Слишком туманно, чтобы что-то увидеть,
Но я люблю тебя и каждую твою часть.
(с)
- Немедленно отойдите, я должен увидеть принцессу! – гневно бросает мужчина, и ясные голубые глаза недобро блестят. Дуэнья раздраженно вскидывает подбородок – слишком уж молод, чтобы не уважать традиции испанского двора. Слышала бы только Изабелла Кастильская, о чем просит этот англичан! - Еще раз вам повторяю, милорд, инфанта до свадьбы не может никого принять! К тому же я выполняю приказы ее величества королевы Испании, которая надеется, что принцессе будут оказаны все полагающиеся почести, - дуэнья боковым зрением замечает, что лицо молодого англичанина с каждой секундой становится все более злым. - Да будь вы хоть самим королем Англии, все равно не полагается! – гордо произносит камеристка и демонстративно становится в дверях, загораживая тем самым вход в покои инфанты. - Я и есть король Англии, - холодно бросает мужчина и поднимает вверх руку с массивным золотым перстнем, на котором изображен английский герб в виде алой розы Ланкастеров. Дуэнья широко открывает глаза, а с губ ее срывается горькое оханье. Пожилая дама приседает в низком реверансе, и руки ее нервно сжимают подол юбки. Марк Ланкастер язвительно фыркает – он не намерен разводить в собственной стране чертову Испанию, народ этого не потерпит. - Немедленно проводите меня в покои принцессы. Я должен увидеть свою невесту, - чеканя каждое слово произносит король, снизу-вверх глядя на притихшую камеристку. - Но, ваше величество… - снова начинает дуэнья, но Марк Ланкастер поднимает руку вверх, призывая пожилую женщину замолчать. - Я сказал сейчас же. - Могу я хотя бы предупредить ее высочество? – обреченно интересуется камеристка, и на лице короля застывает кривая ухмылка.***
Спальню инфанты освещают лишь свечи и огонь в очаге. Марк Ланкастер рассеянным взглядом окидывает обстановку – покрывало откинуто, а на подушках виднеется след от головы. В комнате витает аромат молодого женского тело, но король не обращает на это внимание. Не сейчас, слишком рано. Лазурные глаза Ланкастера останавливаются на хрупкой девичьей фигурке – испанская принцесса, будущая королева Англии. Инфанта стоит укутанная в изумрудный плащ, из-под воротника которого виднеются кружева ночной сорочки. Огненно-рыжие волосы собраны в косу, а лицо скрывает традиционная черная мантилья. - Прошу прощения, ваше высочество, за столь неожиданный визит, однако мне необходимо было вас увидеть, - церемонно начинает Марк и замечает, как инфанта передергивает плечами. – Я сожалею, что, возможно, разбудил вас. - Конечно, разбудил! – где-то в углу фыркает отошедшая от шока дуэнья, однако удостоившись короткого гневного взгляда молодого короля, тут же замолкает. - Снимите мантилью, ваше высочество, - произносит Ланкастер, в ожидании склоняя голову на бок. Неугомонная дуэнья снова начинает причитать что-то о традициях испанского двора и строгом воспитании принцессы, однако король Марк не слышит – он с интересом наблюдает, как худенькая белая ручка тянется к мантилье и медленно откидывает ту на спину. Проходит всего мгновение прежде, чем молодой король восхищенно переводит дух. Перед ним настоящая красавица! Ярко-зеленые, словно хризолиты, глаза смотрят прямо, а чувственные губы так и хочется как можно скорее поцеловать. - Марк Ланкастер, король Англии, - поклонившись, представляется мужчина. Принцесса приседает в низком реверансе, а затем, выпрямившись, гордо вскидывает подбородок. Встретившись взглядом с королем, инфанта вопросительно изгибает изящную тонкую бровь. «С характером», - отмечает про себя Ланкастер и криво усмехается. - Рада встретиться с вами, ваше величество. Что привело вас в мои покои? – холодно интересуется принцесса, склонив голову на бок. Где-то в углу кашляет дуэнья, пытаясь таким образом скрыть собственный смех, отчего Марк раздраженно хмурится – при случае, он непременно отошлет эту чертову камеристку, а вместе с ней и добрую половину ненужных испанских слуг. Но это будет потом. После свадьбы. - Я решил лично поприветствовать вас в Англии, - стараясь придать собственному голосу доброжелательность, произносит Ланкастер. – Как прошло ваше путешествие? - Я польщена вашей