***
Светлана Елагина и Иван Рокотов выходят на очередное задание, а все эти мысли крутятся в голове Светы. Можно представить какого ей скрывать от любимого, что его сын жив, но лишь по приказу Дремова, который она так не хотела выполнять, сказать правды она не могла, клятва обязывала. Света столько раз хотела нарушить клятву, ведь семья дороже, но все не решалась. Лишь посмотрев в глаза Вани, она могла успокоиться. С его возращением Света снова начала расцветать, писать стихи, но на душе было неспокойно. Стоя у зеркала, она смотрела на себя и, положа правую руку на сердце, поняла, что оно слишком сильно бьется…. Елагина была уже не в нашем мире, а где-то в своём, ее разум затуманился настолько, что Света не понимала сколько стоит у зеркала и сколько смотрит на саму себя, или точнее на ту девушку, которая опасается за то, что сегодня кто-то не вернётся домой… Она, сама того не заметив, присела на стул и начала смотреть в окно, но лишь голос Рокотова заставил туман в ее глазах разойтись: — Что с тобой, Светуль? — мягко спросил он, заправляя пистолет в чехол. — Что-то мне как-то не хорошо, Вань. — Светка, ты чего? Ты же никогда ничего не боялась, — заулыбался Ваня. — Да я не боюсь, тревожно как-то, — призналась сама себе майор. Видя ее переживания, Рокотов присел рядом, а она сказала: — Скажи мне что-то хорошее. — Я люблю тебя, ты моя жизнь. — А ещё? — Ты моя самая-самая красивая, и все у нас будет хорошо, потому что мы вместе! Потом, пытаясь уговорить саму себя, Света встала, подошла к камору и взяла в руки стих, пока Рокотов поглядывал на часы. — Я стих дописала, можно я прочту? Она так боялась, что больше не сможет ему прочесть эти слова, что глаза начали наливаться слезами, а слова Вани ее окончательно добили: — Светуль, пора идти. Вернёмся, и ты спокойно все прочитаешь. — Хорошо… Светлана Елагина: — Я не знаю что со мной происходило. Я, девушка, которая всегда верила в силы, свои и Ивана, почему-то так боялась. Меня кидало в жар и холодно, пока мы шли к назначенному месту, к назначенному страшному времени… 4:00. По дороге я стала исключать все варианты своих страхов и мне вспомнился самый страшный год в моей жизни: 1941, когда я потеряла двух ценных и любимых людей: Ванечку и ребёночка. Я старалась не думать об этом, но тогда, когда случился выкидыш, я чувствовала себя также. Если посчитать по датам, то возможно я и правда беременна. Сказав самой себе об этом, я начала улыбаться сквозь боль. Сейчас опять мы идём на смерть, но я не могу позволить, если все мои догадки правдивы, потерять этих людей снова, ни за что!…. Светлана Елагина: — Обстрелы, после слов Вани, начались. Мы все из прокуратуры думали, что многие сдадутся, но таких не было. Снова трупы, снова кровь, а наши жизни зависели от груды кирпичей, за которыми лежала я, Ваня и Дремов… Иногда, хотя вру, всегда, он раздражал своими шутками и ненужными словами. Когда Ваня закричал: — Прикрой меня! — Я так испугалась, я не успела схватить его за этот ремень, в этот момент я прокляла все, что только могла, а особенно Дремова, который схватил меня, со словами: — Да ты уж куда! Хватит геройствовать! Всеми силами Елагина пыталась прикрыть любимого, который через несколько минут скрылся из ее поля зрения. Буквально пара минут, а как способны изменить их жизни, они даже не предполагали. Сильно отпихнув Дремова, Елагина, несмотря на обстрелы, кинулась к Ване. Она слышала выстрелы и сердце начинало биться так, что, казалось, умрет прямо сейчас, но она не могла, она все бежала и бежала…***
