Шикамару вернулся от Узумаки уже за полночь. В доме мёртвая тишина — кажется, Темари уже спит.
Брюнет с облегчением выдохнул и как можно тише поставил обувь на полку, чтобы случайно не разбудить эту бестию. Утром они в очередной раз поссорились из-за того, что Нара снова забыл прикрутить какую-то новую полку на кухне… Собаку, конечно же, со всей страстью и любовью тогда проела ему весь мозг.
Опять.
— Ну и дурдом, — ругался Шикамару, проклиная этот чёртов кусок дерева и уходя из дома, чтобы пойти расслабиться с Наруто за одной-другой бутылкой саке.
Бросая через плечо, что вернётся к вечеру, он не расчитывал, что это «вечером» превратится в глубокую ночь.
Балбес Узумаки никогда не умел пить, поэтому пришлось волочить его пьяную вдрызг тушу до дома, чтобы со спокойной душой передать Хинате.
Темари от природы была ужасно нетерпеливой и очень часто забывала о том, что на её
партнёре лежит достаточно много ответственности. Это, кстати, тоже являлось причиной их частых ссор: Шикамару не любил кричать и выяснять отношения в принципе, а когда на него с порога и без объявления войны начинали нападать, не объяснив причин, из раза в раз, он не мог оставаться спокойным. За что и получал по шее с удвоенной силой.
Темари понимала, что сама себе создаёт лишние проблемы этими постоянными воплями, и поэтому всегда извинялась, хоть и делала это тоже своеобразно: обычно это происходило за ужином, когда набыченный и уставший Шикамару молча садился за стол. Она ставила перед ним тарелку с едой и, практически невесомо дотрагиваясь до его напряжённого плеча, тихо говорила: «Извини». Нара только отмахивался, как бы говоря, что уже неважно, он итак на нее не обижается, потому что просто напросто привык к подобным выходкам.
Но в этот раз ситуация была совершенно иная: Шикамару был виноват сам и выхватил за дело, а не за какую-нибудь призрачную ерунду. Ещё и снова повысил на Собаку голос, не выдержав её напора.
И сейчас понимал, что не услышит привычное «извини» за ужином.
В первую очередь потому, что на ужин он так и не явился…
Проходя мимо кухни в кромешной темноте, он заметил, что еды на столе нет. И ладно, сам виноват. Это было вполне ожидаемо.
Темари, похоже, действительно спит.
Наивный.
Бесшумно прокрадываясь в их спальню, он бросил быстрый взгляд в гостиную, куда Собаку обычно уходила спать, если они не мирились вовремя. Но в этот раз её там не оказалось.
Нахмурившись, Нара наконец-то дошёл до нужной комнаты и остановился на пороге, в недоумении уставившись на нетронутую, идеально заправленую постель.
Куда, черт возьми, подевалась эта невозможная и проблемная женщина?
Но в то самое мгновение, когда он только дернулся вперёд, чтобы пройти внутрь спальни, его ослепило и парализовало внезапной вспышкой включаемого света, и сильные женские руки резко прижали его лицом к стене.
Собаку яросто пыхтела ему в ухо, вдыхая еле заметный запах алкоголя.
Черт.
— Вот значит, как ты справляешься с проблемами, мистер Плакса…
Шикамару показалось, что она натурально рычит.
Сейчас ему практически ничего не стоило рвануться и скинуть с себя сжимающие до хруста руки девушки, но он почему-то не мог этого сделать.
— Темари, послушай…
— Нет, малыш, это ты меня послушай, — Нара услышал какое-то копошение сзади, а потом дернулся от того, что ладони, удерживающие его руки, сменились женской стопой.
— Какого черта ты делаешь? Темари! — вскинулся он, словно молодой жеребец, пытающийся сбросить с себя вожжи.
В следующее мгновение его запястья обожгло холодом чего-то металлического, чего-то круглого… Чего-то, чем Собаку сковывала его руки окончательно…
— Темари, да чтоб тебя! — с новой силой брыкнулся Нара, когда до шокированного сознания дошло, что это наручники.
— Во-первых, — нарочито лелейным голосом начала девушка, сильнее вжимая его в стену, — ты не прикрутил ту чертову полку, но это мы уже прошли. Во-вторых, солгал, что вернёшься к вечеру…
С каждым словом хватка на запясьях и давление на спину все усиливались.
— Темари, я все объясню: я был с Наруто, а он, сама же знаешь, никакущий собутыльник, и…
— И в-третьих, — чуть повысив голос, продолжила девушка, — явился пьяный…
— Тема… — тихо взвыл Шикамару в последней попытке достучаться до куноичи.
— Так как мне с Вами поступить, господин Нара?
Её колено резко вклинилось между его ног.
Шикамару судорожно сглотнул. Самое ужасное в этой ситуации было то, что он начал возбуждаться.
Услышав его обречённый выдох, Темари самодовольно ухмыльнулась и отошла назад.
Брюнет осторожно развернулся, чтобы оценить масштаб трагедии, и едва ли не застонал в голос: на Собаку не было ничего, кроме его запахнутого домашнего хаори.
Поймав его шальной взгляд, Темари хищно улыбнулась и подошла к кровати.
Шикамару жадно провожал тёмными глазами абсолютно каждое её движение: как она расплетает волосы, демонстративно медленно убирает резинки в тумбочку, плавно забирается на чёртовы шёлковые простыни и наконец вальяжно ложится на них.
Шикамару внезапно почувствовал себя малолетним школьником, которому старшеклассники впервые показали порно.
У них же не принято мириться подобным образом, разве нет?