заботой, - Александра Арагонская раздраженно передергивает плечами, - однако я еще вчера отправила вашему величеству письмо с уведомлением о том, что до свадьбы мне полагается жить уединенно согласно испанским традициям. Вероятно, ваше величество еще не успело ознакомиться с ним, - церемонно проговаривает принцесса. Ланкастер хмурится. Невиданная дерзость! - Ваше высочество, очевидно, не в полной мере знакомо с английскими традициями, - раздраженно бросает Марк. - Отнюдь. Это вы, по всей видимости, не в полной мере осознаете с принцессой какой страны собираетесь заключить брак, - парирует инфанта, и блеск зеленых глаз в тусклом свете огня становится еще ярче. Молодой король снова криво усмехается. Что же, это будет интересно. В конце концов, он всегда хотел иметь умную жену. Умную и своенравную.***
- Инфанта Александра, принцесса Испанская, будущая королева Англии, - объявляет герольд, заученным движением распахивая двери. Александра, глубоко вздохнув, делает небольшой, но уверенный шаг вперед. Прекрасное девичье лицо сейчас открыто всякому взору – нарушив испанские традиции и получив слезливые причитания дуэньи, принцесса решилась не надевать мантилью. Потому что вполне очевидно, что молодой английский король не слишком жалует те самые традиции. Но это ничего. Инфанта всегда помнила о собственном долге – быть королевой Англии. А потому теперь придется привыкать к новым традициям, пусть они и вызывают некоторое недоумение. Марк Ланкастер восхищенно наблюдает, как грациозная, словно танцовщица, испанская принцесса входит в зал. На ней – черное бархатное платье, в разрезе которого виднеется алая юбка. Пышная грудь подчеркнута квадратным вырезом лифа, а огненно-рыжие волосы волнами рассыпаны по плечам. Инфанта в жизни в тысячу раз красивее, чем на собственном портрете. В тысячу раз красивее и гораздо своевольнее, чем Ланкастер только мог представить. Молодой король жестом приглашает свою будущую жену сесть рядом с ним, дабы отужинать, и принцесса, коротко кивнув, подчиняется. Александра садится по правую руку от Марка, и молодой король не может удержаться от того, чтобы искоса не рассматривать испанскую принцессу. Очевидно, в ней скрывается очень чувственная женщина! Чувственная и надменная. Однако пока инфанта не слишком расположена к нему, королю Англии. Но это ничего. Ланкастеру вполне хватит сил и опыта, чтобы заставить самую непокорную европейскую принцессу его возжелать. - Как прошло ваше путешествие? – спрашивает мужчина и теперь уже не пытается скрыть заинтересованность на своем лице. - Нелегко, ваше величество, - ровно проговаривает принцесса. Следующие несколько минут инфанта в подробностях описывает свое долгое морское путешествие, но Ланкастер ее не слушает – он смотрит, как мерно вздымается девичья грудь в вырезе платья, как покачиваются огненные локоны, как ярко горят большие зеленые глаза на красивом лице. Когда же принцесса замолкает, Марк еще несколько секунд не может перестать разглядывать свою будущую жену. - Ваше высочество, станцуйте для меня, - наконец, проговаривает король, на что Александра вопросительно изгибает бровь. Однако спорить принцесса не решается – коротко кивнув, она поднимается из-за стола и направляется прямо в центр зала, жестом призывая своих придворных дам выйти к ней. Пару мгновений инфанта просто стоит, очевидно, настраиваясь, а затем хлопает маленькими белыми ручками, приказывая музыкантам начинать. Александра, чувственная и грациозная одновременно, полуприкрыв глаз и улыбаясь, аккуратно ступает в такт музыки, слегка покачивая бедрами. Девушки танцуют церемонную павану, которую Ланкастер вообще-то не очень-то жалует. Однако после сегодняшнего вечера король с уверенностью может сказать, что это его любимый танец. Придворные дамы Александры все удивительно хороши, но ни одна из них не может затмить инфанту ни своей красотой, ни искусством танца. Музыка заканчивается, и Александра с раскрасневшимися щеками и кроткой улыбкой, завершает свой танец глубоким реверансом, чтобы потом направиться прямиком к королю. - Довольны, ваше величество? – уточняет принцесса, присаживаясь по правую руку от мужчины. - Несомненно, - ровным голосом отвечает Марк Ланкастер, однако в голубых глазах плещется плохо скрываемый огонь, отчего инфанта непроизвольно прикусывает пухлую нижнюю губку.***