Иван Рокотов: — Не знаю чего уж я искал, возможно сам того не понимая- смерти. Убивал последних немцев в надежде на месть за смерть сына, чтобы все дети на земле в будущем не умирали вперёд своих родителей. После того извещения, у меня оторвали половину души, а то и больше. На этой земле меня держала лишь Светка, но иногда я забывал и про неё, надеясь дойти до справедливости. Я бежал за раненным человеком, которого нёс здоровый и крепкий парень. Я чувствовал что-то странное на душе, но шёл вперед лишь потому что знал: они главари. — Stehen (с немецкого. стоять)! — крикнул Рокотов и двое остановились. Они начали поворачиваться и тут глаза Ивана не верили в то, что видели…. Это его сын, живой и невредимый. Слов не было, были лишь бушующие эмоции, особенно после слов сына: — Здравствуй, пап… — Мишка, сынок, живой… — Я вернусь, я обязательно вернусь, — пообещал младший Рокотов, пока старший перестал целиться на бандита в руках Миши. Все бы было хорошо, если бы не молодой солдатик, который только поверил, что война для него закончена, его оправили на задание, где поставили лишь одну цель- убить врага. Его руки тряслись и он плохо держал оружие в руках, ведь боялся встретиться с врагом один на один и только из-за нервов, он не услышал самых главных слов после того, как увидел майора перед своими глазами: — Не стрелять!!! — закричал Рокотов, но было уже поздно… выстрел… Природа замерла… пуля начала входить в тело, в которое никогда не должна была войти. Рокотов закрыл своего сына от пули ценой своей жизни. В него пули входили ни раз и ни два, но эта прошла на поражение, прямо в сердце… Иван Рокотов: — Я упал, видел, совсем недолго, как кровь выливается из моей груди, видел, как сквозь дыру на крыше сияют звёзды, которые так любила разглядывать Света. О нет, о Боже, Света, я же ей обещал… но увы, теперь уже я не вернусь… Только сейчас он вспомнил свои слова и обещания своей жене. Так глупо, так странно, так больно уйти, бросить всех и все, просто потому что так сложились карты. Смотря на звёзды, душа Рокотова начала покидать тело, он умирал один, истекая кровью, не чувствуя уже ничего от болевого шока. Последнее, что он увидел в своей жизни- Света… его ангел жизни, его опора и поддержка, сопровела его душу на небо…***
Светлана Елагина: — Я бежала и тут, за поворотом, я услышала выстрел, от которого, казалось, в моем организме оторвалось все что только можно. Я шла с затуманенным взглядом, а потом, когда увидела солдатика, сидящего на коленях клубочком, я увидела это… Ваня, Ванечка, мой Ванечка, истекает кровью! Не подаёт признаков жизни! Я подошла, села на колени, потрогала рану на сердце и увидела кровь… и взяла его на руки… — Вань, ты что, миленький?.. Рокотов, не смей! Слышишь?! Ты же мне обещал! Обещал! Что будешь всегда возвращаться! Ванечка, не уходи, слышишь… — целуя его в губы последний раз, шептала Света…***
Его больше нет… а что тогда дальше? Смерть? Человеку не хочется жить с медалями на груди, когда они были добыты такой ценой, ценой крови человека, с которым ты прошёл войну и не дошёл совсем немного до счастливой жизни. Елагина не понимает, зайдя в квартиру даже не помня как (проводил Григорий Иванович, когда Света отказалась ехать к нему домой), что сейчас, именно сейчас, она потеряла мужа… Взяв в руки свои стихи, она нашла посмертный подарок Рокотова- бусики бело-оранжевого цвета… От них ее истерика и боль усилилась в миллионы раз…Как две свечи сгорели наши судьбы, Кто ярче, кто быстрее, ведь не суть, Дороги прошлого в случайном перепутье сплелись в прекрасный светлый путь. Я не хочу вернуть его обратно и не пророчу о грядущем дне, Я жить хочу сегодня, а не завтра, Сейчас улыбку подарите мне. Вам присягнув однажды — не нарушу, Той клятвы, что обещана на век, Любимый, смилуй, чистый, самый лучший, как родина — родной мне человек. Я раньше думала, что Бога нет на свете, Кому тогда я каждый день молюсь, когда мне в голову приходят мысли эти, Не разлучай нас, Я ведь лишь этого боюсь…
