* * *
Пока скалы рушились под его израненным телом, неспособный двигаться и говорить Чжучжи-лан мог только надеяться, что переродится во что-то лучшее, чем сейчас. Что ему повезет встретить Цзюнь-шана или мастера Шэня в следующей жизни. Ему еще за столькое нужно было отплатить; его недостойное тело было полно любви, которую он не успел растратить. Быть может, в следующий раз…* * *
А потом наступила тишина. Чжучжи-лан почти мог ощутить отсутствие звука на вкус, захлебываясь, вдохнуть его полной грудью, как чернильно-черный удушливый дым. Он не вполне осознавал себя и не был в сознании достаточно, чтобы понимать, какой пугающей должна была быть эта пустота. Его существование всегда оставалось для него чем-то непостоянным, словно его могли прервать в любой момент, так что это ничто… было не таким уж и страшным. Он почти задался вопросом, когда сможет уйти, но тишина была такой тяжелой и умиротворяющей, что сама мысль растворилась в ней, не сформировавшись до конца.* * *
Боль пришла прежде, чем он проснулся по-настоящему. И шум — мир был полон гула, о котором Чжучжи-лан успел забыть, почти невыносимо громкого для его ставшего чувствительным слуха. Что-то в его теле совершенно точно было сломано, быть может, он весь целиком, и настойчивая обжигающая боль в груди становилась острее с каждым вдохом до тех пор, когда он, не выдержав, тихонько всхлипнул. Кто-то гладил его по голове, пропуская пряди волос сквозь пальцы. Чувствовать хоть что-нибудь было приятно. Открывать глаза, чтобы увидеть что-то кроме тьмы, было страшновато, но он всегда был любопытен. Кто бы ни прикасался к нему, у него были невозможно нежные руки. Чжучжи-лан зажмурился крепче, давая глазам побыть в блаженной темноте еще секунду, прежде чем наконец-то открыть их. Первые несколько секунд он ничего не видел, пришлось проморгаться, чтобы глаза привыкли к свету, а потом— — Проснулся! — Тяньлан-цзюнь смотрел на него сверху вниз. Прекрасный, нетронутый гниением Тяньлан-цзюнь. Изумленный Чжучжи-лан попытался сесть, но это простое движение причинило такую боль, что он немедленно рухнул обратно на постель, приоткрыв рот в возгласе, который он тут же заглушил. Тяньлан-цзюнь переложил руку на плечо племянника и прижал его к кровати. — Не торопись, — пожурил он. — Тебя долго не было. Чжучжи-лан задумался: долго — это сколько? Раз Цзюнь-шану стало настолько лучше… сколько же не было Чжучжи-лана? Накатила новая волна боли, и он разом забыл все эти вопросы. Вот бы Цзюнь-шан снова погладил его по голове… Было так приятно. На лице Чжучжи-лана, должно быть, что-то отразилось, а может, Цзюнь-шан всегда с легкостью видел его насквозь, потому что Тяньлан-цзюнь прищелкнул языком, прежде чем вновь уложить ладонь Чжучжи-лану на голову, успокаивающе перебирая волосы. — Глупое дитя. Чжучжи-лан поспешно придал лицу нейтральное выражение, скрывая гримасу боли, и хрипло произнес: — Прошу прощения, Цзюнь-шан. Этому подчиненному нездоровится. — Я бы удивился, если бы это было не так. Ты довольно крепкий, но это было немного слишком, м-м? — Ради безопасности Цзюнь-шана я готов вынести подобное столько раз, сколько звезд на небе. Стоило ему это услышать, как в глазах Тяньлан-цзюня отразилась печаль. — Ты очень хороший племянник. Чжучжи-лан не считал себя таким уж хорошим. Все дело было в том, что… Цзюнь-шан был единственным, кто видел в нем какую-то ценность. — Тело Цзюнь-шана восстановилось… мы ведь не в царстве мертвых? — Ха! Нет, нет. Но ты и правда был к нему близок, — Тяньлан-цзюнь поморщился — преувеличенно, следуя своим привычкам; как будто все вокруг было пьесой, и эмоции должны были быть видны с задних рядов. — Что бы я делал без своего любимого племянника? — Уверен, что Цзюнь-шан бы справился. — Но я так привык к тебе! Самостоятельно заваривать чай так скучно, занимает слишком много времени, и он всегда получается то слишком слабым, то слишком крепким. Куда лучше, когда делаешь это ты, так что ты должен поскорее поправиться, идет? Чжучжи-лан улыбнулся: — Конечно. Теперь, пребывая в сознании, он мог чувствовать, как порванные сухожилия и сломанные кости медленно