Завоевание женщины сродни охоте. Только приз в данном случае куда более желанный. А уж когда женщина не только хороша собой, но еще и умна, образована и темперамента, это становится не просто приятным времяпрепровождением. Марк Ланкастер любил женщин. Еще больше он любил обольщать их, но не пошло и безвкусно, а так, как мог только романтичный и влюбленный мужчина. И пусть король был достаточно ветреным человеком… В конце концов, он молод, не женат и хорош собой. К тому же подобное не могло длиться вечно. Инфанта Александра была для Ланкастера взвешенным решением – он искал невесту, которая более всего послужит для благополучия Англии. Таковой являлась испанская принцесса. Молодой король не то, чтобы не надеялся, а даже не предполагал, что у него могут возникнуть какие-либо чувства к своей будущей супруге – в конце концов, монархи всегда женятся по расчету, а для любви достаточно фавориток. Но стоило Марку Ланкастеру увидеть юную инфанту в жизни, как что-то в нем переменилось. Король был готов поклясться, что испанская инфанта – его вторая половинка. Только вот дело не в том, что он изначально не был цельным человеком. Нет, совсем нет. Просто вторую половинку его мужественного сердца забрала юная принцесса, и теперь только в присутствии Александры Ланкастер чувствует себя по-настоящему живым, потому что дышит с этой девушкой одним воздухом, потому что смотрит на нее, потому что очень скоро она станет его женой. Какая глупость! Так долго играть сердцами других, чтобы потом проиграть свое собственное.***
Марк Ланкастер в нарушении всяких традиций вновь прибывает во временное пристанище испанской принцессы, из-за чего грузная дуэнья причитает еще больше, чем в первый раз. Одним небрежным жестом король приказывает камеристке замолчать, а сам направляется прямиком в замок – туда, где сейчас находится инфанта. Король застывает в дверях – Александра, прекрасная и сосредоточенная, вышивает. - Ваше величество, - удивленно проговаривает принцесса и, спохватившись, делает реверанс, отчего вышивка, лежащая на коленях, падает на пол. - У меня есть для вас подарок, - коротко бросает король. Жестом Марк приглашает инфанту проследовать за ним в библиотеку, где их уже дожидается придворный ювелир, привезенный специально для испанской принцессы. - Выбирайте все, что вам захочется, - произносит Ланкастер не своим голосом, указывая на стол, где разложено множество украшений. - Ваше величество очень великодушно, - спокойно отзывается Александра, однако король улавливает огонек, вспыхнувший в зеленых глазах. - Мне кажется, вы любите золото? – как бы между прочим интересуется Марк, боковым зрением наблюдая за принцессой. - Вы абсолютно правы. - Тогда, может быть, изумруды? – пальцы Ланкастера безошибочно указывают на ожерелье и серьги с огромными ярко-зелеными изумрудами – самый дорогой комплект из представленных. Инфанта коротко кивает, а затем берет ожерелье в руку и подносит его прямо к своим глазам, подобно мавританке закрывая им нижнюю часть лица. Цвет камня сродни цвету глаз принцессы, и Марк не может отвести восхищенного взгляда от этого зрелища. - Очень красиво, ваше величество, - ровно проговаривает инфанта, не прерывая зрительного контакта с королем. Они в библиотеке одни – придворные дамы остались в другой комнате, а ювелир тактично покинул помещение. И Ланкастеру стоит огромных усилий, чтобы прямо сейчас не впиться острым поцелуем в девичьи губы. Принцесса Александра! Сводящий с ума ангел. Падший ангел. Испанский цветок, который теперь принадлежит английской розе. - Вам нравится Англия? – выдыхает молодой король, пытаясь совладать со своими собственническими желаниями. - Эта страна очень не похожа на мою родину, - тактично отзывается инфанта. – И я пока только привыкаю. Но я помню о своем долге. Долг. Всего лишь долг. Ланкастер отворачивается от созерцания красивого девичьего лица. Она похитила половину его сердца, но свою половину отдавать не желает – английский король для нее не более, чем обязательство. Обязательство, для выполнения которого не нужны чувства. - Что ж, не смею вас больше задерживать, - холодно произносит Марк, стараясь не смотреть на испанскую принцессу. Александра присаживается в реверансе, и через мгновение покидает библиотеку, шурша юбками.***