Темари взглядом приказывает ему подойти ближе. Он молчаливо покоряется и на негнущихся ногах шагает к её пьедесталу — именно так сейчас воспринимается их кровать.
Собаку ещё некоторое время смотрит на умирающего Нара и, задрав подбородок, негромко произносит:
— Извиняйся.
Внутри Шикамару взрывается сверхновая.
Девушка призывно раздвигает ноги, но при этом не теряет своего царского величия: даже с широко разведенными коленями она не выглядит как дешевая шлюха, требующая, чтобы её поскорее оприходовали.
Нара с небольшим трудом забирается на постель, не обращая внимания на дискомфорт от наручников; сейчас каждая клеточка его тела обращена к этой грешной и невозможной женщине перед ним. Её зелёные глаза разъедают своим властным взглядом.
— Не стесняйся, милый, — тянет Собаку, лениво притягивая его пальцами ноги за край водолазки.
— Где ты только всего этого набралась? — хрипит он, наклоняясь над ней.
— Говорить будешь, когда я разрешу, — она резко отталкивает его пяткой, — и сегодня зови меня Темари-доно или госпожа, понял?
— Конечно, госпожа, — в тон ей отвечает Шикамару и плавно ведёт шершавой ладонью по её гладкому бедру, забираясь под складки хаори.
Мышцы живота девушки сковывает судорогой предвкушения.
Нара начинает покрывать мокрыми поцелуями её разрисованное синяками колено, лаская каждый из ушибов, и медленно спускается ниже, дразня и заводя ещё больше их обоих.
Они занимаются сексом не очень часто, однако Шикамару знает, что Темари просто до дрожи обожает долгие прелюдии, хоть и пытается это скрыть каждый раз за злостью и раздражением.
Когда его губы достигают своей цели, Собаку сдержанно выгибается, комкая простыни и закусывая губу, чтобы не сдаться сразу же. Шикамару слишком умело работает языком, и Темари чувствует себя сучкой во время течки. Его слюна смешивается с выделяемой смазкой и пошло хлюпает, заставляя девушку зажмуриться от смущения. На вкус Собаку сладкая и солёная одновременно — Шикамару всегда поражался этой ее особенности.
Темари держится стойко, сохраняя свой величественный титул, но стоит горячему и мокрому языку брюнета едва ощутимо проникнуть в её сочащееся тело, она резко всхлипывает и отпинывает его подальше. Нара чуть не валится с кровати, поскольку руки по-прежнему скованы за спиной, и изумленно вскидывает брови.
Собаку загнанно дышит, пытаясь подавить сладкий спазм внизу живота, бросается в сторону прикроватной тумбы, чтобы взять оттуда ключ от наручников, разворачивает Шикамару, буквально сдирает с него эти идиотские железки и опрокидывает парня на спину. Он тут же запускает свои жадные ладони под распахнувшийся хаори.
Темари остервенело дрет застёжку его брюк, где все давно уже налилось и затвердело, и взбирается на крепкие бедра, тихо постанывая от желания быстрее ощутить в себе горячий и сочный член.
Шикамару почти незаметно двигает тазом, имитируя поступательные движения, в результате чего блондинка останавливается и, упираясь вспотевшими ладонями в его торс и шире разводя ноги, начинает тереться о его пылающую плоть, пачкая смазкой нижнее белье партнёра.
Она издаёт короткий звонкий стон, когда Шикамару уводит одну из ладоней вниз и находит тонкими пальцами чувствительную горошинку клитора, сминая и дразняя его. Сил терпеть больше не остаётся, и через несколько секунд Нара остается в одной только задранной по шею водолазке.
Он крепко удерживает Темари за талию, подкидывая ее на своих бедрах и каждый раз скользя головкой вдоль пульсирующего и жаждущего проникновения входа.
— Ну же! — требовательно стонет Собаку, пытаясь насадиться самой и сминая дрожащими пальцами грудные мышцы брюнета.
— Как прикажете, Темари-доно, — хрипит Шикамару и входит в неё одним резким и размашистым движением, выбивая из девушки протяжный стон удовольствия.
Пространство спальни наполняется звонкими и быстрыми шлепками, плохо сдерживаемыми стонами и вздохами.
Нара сжимает мягкие бедра Собаку почти до синяков, с каждым новым толчком погружается в неё все больше и резче, наблюдая, как та отчаянно кусает губы и пытается скрыть алые щеки за свисающей чёлкой. Никому не нужное сейчас хаори слабо болтается на её плечах, грозясь стечь вниз по напряжённой спине девушки в любой момент.
— Шикамару, быстрее, придурок! — кричит она, чувствуя, как мышцы внутри начинают сокращаться, предвещая скорую разрядку, — Шикама~ах!
Нара поспешно выходит из неё, издаёт протяжный низкий стон и изливается на её гладкий живот, дергаясь сладкой судорогой оргазма.
Темари скатывается с него с тихим всхлипом и падает рядом, торопливо смазывая и слизывая с себя терпкие жемчужные капли.
***
— Госпожа, я прощен? — спрашивает Шикамару, как только просыпается на следующее утро и видит перед собой сонные зелёные глаза.
— О, будь добр, заткнись! — отмахивается Темари, заливаясь очаровательным румянцем и отворачивая покрасневшее лицо. — Разумеется прощен, придурок, когда я долго на тебя сердилась?
Шикамару щурится, умиляясь её багровым ушам, и поворачивает голову, чтобы воодушевленно уставиться в потолок.
— Темари.
— Ну что ещё? — слышится из подушки.
— Выходи за меня, а?
the end