соединяются обратно. Демоническая энергия, напрямую текущая от руки Тяньлан-цзюня к Чжучжи-лану, определенно помогала. Он невольно подумал, что не заслуживает подобной заботы. — Благодарю вас за помощь этому недостойному. Тяньлан-цзюнь наградил его еще одним странным печальным взглядом. — Ерунда. Чжучжи-лан и сам это знал. Тяньлан-цзюнь был невероятно могущественным демоном, так что одолжить немного исцеляющей силы было для него сродни тому, чтобы сорвать с дерева листок и протянуть Чжучжи-лану. Для этого не требовалось никаких усилий. И все же Чжучжи-лан чувствовал, что его долг перед Тяньлан-цзюнем вырос несоизмеримо. Такими темпами ему придется прожить тысячу жизней, пытаясь отплатить… Проявите немного снисхождения к своему подчиненному и перестаньте разбрасываться такой добротой, будьте так любезны! Даже думать об этом утомляло. Не говоря уже о том, что Чжучжи-лан задолжал мастеру Шэню… — Кажется, мне нужно еще поспать, — заявил Чжучжи-лан. Он вдруг начал скучать по темноте и тишине. Глаза Тяньлан-цзюня удивленно распахнулись. — Ты только проснулся от самого длинного сна в своей жизни и уже опять устал? — М-м. — Ладно, но я буду ждать свой чай, когда ты снова встанешь. — Принято к сведению. Он обязательно сделает все, что в его силах, для Цзюнь-шана, когда проснется. Как и всегда.* * *
Ожив и поправившись, Чжучжи-лан постепенно понял, что ему снова придется жить в теле, не принадлежащем до конца ни человеку, ни змею. Хотя это тело определенно было многим лучше его исходной формы. У него были пальцы, что было приятно. Но чешуйки, рассыпанные по всему лицу и рукам… никуда не годится. Даже если он иногда пытался забыть о том, что они покрывают его кожу, остальной мир никогда не забывал. Каждый раз, когда люди отшатывались, увидев его, его и без того низкая самооценка претерпевала очередной удар. Еще и глаза, желтые с вертикальными зрачками… Что за уродство! У людей не бывает таких глаз, как он должен был с кем-то общаться, как того хотел Тяньлан-цзюнь, если никто не мог взглянуть на него, не пугаясь до полусмерти?! Чжучжи-лан бы никогда не осмелился попросить Тяньлан-цзюня исправить его тело, но он определенно хотел бы выглядеть лучше. Хотя прямо сейчас Тяньлан-цзюнь ничем не смог бы помочь: снова начав жить с ним, Чжучжи-лан быстро понял, что его демонические силы уже не были так велики, как когда-то. Постепенно они возвращались, но трансформация кого-то вроде Чжучжи-лана в другое, более приятное глазу существо пока оставалась недосягаемой. Но Чжучжи-лан и впрямь терпеть не мог свою нечеловеческую внешность.* * *
Они были в библиотеке Тяньлан-цзюня. Весь день Чжучжи-лан наблюдал, как Тяньлан-цзюнь снимает книгу за книгой с полок, пролистывает в поисках «самых интересных» (то есть непристойных) мест и откидывает в сторону, где Чжучжи-лан подбирал их и бережно ставил обратно на место. Масляные лампы освещали комнату, озаряя Тяньлан-цзюня нежным золотистым сиянием. Чжучжи-лану казалось, будто само солнце осеняет его господина своим присутствием. Чжучжи-лан позволил взгляду скользнуть по гладкой, покрытой легким загаром коже Тяньлан-цзюня, остановиться на его темных изящно очерченных глазах, на спадающих по плечам чернильно-черных волосах… Тяньлан-цзюнь бездумно высунул кончик языка, пока читал, и собственный раздвоенный язык Чжучжи-лана неосознанно повторил его движение. Тяньлан-цзюнь находился на недостижимой для Чжучжи-лана высоте… и все же всегда снисходил до того, чтобы называть его своим племянником. Обращаться с существом вроде Чжучжи-лана с такой добротой, несмотря на его гротескность… Не думая, Чжучжи-лан выпалил: — Цзюнь-шан… я правда настолько уродлив? — М-м… да. Ужасно уродлив, — Тяньлан-цзюнь улыбнулся и отбросил книгу, которую держал в руках, чтобы уложить ладонь Чжучжи-лану на голову и взъерошить волосы. — Мой уродливый мальчик. — Вот как… Чжучжи-лан сморгнул подступившие слезы. У этого тела хотя бы была возможность плакать. Люди принимали подобную мелочь как должное, но Чжучжи-лан так долго неспособен был на подобный выплеск эмоций… В своей изначальной форме он мог только терпеть дурные