Королевская свадьба поражает своей пышностью. Сотни англичан приходят к собору, чтобы посмотреть, как испанская камелия сочетается браком с английской розой. Александра в пышном белом платье с лицом, покрытой кружевной мантильей, приседает в низком реверансе перед горожанами, вызывая у тех шквал аплодисментов. Однако принцессе нельзя останавливаться – где-то там, в соборе Святого Павла, ее уже ждет король Англии. Тот, кто послан ей судьбой и богом. И Александра должна выполнить свой долг. Инфанта, ведомая под руку одним из кузенов короля, ступает на помост, разделяющий ее с Марком Ланкастером – сегодня мужчина в белом костюме из парчи, расшитом золотой нитью. При виде принцессы у молодого короля захватывает дух – она словно самое изысканное украшение. Однако на девичьем лице застыло нечитаемое выражение, и Марк едва заметно хмурится. Это ее долг. Но кто сказал, что долг не может быть сладок? Александра повторяет слова брачного обета, и ей кажется, что это происходит не с ней, будто она – всего лишь невольный свидетель этой свадьбы. Однако холод кольца на пальце не дает усомниться в реальности происходящего – рядом с ней король, ее теперь уже муж. Ланкастер, подчиняясь приказу архиепископа, поворачивает голову и целует свою теперь уже жену. Александра Арагонская, королева Англии. В соборе – придворные и прочая знать, испанские послы, но молодой король не видит их, потому что перед ним его нареченная, его жена. Женщина, укравшая половинку его сердца. От инфанты пахнет апельсинами и персиками, и Марк не в силах оторваться от нее. Тягучий масляный поцелуй, кажется, длится целую вечность. Ланкастер целует-целует-целует, стараясь губами выжечь собственное имя на сердце своей жены – сойдет и такая метка. И, милосердный господь, инфанта не в силах не ответить на этот поцелуй! Наконец, король отстраняется от девичьих губ. У Александры – раскрасневшиеся щеки и удивленное лицо. Будто не ожидала подобной страстности от своего супруга. На секунду, всего на секунду, молодому королю кажется, что в хризолитовых глазах мелькает нечто, похожее на заинтересованность. Но Марк предпочитает не думать об этом. Долг – превыше всего.***
Король и его молодая жена сидят рядом за столом, однако обменяться хотя бы парой фраз у них не получается – каждую минуту звучат тосты и поздравительные речи, играет музыка. Откровением для Марка становится, что ему приятно называть Александру королевой – пусть это еще не так. Да, впереди коронация испанской принцессы, но для него, короля Англии, она уже королева. Его королева. Александра Арагонская. Наконец, Ланкастер не выдерживает и протягивает инфанте руку, приглашая девушку на танец. Принцесса коротко кивает и кладет маленькую белую кисть в крупную мозолистую ладонь короля. С удивлением мужчина отмечает, что у Александры совершенно ледяное запястье, а тоненькие пальчики подрагивают то ли от холода, то ли от волнения. Так, значит, падший ангел не так уж и смел? Король с молодой женой выходят в центр зала, и Ланкастер жестом приказывает музыкантам начинать. Зная склонности своего правителя, музыканты играют веселую мелодию гальярды. Хороший выбор для того, чтобы проверить Александру на прочность. Однако инфанта, выросшая в стране, где музыка, танцы и поэзия играют первостепенную роль, с королевским достоинством справляется с подобным испытанием - как только музыка начинается, лицо испанской принцессы преображается, а на губах застывает приветливая улыбка. Она кружится вместе со своим мужем так легко и непринужденно, будто мелодия сама ведет девушку. И Марк с особенным удовольствием отмечает, как приятно касаться этих нежных белых рук. По окончании танца, когда придворные восхищаются мастерством своего правителя, король позволяет себе неслыханную вольность – он обнимает инфанту за талию и на секунду притягивает к себе, обдавая горячим дыханием пухлые губы. А затем также молниеносно отстраняет. На щеках принцессы проступает едва заметный румянец. И почему этот король всякий раз заставляет сердце стойкой испанской принцессы трепетать?***
