменяемым. — Как хорошо, — выдавил он, кусая опухшую нижнюю губу. — Хён, как же хорошо.       С полным ртом Сокджин замычал — его глаза были закрыты, и темные ресницы красиво выделялись на фоне румяных щек.       Сокджин вобрал глубже, отчего член уткнулся в заднюю часть горла. Он издал сдавленный звук, что заставило сердце Намджуна вздрогнуть от желания. Руки Сокджина сдавили его колени; он отстранился, задыхаясь, с губами, покрытыми слюной. Что–то всепоглощающе нежное нахлынуло на Намджуна, и он наклонился, чтобы поцеловать его — целуя его распухший рот и чувствуя свой вкус. Пока они целовались, Сокджин обхватил рукой свой член, сжимая его в кулаке. — Понравилось? — хрипло спросил он. Засмеявшись, Намджун кивнул. Сокджин носом потерся о его нос. — Прекрасно. Тогда дай хёну тебе помочь.       Сокджин опустился обратно, быстро взяв член, и со стоном продолжил отсасывать ему. Когда губами он потерся о головку члена, Намджун резко втянул воздух через сцепленные зубы — все его тело изнывало от сверхчуствительности, потому что он давно таким ни с кем не занимался и успел забыть, как это приятно.       На этот раз он осмелился запустить руку в отросшие пряди сокджиновых волос. Его мозг еще осознавал, что Сокджин стоял на коленях в своей гостиной, с раскрасневшимися щеками и распухшими губами, и отсасывал у него. Он хотел запомнить все это: каждую секунду, каждое ощущение, каждый звук. Его джинсы и нижнее белье сползли до лодыжек, и Сокджин задрал ему футболку до груди. Поняв посыл, Намджун стянул ее через голову, оставаясь почти голым.       Между губ Сокджина его член выглядел непомерно большим: раскрасневшийся до темно-красного цвета, с выступающими венами. Принимая его, Сокджин застонал — губы встретились с кулаком у основания. Ничто никогда прежде не выглядело еще так хорошо — Намджун крепче вцепился в волосы Сокджина, пальцы ног подогнулись. Из-за этого всего он может кончить слишком быстро, и из-за этого Сокджин по праву будет издеваться над ним вечно, если—       — если они когда-нибудь вообще об этом заговорят. — Я хочу обсудить это потом, — задушенно сказал Намджун. Сокджин промычал. Это звучало как «да». Намджуну оно было необходимо.       Рот Сокджина скользнул вниз по его стволу, но взглядом он теперь упирался в лицо, смотрел на Намджуна расширенными зрачками. Ритм замедлился, и Намджун запоздало понял, что он получил над происходящим контроль: хваткой в волосах Сокджина он теперь диктовал темп, натягивая его на себя. — О боже, — выдохнул Намджун, двигаясь все ближе к краю дивана. Сокджин принимал все, даже несмотря на слезящиеся глаза. Стоп-слово? Им не нужно было стоп-слово, пока Намджун…       Он кончил со сдавленным восклицанием. Его бедра содрогались. Сокджин усиленно сглатывал, чуть давясь — с испугом, сдавившим грудь, Намджун тут же отпустил его волосы. Член пульсировал. Сокджин снова сглотнул, не двигаясь с места, и только потом медленно отстранился. Когда член выскользнул из его рта, раздался неприлично громкий влажный звук — Сокджин едва дышал, и вид у него был абсолютно разбитый. Головка мазнула по его побагровевшей щеке, пачкая ее белой спермой. Намджун моргнул, ощущая себя так, словно из него высосали всю душу.       Сокджин со стоном припал к основанию его члена. — Ты такой вкусный, Намджун-а…       Его член дернулся, и Сокджин усмехнулся, откидываясь на зад — но они оба до сих пор дышали с большим трудом.       Сокджин вытер рот обратной стороной ладони и прикусил нижнюю губу. — Выглядишь потрясающе, — хрипло — с руками, потянувшимися к торсу Намджуна, его выраженным грудным мышцам и соскам, с пальцами, пробежавшимися по прессу. — Боже… если бы в день переезда в общежитие я знал, что когда-нибудь окажусь тут… — То что? — спросил Намджун, ощутив себя до странного уязвимо со спущенными до лодыжек джинсами, медленно опадающим на нижней части живота членом — в этот момент он был слишком открыт и беззащитен. Сокджин знал о нем почти все — и что же? Десять, пятнадцать минут только что добавили ко всем его знаниям еще один слой. Это была последняя линия намджуновой обороны. — Я бы… — Сокджин говорил с явной неуверенностью. Он нахмурился. — Ну, видимо, мне всегда больше нравились задроты… — Я не задрот. — Да? Расскажи мне о последней картине, которую ты купил. — А, о новой? Тысяча девятьсот тридцать третий год, поздний кубизм, но при этом одно из первых его проявлений в корейском искусстве, и если взглянуть на мазки… А. Ой, — он запнулся. — Но искусство важно. — Конечно же искусство важно, — согласился Сокджин без намека на насмешку. — Я просто пытаюсь сказать, что все это было лишь делом времени.       Он моргнул, глядя на Сокджина. Он подумал о годах, когда он лелеял свою влюбленность и пытался ее игнорировать. Они были просто очень, очень хорошими друзьями, которые невероятно хорошо ладили, и никто не заставлял его смеяться так, как Сокджин, никто не заставлял его чувствовать, что его понимают, как Сокджин, но это потому, что они были лучшими, самыми лучшими друзьями, а не потому, что Намджун был по уши влюблен в Сокджина, что буквально купил квартиру по соседству, чтобы видеться с Сокджином так часто, как только мог? Верно?       