чувства и ждать, пока они пройдут сами собой. — Но это ведь нестрашно, правда? — спросил Тяньлан-цзюнь. Он все еще гладил племянника по голове. — Правда? — Твое уродство. Ничего страшного, разве нет? В мире много некрасивого, — Тяньлан-цзюнь сдвинул руку, чтобы осторожно потрогать рассыпанные по щекам Чжучжи-лана чешуйки. — Если подумать, разве рядом со мной не кто угодно покажется уродливым? Чжучжи-лан немедленно кивнул, прежде чем сообразить, что над ним снова потешаются. Он насупился, щеки подернуло румянцем. — Цзюнь-шан… Этот подчиненный говорит серьезно. — Зачем тебе вообще быть красивым? Это не так уж и здорово. Чжучжи-лан промолчал. Разве можно объяснить такое тому, кто был рожден красавцем? — Да ладно тебе, ты даже не так уж уродлив в этом теле, — продолжал Тяньлан-цзюнь. — Вот твоя исходная форма была просто кошмарной… — Цзюнь-шан… — Этот жуткий рот, хвост и все дела, бр-р! Но я все исправил! И это тоже исправлю довольно скоро, не переживай. Весь пунцовый от смущения, Чжучжи-лан кивнул. Ему и в самом деле нечего было больше сказать. Даже после всех этих лет его иногда обескураживала непосредственность Тяньлан-цзюня! — Я… — начал было он, но тут же поджал губы и отвернулся. — Что такое? — Тяньлан-цзюнь скрестил руки на груди и наклонил голову набок. Чжучжи-лан продолжал хранить молчание. Он и так уже сказал слишком много. Цзюнь-шану не следовало обременять себя его тревогами. — Ну же, расскажи, что у тебя на уме. Чжучжи-лан прикусил губу и встретил пронзительный взгляд Тяньлан-цзюня. Он едва слышно прочистил горло. — Этому подчиненному иногда кажется, что жить… вот так… — Чжучжи-лан жестом указал на себя. Горло перехватило, когда он продолжил: — Будто бы хуже, чем не жить вообще. Тяньлан-цзюнь нахмурил брови. — Ну и глупость. — Непра– — Ты всегда был странноват, и я, разумеется, считал, что ты такой в мать… но это, в самом деле, совсем на тебя не похоже. Рот Чжучжи-лана был открыт, но он не нашелся, что ответить связного, так что сжал губы и опустил глаза. Похоже было, что его ругали. — Этот подчиненный просит прощения за то, что сказал нечто странное. Больше такого не повторится, — тихо и пристыженно сказал он. — Ну, того, чтобы ты врал и замалчивал свои мысли, я тоже не желаю. — Тогда что же мне говорить?! — вымученно воскликнул Чжучжи-лан. Тяньлан-цзюнь пожал плечами и снял с полки очередную книгу. — Ты совсем не уродлив. Я просто подшутил над тобой. Знаю, ты мне, должно быть, не веришь, но мне нравишься тот ты, что под чешуей, внешность не имеет никакого значения. Чжучжи-лан несколько раз моргнул. — Ох. — Я бы поменялся с тобой телами, не раздумывая, если бы это позволило тебе отвязаться от меня и завести друзей помимо меня и лорда Шэня. Чжучжи-лан был тронут. Легкий румянец расцвел на его щеках. — В самом деле? — Ну, еще я бы так поступил, потому что ты выше меня ростом. — Совсем ненамного. — Знаю! Это просто ужасно, я ведь все-таки старше! Это я должен быть выше. — Спасибо, Цзюнь-шан. — За то, что ты выше? Нет, это матери твоей спасибо. Она была огромной! Чжучжи-лан с улыбкой глубоко поклонился Тяньлан-цзюню, который потер заднюю часть шеи и жестом указал Чжучжи-лану выпрямиться. — Ладно, ладно. Знаешь же, в этом нет нужды, — сказал Тяньлан-цзюнь, вновь принимаясь листать книгу. — Этот подчиненный принесет чай. — М-м, — рассеянно откликнулся Тяньлан-цзюнь. Он уже потерял интерес к разговору, демонстративно уткнувшись в книгу. Чжучжи-лан в последний раз взглянул на него — безупречно красивого, с непроницаемым лицом читающего о наверняка возмутительных непотребствах, — и вновь ощутил благодарность, что этот демон решил дать ему шанс много лет назад. Может, однажды Чжучжи-лан свыкнется со своей родословной и назовет Тяньлан-цзюня дядей. Но прямо сейчас он был вполне счастлив оставаться его подчиненным. И, делая чай, Чжучжи-лан думал о том, что, быть может, в нем все-таки было что-то прекрасное. Не физически, но его мысли постоянно занимали Цзюнь-шан и мастер Шэнь, которые были однозначно прекрасны. До тех пор, пока его мысли не были уродливы… быть может, этого было достаточно. Пока достаточно.