Она вспоминала все моменты с Ваней, знакомство, поцелуи, ночи, проведённые вместе…. Встав со стула, она поняла, что голова ее кружиться, она ничего не видит, а низ ее одежды полон крови, и кровь эта совсем не Ванина, а ее, точнее ее ребёнка… — Нет, нет, нет… — сказала она в полубреду, когда, на последнем издыхании пыталась взять телефонную трубку, но так и не успела этого сделать, ведь она упала на живот…***
***
***
Прошло неопределённое количество времени… Светлана Елагина: — Я открыла глаза и увидела больничную палату, белые стены, которые я так ненавидела. Я видела все очень плохо, но быстро вспомнив всю ту боль, как мне казалось вчерашнего дня, я начала кричать…. В палату ворвались врачи, но растолкали их Григорий Иванович и Афина. Они подбежали ко мне и обняли с обоих сторон так, чтобы я сама себя не разорвала на части. — Что с ребёнком?! — кричала Света, понимая, что все вновь повторилось. — Светлана Петровна, прошу, успокойся, — просила ее Афина, но она сама понимала всю абсурдность своих слов. Тут в кабинет, пока врачи пытались вколоть морфий, он действовал как успокоительное и снотворное, медленно вошёл Дремов… Глаза Светы налились кровью, она ненавидела этого человека, сейчас он был виновником всех ее бед. Пока Григорий и Афина стояли в стороне, чтобы не мешать врачам, Светлана Петровна крикнула в последний момент, после которого на неё резко повлиял морфий: — Дремов, я ненавижу вас! Вы виноваты во всем! Вы убили Ваню, вы убили нашего ребёнка, вы убили меня! Будьте вы прокляты!….***
Прошло 3 дня. Свету привели в сознание, она ничего не ела, с ней была ее единственная семья: Григорий Иванович и Афина. Они даже позвонили Мирскому и сообщили все. Он сразу сказал, что едет, ведь он знал, о чем она думает- о самоубийстве, потому что ей больше нет смысла жизнь. Все сново повторилось, как в аду, в адской петле, которая с каждым разом делает все больнее. Но чтобы брат Светы приехал, надо было 4 дня, а прошло только три. Светлану Петровну забрал Григорий Иванович к себе домой. Забирая Свету из больницы, они одели ее, но не в мундир, ведь при его виде она сказала лишь одно: — Сожгите это… Это были единенные слова после всего случившегося… Приехав домой к Афине и Григорию, Света поставила свою сумочку на комод, легла на кровать, которую ей выделили хозяева, и стала ждать, пока все уснут. Когда стало тихо, она взяла свою сумку, не надевая пальто, вышла на улицу в том, в чем была и открыла сумку. Там лежали спички, помада, одна сигарета, зеркальце, стихотворение, которое случайно положил туда Григорий Иванович, когда нашёл ее в том состояние, ведь он чувствовал, что может что-то случится, и, самое главное, пистолет… подаренный Ванечкой. Смотря на звёзды, присев на лестницу дома, она плакала и говорила: — Ваня, за что ты так со мной?! Я опять потеряла нашего ребёнка, за что?! Зачем мне жить?…. Она достала спички и сигарету, начала курить, после чего взяла стихотворение в руку и подожгла его. Света стала ждать пока оно сгорит без остатка, наплевав, что она жжёт руки. Она видела, что горит не просто стих, а ее жизнь… Света встала, взяла сумку в руку и пошла туда, куда и собиралась- в комендатуру… — Раз нет справедливости в мире, я буду сама творить ее…***
Было темно, поздно, но никакого патруля она не встретила. Спокойно дойдя до кабинета Дремова, она ещё с улицы видела, что он там, Света вышибла дверь резким открытием и стала смотреть в глаза виновника всего произошедшего… Елагина была в ужасном состояние, она исхудала, стала как тленная спичка, глаза красные, платье темного цвета висело на ней, как тряпка, а волосы были непричесанные, но рука держала сумку так, что вся кисть была красной. Дремов вскочил при ее виде и замер, как скульптура, у него было много слов, которые он готовил, но сказать так ничего и не смог. Света молча прошла к его столу, села на стул, сказав: — Присаживайтесь, Виталий