В брачную постель Александру укладывают камеристки. Принцесса хоть и молода, но у нее много сестер, а потому она знает, чего ей ожидать от этой ночи. И, тем не менее, девичье сердце все равно гулко выстукивает только ему понятный ритм. Но совершенно неясно от чего: от волнения ли или… Не может быть никаких или. Александра с детства знала о собственном долге и о том, что когда придет время, она должна будет покинуть Испанию, чтобы потом где-то в чужой стране заботиться о своей родине. И вот теперь она королева Англии. Пусть пока неофициально, но уже королева. И Александра сделает все, чтобы укрепить союз Испании с Англией. Это ее долг. Ее судьба. Долг. Судьба. Королева Англии. Проблема заключается в том, что в этот размеренный и четкий план вмешалась неожиданность. Неожиданность, которая многое поставила под сомнение. И эта неожиданность - английский король. Марк Ланкастер. Александра, глядя на своих сестер и свою мать, всегда полагала, что женщине следует оставаться с холодной головой и забыть о собственных чувствах, чтобы сосредоточиться на долге. И у инфанты это получалось долгое время – мысль о собственном предназначении утешала во время тяжелого обучения и сложного путешествия. Мысль о родной Испании. Но стоило Марку Ланкастеру бесцеремонно вломиться в покои принцессы тем утром, как мысль о долге была прочно позабыта. И ей на смену пришла другая – мысль об этом мужчине. И Александра, прости, господь, ее грешную душу, теперь не знала покоя. Потому что ей нужен был только Марк Ланкастер. Боже милостивый, это невыносимо! Александра боялась своих чувств. Боялась того, что окунувшись в них с головой, она позабудет о самом главном – своем предназначении. Так было с ее сестрой, Хуаной, которая так сильно любила своего мужа, что после его смерти буквально сошла с ума от горя. И Александра не желала себе такого исхода. Испания – вот ее долг. Любить собственного мужа необязательно. В конце концов, королевские браки всегда заключаются по расчету. Марк Ланкастер всего лишь обдуманное решение для испанской инфанты Александры. Пусть так и остается. Лежа в постели, принцесса отсчитывает секунды: девятьсот, девятьсот один, девятьсот два. Однако короля до сих пор нет. Инфанта переворачивается на бок и невидящим взглядом смотрит на гобелен на стене. Это всего лишь долг. Потерпеть одну ночь. Александра будет спокойной и стойкой, как и полагается королеве. Она не издаст ни одного звука, потому что вряд ли подобная грязь может ей понравиться, но только таким образом можно зачать наследника. Наследника, который будет править всей Англией. Дверь в комнату отворяется и на пороге оказывается Ланкастер. Александра, спохватившись, неловко поднимается с большой резной кровати. - Ваше величество, - гулко выдыхает принцесса, сжимая край тончайшей ночной сорочки. - Не стоит так волноваться, Александра, я всего лишь мужчина, - ровным тоном проговаривает король и мажет рассеянным взглядом по хрупкой девичьей фигурке. «Всего лишь мужчина… Мужчина, которому принадлежит целая страна», - про себя отзывается инфанта и вновь опускается на кровать. Александра напряжена – это угадывается по драматично прямой спине и разведенным плечам. И только господь знает, как тяжело ей удерживать безмятежное выражение на лице. Но Ланкастера, конечно, не провести. Король, искоса наблюдая за молодой женой, едва слышно хмыкает, а затем принимается раздеваться. Оставшись совершенно обнаженным, мужчина с эгоистичным удовольствием отмечает, что Александра разглядывает его из-под полуопущенных ресниц. И во взгляде этом к страху примешивается что-то другое… Интерес? Возбуждение? Желание? Но это не важно. Все это слишком неважно. Ланкастер последовательно, одну за одной, задувает свечи, а затем направляется к кровати. Принцесса, задержав дыхание, ложится на спину и прикрывает глаза. Инфанта чувствует, как рядом с ней прогибается кровать, но больше ничего не происходит. Принцесса, крепко зажмурив веки, выжидает. Снова ничего. Что за нелепость! Спустя семь томительных минут, Александра не выдерживает – она открывает глаза и видит, что король лежит рядом с ней, повернувшись к ней спиной. - Ваше