Звякнул дверной звонок. Намджун дернулся, вдруг понимая, что окружающий их мир еще существовал. Он был таким же голым и сидел на диване Сокджина с членом наружу, в то время как Сокджин все так же стоял перед ним на коленях, выглядя очень сексуально. — Это еда, наверно, — вставая, рассеянно сказал Сокджин. Он убрал руки, его боготворящие прикосновения пропали слишком рано. — Так ты ее все-таки заказал? — спросил Намджун, донельзя шокированный фактом, что все то время, пока Сокджин ему отсасывал, некий несчастный курьер торопился в Ханнам Хилл с их едой. — Погоди, — добавил он, хватая Сокджина за запястье, чтобы не дать тому подойти к дверям. Сокджин посмотрел туда, где Намджун держал его за руку — казалось, его щеки стали еще краснее, чем были до этого. Его пижамные шорты ощутимо натягивались, и Намджун хотел его прямо сейчас, обнаженного и в своих объятиях, хотел изучить его кожу и испробовать везде, и Намджун не мог позволить ему открыть дверь, выглядя настолько… настолько…       Намджун распахнул входную дверь в наспех натянутых джинсах, без верха, и, вероятно, вид у него был такой, словно ему только что отсосал лучший друг, а его мир был разрушен до основания — или, по крайней мере, перевернут с ног на голову. Другими словами, он выглядел жутко, но не преминул многократно поблагодарить курьера, с торопливыми поклонами забирая пакет.       Когда он добрался до кухни и обнаружил там Сокджина, достающего миски и палочки для еды, его мозг все еще плыл. Сейчас Сокджин молча разложит еду по тарелкам, и они вернутся к просмотру «Токкэби», как будто ничего не произошло? Нужно ли Намджуну извиниться за то, что он без спроса кончил ему в рот, если…       Сокджин изогнул бровь и надул губы. — Ты же понимаешь, что мы фактически встречаемся? — Что?       Сокджин показал на них рукой: наедине, после долгого рабочего дня, у Намджуна в руках доставка, он без верха, после минета, а Сокджин в своих коротеньких шортах и огромной футболке для сна, с губами алыми от чрезмерного использования достает им посуду, пока на фоне идет «Токкэби». Это все выглядело ужасно по-домашнему, по-семейному — и это повторялось уже бог знает какой раз, и единственным отличием сегодня был минет, добавление которого в общую картину выглядело как логичный следующий шаг.       Это заставило все существо Намджуна воспарить, потому что вступление в отношения с Ким Сокджином были равносильны получению Грэмми. Он мог бы позвонить Юнги и сказать, что им больше не нужно думать об Академии звукозаписи: у него было кое-что получше. — Я не знал? — все равно сказал он, способный в данный момент лишь на вопросительные интонации — зато это было честно. — Я думал, что мы просто… ведем себя как обычно. — Ну, Чимин стебется над нами не просто так — ты почти что живешь у меня, Намджун-а, — отметил Сокджин, и это, пожалуй, было чистой правдой. Зачем быть еще где-то, если можно быть с Сокджином? Тот забрал у него пакет с едой. — Я поставлю еду в духовку на малую температуру, чтобы она до окончания не остыла. — Окончания чего? — Секса, — Сокджин неверяще уставился на него. — Погоди, ты что, хотел увильнуть от возврата любезности? Не знаю, с какими подхалимами RM из BTS трахался в последнее время, но со мной ты… — Кактыменяхочешь, — выпалил он так быстро, что язык едва поспел за словами — на это ему, как рэперу, понадобилось менее ничтожной секунды.       Через минуту Сокджин сидел на кухонном столе, обвивая ногами талию Намджуна, который уютно устроился между ними, накрыв губами чужие губы. Сокджин все еще был тверд и начинал голодно тереться о него, у Намджуна тоже вскоре намечался стояк; он запустил руки под чужую футболку. Они могли заниматься этим все десять лет. Почему они этого не делали? Что с ними было не так? — Намджун-а? — М-м? — промычал он, жадно оставляя на шее Сокджина засос. — Ты купил здесь квартиру, чтобы быть рядом со мной? — Ага. — Но… как мембер, или как нечто большее? — Как нечто большее, — признался наконец он, хотя он никому еще в этом не признавался. Его переезд был настолько инстинктивен, что он никогда даже не задавался таким вопросом. — Я просто хотел видеть тебя. Я всегда хочу тебя видеть. — Ага, — Сокджин зарылся пальцами в его волосы. — И я.       Им не нужно было соблазнение, понял Намджун: они уже были оба раздавлены, и это было лишь делом времени, как и сказал Сокджин.       Он попытался посадить Сокджина поудобнее, но его рука заскользила по чему-то теплому и мокрому, вытекшему из пакета прямо рядом с ними. Попытавшись пробормотать извинения в чужие губы, он неловко столкнулся с Сокджином зубами, и тут же оторвался от него, чтобы найти полотенце.       Сокджин посмотрел на него томно и с долей веселья — а потом провел пальцем по растекающейся по столешнице теплой жидкости.       Он усмехнулся: — Масло.