Сергеевич. Он молча сел и стал смотреть на неё, что она и почувствовала. — Что, выгляжу ужасно, да? — со всей горечью говорила она ему в укор. А в ответ молчание, он только от нервов перебирал руками. — Ну не хотите говорить со мной, как хотите. Тогда я поговорю, — Света открыла сумку и засунула туда свою руку, нащупав пистолет, поставила руку на курок, заранее сняв его с предохранителя. — Светлана Петровна, Света, — попытался сказать Дремов, но тут его резко перебила Светлана Петровна: — Нет! Так смел называть меня только муж и семья, вы- не он и не они! — Хорошо, — тихо сказал мужчина.- Светлана Петровна, я… мне сложно найти слова, но я слышал, что вы приказали сжечь обмундирование и сдать оружие обратно в комендатуру… — Да, — оборвала его Света.- Я больше не вернусь не к вам, не к кому-то ещё. Только я вот думаю, как такой человек как вы, даже не испытывает своей вины? — она смотрела в стену, напротив которой сидела, но потом резко перевела взгляд на мужчину. — Я понимаю… я виноват… — сухо ответил он, хотя понимал, что виноват. — Вас интересует только то, что я ушла отсюда. А то что вы убили моего мужа, просто потому что все время врали ему, меня заставили это делать, убили и моего ребёнка, убили и меня…- Света встала со стула и в этот момент, сбросив сумку, достала пистолет и направила на Дремова. Он, не ожидав такого, вскочил и поднимая медленно руки, сказал: — Светлана, что вы делаете?! Одумайтесь! Да, я виноват, вы говорите все правильно, мне нечего добавить… — Одуматься? Одуматься?! — в истерике говорила она.- Почему лишь направив на вас пистолет, вы говорите правду?! Для вас люди- исходный материал, так чем же вы лучше Гитлера, чем лучше его Рейха, который столько лет истребляете?! А ведь таких как вы- сотни, и все вы у власти, а такие честные люди, как Ваня, мёртвы! Все достойные лежат в земле, а вы ходите по этой земле и считаете себя богами… Дремов начал подходить к ней очень резко и она, сама того уже не осознавая, выстрелила ему в руку, после чего крикнула: — Стойте на месте! — Хорошо, только успокойся, — просил он, придерживая левую руку, из которой пошла кровь. — Вы же не хотите умирать, да? — спросила его Света, когда начала подходить к нему. Молчание… — Я не слышу ответа! — Не хочу! — крикнул он, понимая, что правда бояться умирать. — Вот, так-то лучше. А я вот хочу, знаете почему? Да потому что нет смысла больше жить! — слёзы по ее лицу текли без остановки, но лицо было каменным, злым, требующим крови. — Что я могу сделать для тебя? Просто скажи, — говорил Дремов, пытаясь предотвратить чью-то смерть, но кого именно он ещё не знал. — Вы? Вы уже все сделали, вам остаётся лишь смотреть за последствиями ваших действий… Такие люди как вы, даже умирая, не поймёте смысл этой жизни, даже горя в аду вы не поймёте своих ошибок, а вот мучиться тут, на земле, для вас самое место. Рано или поздно вам вернётся все то, что вы сделали, а я с радостью посмотрю на то, как вы будете корить себя, но даже и убить себя не сможете, духу не хватит, — в истерике засмеялась она, ходя по кругу в кабинете. — Прийди в себя, ты же не в себе, — пытался Дремов привести Свету в сознание, но она была уже не здесь, а где-то там, в своём мире… — Да, я не в себе, но а зачем приходить в себя? Я отсюда уже не выйду, ведь вы ранены, выстрел слышали дежурные, а значит меня будут судить по законам военного времени, приговорят к высшей мере наказания, вы же бог, на которого покусился человек. — Я никогда в жизни не дам вас судить, — честно признался он. — Тогда я сама себя осужу, и разрешу сделать это только одному… — Но кому? — в страхе, подойдя ближе к Елагиной, спросил мужчина. — Богу… После чего Елагина перевела пистолет на свой висок а, Дремов попытался подбежать к ней, но было уже поздно:————> ….выстрел….