величество, - чуть слышно шепчет принцесса, приподнявшись на локте. - Можешь звать меня Марк, Александра, да и не стоит обращаться ко мне на вы, когда мы вдвоем, - тихо отзывается Ланкастер. – Спокойной ночи, моя дорогая жена. Опешившая принцесса по инерции вновь ложится на кровать, утопая в мягких подушках. Но что это значит? Они ведь женаты, как же консумация брака? Как же, господь всемогущий, долг? Немного погодя, Александра решает все взять в свои руки. В конце концов, она дочь Изабеллы Кастильской и должна быть храброй. Однако не все принцессы войны, подобно матери инфанты, - большинство из них борется на супружеском ложе. Значит, пусть так и будет. Принцесса, немного замешкавшись, кончиками пальцев проводит сначала по спине Марка, а затем скользит по ребрам, чтобы потом перейти на грудь и спуститься на живот. Когда Александра, с трудом пытаясь отбросить свое смущение, скользит еще ниже, чтобы взяться за мужское естество, большая горячая ладонь останавливает ее. Спустя мгновение инфанта оказывается спиной прижатой к кровати сильным мужским телом. - Я же пожелал тебе спокойной ночи, Александра, - шепчет король, обдавая пухлые девичьи губы своим горячим дыханием. Даже темнота спальни не может скрыть масляного блеска глаз Ланкастера - Ваше величество, - гулко выдыхает принцесса. - Нет, fy cariad, называй меня по имени, я же просил, - серьезно проговаривает Марк, а затем впивается в мягкие губы инфанты острым жалящим поцелуем. Языком Ланкастер проводит по ровным белым зубкам Александры, чтобы потом захватит ее язык в свой плен. Король не целует – он пьет-пьет-пьет до дна душу принцессы, которая зареклась никому, кроме Испании, не отдавать свое сердце. Но, кажется, сердце, ее глупое сердце, готово само запрыгнуть в руки к английскому королю. Дева Мария, но как же долг?! Будто почувствовав душевные терзания своей жены, король отстраняется. - Я не прикоснусь к тебе, fy cariad. Не прикоснусь, пока ты сама по-настоящему этого не захочешь. И Ланкастер снова поворачивается спиной к Александре, оставляя принцессу наедине с собственными мыслями.***
Следующим утром король, ни слова не говоря, покидает спальню своей супруги. Инфанта улавливает легкий аромат шалфея, исходящий от подушек, на которых спал Ланкастер. И отчего-то сердце болезненно сжимается. Он не притронется к ней, пока она сама по-настоящему этого не захочет. Что за глупости! Ведь долг превыше всего. Однако, очевидно, король намерен сдержать собственное слово, потому что почти две недели он не приходит в спальню к молодой жене. Александра видит Ланкастера днем, – празднование их свадьбы всё не кончается, – однако ночи инфанта проводит в одиночестве в совершенно холодной постели. Каждый новый день молодой английский король сидит бок о бок с испанской принцессой, однако они практически не разговаривают. Единственный контакт за все это время – редкие танцы. И Александра, готова поклясться на библии, что от малейшего прикосновения большой мозолистой ладони к своей руке, кожа у нее начинает полыхать огнем. Да что же это происходит, господи?! И каждый раз, ловя рассеянный взгляд голубых глаз Марка на себе, сердце принцессы начинает биться о внутреннюю сторону ребер, будто прямо сейчас вырвется из груди в руки Ланкастера. И отчего-то совсем некстати Александра вспоминает слова своей матери, Изабеллы Кастильской: «На все воля божья». Так что божья воля сейчас?***
Королевский двор переезжает в Гринвич. Впереди – Рождество, а зима в Англии холодная, серая и беспросветная. Примерно как жизнь инфанты. За три недели собственного супружества она провела с королем всего лишь четыре ночи, однако все закончились ничем. Их брак до сих пор не консумирован. Что за нелепость! Большая нелепость – это то, что Александра с Ланкастером даже наедине не обмолвилась и десятком слов. Будто король решил своим молчанием наказать инфанту за прошлую холодность. Господь – свидетель, принцесса так больше не может. Не может! Потому что этот король, этот молодой английский король из рода Ланкастеров, что получил свою корону на поле боя, буквально сорвав ее с головы противника в неравной схватке, также бесцеремонно выкрал сердце испанской принцессы. И не в силах Александра больше помнить о долге, потому что перед глазами всякий раз видит лишь красивое сосредоточенное лицо Марка с острыми, словно осока, скулами и лазурными глазами. Изабелла Кастильская не простит дочери подобного. Но Изабеллы Кастильской здесь нет. Александра уже давно решила для себя, что не всякий долг может быть превыше любви. А, может, именно ее долг – любовь к королю Англии?***
Рано утром принцесса с дуэньей и другими придворными дамами с тоской наблюдает за тем, как готовят паланкин. На улице - пронизывающий ветер, а густые серые тучи свидетельствуют лишь о том, что в скором времени должен начаться снегопад. - Долго ли нам ехать? – вкрадчиво уточняет Александра у короля, пока тот проверяет подпругу своей лошади. - Часам к пяти вечера будем в Гринвиче, если успеем добраться до снегопада, - равнодушно отзывается Ланкастер, стараясь не смотреть на свою жену. - А если не успеем? – ежась от очередного порыва ветра, спрашивает принцесса. - Лучше бы нам успеть, - коротко бросает король. - Могу ли я поехать верхом, а не в паланкине? - Но это ведь испанская традиция, разве не так? – раздраженно передергивая плечами, проговаривает Марк, а затем, оторвавшись от лошади, подходит прямиком к инфанте, с высоты собственного роста пристально всматриваясь в девичье лицо. – Это ваш долг. Как и мой. Круто развернувшись на пятках, Ланкастер удаляется в противоположную от принцессы сторону. Немного погодя, инфанта направляется прямиком к носилкам. С тоской раздвинув занавески паланкина, Александра обнаруживает ворох шалей и покрывал вместе с большим количеством подушек – выглядит совершенно неудобно. Однако делать нечего. Английский король хочет испытать ее на прочность? Что ж, она выдержит. Оказавшись внутри носилок, Александра задергивает занавески, которые по крайней мере хоть сколько-нибудь спасают от ледяного ветра. И пусть горожане ее не увидят.***
Дорога оказывается тяжелой. Инфанта кутается во все шали, однако тепла они не приносят – руки девушки ледяные, а зубы стучат друг от друга. Когда королевская кавалькада останавливается в одном из замков, чтобы пообедать, Ланкастер, спешившись с лошади, даже не удосуживается заглянуть в паланкин. Александра хмурит тонкие брови и лишь сильнее сжимает зубы – то ли чтобы те не стучали, то ли чтобы унять собственную злость. - Вы здоровы, госпожа? – с тревогой интересуется хозяйка замка, видя кипенно-белое лицо принцессы. - Я очень замерзла, - выдыхает инфанта, с огромным трудом выбираясь из паланкина. Александра едва ли стоит на ногах. Большие зеленые глаза теперь покраснели от холода, а все тело бьет ощутимая дрожь, которую едва ли получается скрыть. За обедом принцесса не в силах притронуться к еде – настолько она продрогла. Камеристки суетятся вокруг своей госпожи, однако инфанта выглядит совершенно безразличной – то ли дело в холоде, то ли в чем-то еще. Конечно же, дело исключительно в холоде. Ланкастер искоса наблюдает за женой – на лице короля застывает напряженное выражение. - Быть может, вы поедете верхом на одном из мулов? – вкрадчиво уточняет Марк, когда принцесса оказывается наедине и с тоской наблюдает, как королевское шествие готовится к отъезду. - Благодарю вас, ваше величество, но это мой долг. Как и ваш, - сухо бросает Александра, раздраженно передергивает плечами, а затем уходит прочь из замка. На улице инфанта плотнее укутывается в плащ, который едва ли спасает от морозного влажного воздуха. Ну и пусть ей придется мерзнуть в паланкине. На все – воля божья.***
Вторая половина пути проходит куда хуже первой – теперь к пронизывающему ледяному ветру добавляется снегопад. Александра плотнее кутается в шали и большое одеяло, что отдала хозяйка замка, в котором проходил обед, однако весь этот ворох тряпья едва ли может помочь в эту промозглую английскую зиму. Занавески паланкина теперь плохо спасают от усилившегося ветра и совершенно не спасают от снега – отдельные снежинки то и дело залетают внутрь, так что принцессе не остается ничего иного, кроме как нырнуть в ворох шалей, чтобы хоть как-то согреться. Александра забывается в тяжелом темном сне, однако даже сквозь него чувствует, как конечности ее болезненно холодны. К пяти вечера кавалькада