***
***
***
— Что с тобой, Светуль? — мягко спросил Рокотов, заправляя пистолет в чехол. Света, отойдя от ужасного сна, который был ей как видение в зеркале, не поняла что сейчас случилось. В ее животе как-будто жила жизнь, показавшая эту картинку, которую Света должна была предотвратить. Света молчала, она смотрела на своё отражение и видела, как из ее глаз текут слёзы. Она дотронулась до живота и ненароком заулыбалась, но немного не смогла устоять на ногах. — Света, — снова повторил Рокотов, подойдя со спины к любимой жене, когда подхватил ее, — ты хорошо себя чувствуешь? — Я… я не знаю, — призналась она, резко повернулась к нему и начала нащупывать сердце.- Боже, ты жив. Перехватив ее руки от своей груди, Иван взял их в свои, поцеловал, после чего сказал: — Конечно я жив, что со мной может случиться то, — он улыбался, как всегда своей превосходной улыбкой. Света повисла на Рокотове и вцепилась мёртвой хваткой. — Нам нельзя туда идти… — Света, не говори глупостей, нам уже пора идти. Она понимала, что не пойти они не могут, поэтому, отойдя от него, она присела на стул около окна и сказала: — Клянись, что сегодня ты останешься жив, ради меня, — она задумалась, но все же сказала, — ради своего сына… — Клянусь… — он сел на колени около жены, — но сын, это слишком больно… — Он жив! — повысила голос Елагина. Глаза Рокотова так округлились, казалось, он думает, что его жена сошла с ума. Видя это, Света продолжила: — Да! Это правда. Я узнала вчера. У него в комнате, у того якобы предателя, твоя фигурка янтарного коня. Я пришла к Дремову, ведь это все он затеял. Он приказал мне не говорить тебе, но на кой мне такая жизнь с клятвой и присягой, когда в ней не будет тебя?! Ваня смотрел на неё, встал, и молча обнял ее, спросив лишь очень тихо: — Он там?…. — Да…***
4:00… Рокотов и Елагина пошли за руку к назначенному месту и встретили по пути Дремова. Рокотов даже не посмотрел в его сторону, ведь не хотел подставить Свету, а если бы посмотрел, то точно бы пристрелил его за все то, что он заставил Ивана пережить за эти два месяца. Елагина, подойдя к Дремову, сказала тихо-тихо, но очень правдоподобно: — Если Иван не вернётся с этого задания, я лично убью вас… а потом пусть меня судят по законам военного времени, товарищ подполковник. — Майор, вы понимаете кому угрожаете? — О да, я это понимаю. Разговор окончен, — закончила диалог она и, догнав Ваню, взяла его за руку и опёрлась на его плечо.***
И вот, вся та же груда кирпичей, начинающиеся выстрелы, повторяющиеся слова, все это напоминало адскую петлю Елагиной. Она видела все это в своём ведение, некое страшное дежавю, но лишь благодаря ему она знала, что будет дальше. И вот, Ваня захотел побежать под обстрелы, но сейчас Света успела схватить его за ремень и громко сказала: — Нет! Один ты не пойдёшь! Вспомни слова: всегда вместе! После этого она притянула его за пальто и поцеловала в губы. Никто не мог нарушить этот поцелуй, даже пули… — Нашли время! — стреляя, кричал Дремов. Но они его не замечали. Рассоединившись от нежного поцелуя, Рокотов взял руку Светы в свою и они одновременно кивнули и закричали: — Прикройте нас! — Нашли время геройствовать! — сказал Дремов, когда они уже были не в его досягаемости… И вот все та же дорога, все те же обстрелы, но они вместе… всегда и навеки, а где, на земле или на небе, решать уже явно не Дремову… Впереди бежал немецкий солдат, который все обстреливал парочку влюблённых, но в опасные моменты Рокотов тянул ее к стене и закрывал ее еще собой, чтобы с ней точно ничего не случилось. В эти моменты они находились так близко друг к другу, что на секунды забывали где они. Света была просто рада, что видит эти глаза, видит, что они живые. Убрав солдата, Рокотов побежал вперёд, к тому страшному месту, пока Света со спины защищала его от обстрелов последнего дезертира. — Stehen (с немецкого. стоять)! , — крикнул Рокотов и двое остановились. Они начали поворачиваться и тут глаза Ивана не верили в то, что видели…. Это его сын, живой и невредимый, это правда. Слов не было, были лишь бушующие эмоции, особенно после слов сына: — Здравствуй, пап… — Мишка, сынок, живой… — Я вернусь, я обязательно вернусь, — пообещал младший Рокотов. Елагина, убив дезертира, подошла к Ване на словах Миши: «Здравствуй, пап». Парень увидел ее, а Иван почувствовал ее присутствие. Она положила левую руку на плечо мужа, а правую положила на его пистолет, чтобы он начал опускать прицел. Все, страшное пророчество не сбылось, Светка, увидев, что Миша уходит, посмотрела на Рокотова и они лбами приложились друг к другу. Но судьба никогда не меняется, нельзя ничего изменить, если у судьбы на это свои планы. Обязательно должна быть цена счастья, а будет она большей или меньшей- решать лишь судьбе. Русский солдатик, который бежал по приказу своего начальника, знал лишь одни слова: стрелять на поражение. Он этого никогда не хотел, но разве на войне спрашивают? И все повторяется снова…. — Не стрелять!!! — крикнул Рокотов, но было уже поздно… Природа замерла, а паренек нажал на курок… Пуля вылетела из основания и начала лететь прямо к сердцу Рокотова. Света не могла больше допустить этого, она была готова умереть, лишь бы он остался жив, ведь у него хотя бы есть сын, смысл, ради чего жить. Так, ее жертва не будет напрасной… — Ваня, нет! — закричала она и в следующую секунду встала перед ним, обняв его в последний раз… И пуля вошла в тело, так больно, так страшно, рвя всю одежду на ее пути. От страха Света закрыла глаза, но после этого она открыла их и стала смотреть на Ваню, который начал корить себя за произошедшее, но в этот момент за спиной Светы на землю упал Дремов, который встал перед ней, закрыв Елагину своим телом. Девушка быстро начала трогать себя, понимая, что она цела, цел и Ваня, но кто же тогда за ее спиной. Она повернулась и увидела солдатика, который от страха сел на коленки, а на земле лежал Дремов ещё в сознание. Осознав что произошло, Света и Ваня опустились к нему на землю: — Виталий Сергеевич, — прошептала Света. У вас сильная рана, — она приложила свою руку и увидела, что задето легкое, из него хлещет кровь. — Давай, Дремов, вставай, — попытался поднять его Ваня, чтобы отнести в больницу, но тот отказывался это делать. — Нет, остановись, я своё отбегал… — тяжело говорил он, ведь легкое было задето глубоко, — я раньше думал, что геройствовать я не могу, просто не за чем, но… — он начала кашлять кровью, — я вижу, что делаю это не напрасно, вы должны быть счастливыми, пора мне погеройстовать, — пошутил он, — простите меня, оба… Он с двух сторон взял их за руки и держал очень крепко, ведь боялся умирать, неизвестность пугала его, но он знал, смотря на звёзды сквозь взорваный потолок, что сделал это не напрасно. Возможно Ивана своей грудью он и не закрыл бы, даже несмотря на свою ложь, но вот Света была исключением, хотя он и сам не понимал почему. Многие мужчины, даже с последними каплями достоинства, не раздумывали бы и бросились под пули за Светлану Петровну. Последний его осознанный взор был забран Светой, а она, так и не привыкнув к смертям, всплакнула, но она была ему так благодарна, за то что он спас ее жизнь, и жизнь Ванечки, что словами это было не передать…***
Прошло два дня. Дремова Виталия Сергеева наградили орденом героя отечественной войны посмертно, а Григорий Иванович, со своей семьей, и Рокотов и Елагина собрались у себя дома. Все были в странном состоянии, но все знали, что они живы, они все вместе. Больше никакая война, операция и служба не встанет на пути к их счастью. Они накрыли небольшой стол, чтобы помянуть Дремова, но когда была тишина, Света молча встала и сказала: — Знаете, если бы не эта война, то вряд ли бы мы все тут сидели вместе, вряд ли бы мы вообще встретились. Один прекрасный человек мне всегда говорил, что во всем надо искать хорошее, — посмотрела на Ваню, — и он прав. Я хочу сказать большое спасибо Дремову за его жертву, за возможность начать жить снова… поэтому давайте выпьем… В этот момент все подняли свои рюмки, в том числе и Света, но когда молча была выпита водка всеми взрослыми людьми в этой комнате, они увидели, что Света просто держит рюмку на весу и не пьёт. — Светка, а ты чего не выпила? — спросил ее Ваня, когда она присела обратно. — А мне, похоже, нельзя больше пить… — она сохранила паузу и начала, улыбаясь, смотреть на мужа. Он сначала впал в ступор, но потом, домыслив, понял… — Да, ты правильно понял, я беременна! — воскликнула Светка, после чего Ваня сказал, встав и притянув ее в свои объятия: — Боже, как я тебя люблю, — исцеловал ее всю, — ты правда беременна! Он опустился на колени и приложил ухо к ее животу, сказав, пока Иван Григорьевич и Афина пытались сдержать слёзы радости за них: — Ну привет, человечек, это я, твой папа, больше я от вас никогда не уйду, — поцеловал живот, сквозь легкое желтенькое платье жены. — Он или она тебя не слышит ещё, — засмеялась она. — Все слышит, я знаю, это же Рокотов или Рокотова, но что-то мне подсказывает, что это будет девочка. Ведь она пошла в тебя, через такое прошла. Они присели обратно, но уже стулья их стояли так, что Света в обнимку лежала на муже. Григорий Иванович спросил: — Ну так как дочку назовёте? — Я бы не была так уверена, что там девчонка, — заметила Рокотова (Елагина). — А я уверен, — четко сказал Ваня.- Может Надежда, или Вера, или… — додумался он, — Виктория? Она же победа, победила все что только можно и пришла в нашу жизнь вместе с победой. — Мне нравится, — поцеловала Света Рокотова мужа, пока Афину обнимал Иван Григорьевич. — Так куда дальше? — поинтересовалась Афина? Света и Ваня посмотрели друг на друга и сказали: — Мы со Светой одного мнения, в Одессу, домой…***
Уехав из Пруссии, Света была уже с животом, ведь все бумажные дела их все не опускали, ведь она теперь больше не майор, а гражданское лицо своего мужа, которого перенаправили в Одессу заниматься максимально безопасными расследованиями рядом с семьей. Иван, до отъезда из Пруссии, встретился с сыном, он познакомил его со Светой, Миша поздравил их с пополнением и сказал, что обязательно приедет в Одессу, после повышения в Москве.***
Спустя время, приехав домой к Афине, Света вышла из машины с помощью Вани и именно тогда на конце дома она увидела Сан Саныча. Глаза обоих были в слезах, но это были слёзы счастья. Сашка побежал к машине, уже зная как скажет, своей маме. — Мама….! — Сашка, — закричала она, когда он сильно обнял ее… Первым делом он заметил, что в их семье будет пополнение и сильно заулыбался, пока Иван сам приобнял Сашу и потрепал волосы мальчишки. На Светиной шеи весели те самые бело-оранжевые бусы, которые Рокотов подарил ей их сразу после задания. Разложив все вещи в их доме, семьи Рокотовых и Федоренко пошли на пляж… Мальчишки, Сашка и Пашка, кидали камешки в море, а пары обнимались и целовались, смотря на спокойное море. Ваня спросил у Светы, пока обнимал ее со спины: — Света, а стих ты мне так и не прочитала. — Этот стих, с твоего позволения, я оставлю только в своих мыслях). — Но почему? — Не столь важно почему, важно то, что я сново могу писать. Я посвящу тебе много других стихов с хорошим концом) — Обещаешь? — поцеловав ее в щеку, спросил Рокотов. — Обещаю❤️Я рада, что ты жив… Столько всего произошло, Что страшно и представить. Кто бы мог знать, что все так повернётся. Не войны, не смерти больше нет, А значит есть Надежда, Вера и Победа. Рядом с тобой, я чувствую себя живой, Чувствую, что моя душа на месте. Бог не забрал ее взамен за жизнь твою, И соединил нас снова, сильнее, чем тогда, Когда ты был на фронте, воюя за победу… Любовь мою не вместишь на страницы, Но узнать из них ты можешь лишь одно- Ты жизнь моя и я вовек теперь твоя…
(Стихотворение автора фанфика, Виктории Горчинской)
Теперь жизнь Рокотовых будет спокойной, счастливой и долгой. Света и Ваня будут воспитывать Сан Саныча и маленькую дочку Викторию, которая глазами так похожа на маму, а улыбкой на папу. Города будут отстраиваться, люди обретут покой, а Света и Ваня навсегда будут вместе. The end❤️