всадников прибывает к месту назначения – королевский замок в Гринвиче. Носилки с паланкином опускают на землю и раздвигают занавеси, однако инфанта не в силах подняться – настолько она продрогла. Видя суету возле носилок, напряженный король спешивается с лошади и направляется в сторону паланкина, попутно резким движением руки отстраняя причитающую дуэнью – похоже, это становится привычкой. - Александра, - становясь у носилок на колени, выдыхает король и улавливает движение в ворохе шалей. Через секунду перед Ланкастером предстает лицо жены – совершенно белое с посиневшими от холода губами. В хризолитовых глазах стоят слезы, и с губ Марка срывает тяжелый вздох. – Боже милостивый, fy cariad! - Я замерзла, - едва слышно шепчет принцесса. Большая теплая ладонь короля ныряет в гору тряпья, чтобы отыскать маленькую ледяную ручку – Ланкастер начинает ее растирать, а затем один за одним целует каждый холодный тоненький пальчик. - Милая, упрямая fy cariad, - приговаривает Марк, продолжая согревать руку жены. Принцесса не в силах вымолвить ни слова – настолько она озябла и устала. По совершенно белым девичьим щекам стекают слезы, и король, заметив это, грустно улыбается. - Моя прекрасная испанская камелия, я так виноват перед тобой, - глухо произносит король, тыльной стороной ладони вытирая слезы. И Александра больше не может сопротивляться – она, словно кошка, льнет к ласковым рукам супруга. И дело даже не в том, что сейчас инфанте нужно согреться, а руки короля – горячи. И уж, конечно, дело вовсе не в долге. Ланкастер прижимает к себе продрогшую девушку, и сердце мужчины гулко бьется с внутренней стороны о ребра. - Прошу, Марк, согрей меня, - шепчет принцесса в объятиях короля, а затем поднимает заплаканное лицо с ярко горящими хризолитовыми глазами. – Я устала, Марк. Я так устала. Устала от долга и одиночества. Пожалуйста, не уходи от меня. Не оставляй меня. И отчего-то Ланкастер забывает, как дышать. Он помогает инфанте выбраться из вороха шалей, а через мгновение подхватывает принцессу на руки и словно новобрачную несет прямиком в гринвичский замок. Внутри уже подготовлен ужин для молодого короля и его жены, однако мужчина даже не думает о трапезе – он опускает принцессу на пол, пристально всматриваясь в девичье лицо. - Я буду ждать тебя в спальне, - выдыхает Александра, и Марк тонет-тонет-тонет в ее глазах. Господь милосердный, дай сил! Инфанта под мерный шорох юбок удаляется, а Ланкастер остается. Остается, чтобы выразить уважение своим поданным.***
Спустя почти сорок минут молодой король наконец-то отправляется к Александре. Стоит ли говорить, что все это время Марк был словно на иголках? Она ждет его. Наконец-то она сама попросила его быть с ним. Первое, что видит Ланкастер, войдя в комнату, - это, конечно же, инфанта. Впрочем, с момента их первой встречи испанская принцесса – это все, что Марк видит. Остальное кажется лишь выцветшей старой картиной. Александра сидит возле очага в традиционном мавританском наряде: шальвары и свободная длинная рубаха из тончайшего серо-зеленого шелка. У короля перехватывает дыхание так, будто ему дали под дых, когда он понимает, что под рубахой ничего нет. Поверх огненно-рыжих волос принцесса повязала шарф, один конец которого свободно спускается по худенькому девичьему плечу так, что при желании можно закрыть им лицо. - Ты прекрасна, - благоговейно срывается с губ Марка. Лучистая улыбка озаряет красивое лицо Александры. Девушка поднимается на ноги и направляется к застывшему в дверях мужу. - Я хочу извиниться перед тобой за то, что отталкивала тебя. С самого детства я знала, что мой долг – помочь Испании. Также я знала, что выйду замуж за человека, который будет иметь достаточно власти, чтобы поддержать мою страну в борьбе с маврами. И, конечно, о любви в данном случае я даже не мыслила… - принцесса замолкает, и руки ее нервно сжимают края шелковой рубахи. – Но когда я увидела тебя в первый раз, что-то во мне переменилось. И я испугалась этих перемен. Испугалась того, что если полюблю тебя, то места в моем сердце не хватит для Испании. Но теперь я знаю, что это не так. Знаю, что могу любить тебя и помнить про свою родину и долг. Ланкастер за секунду преодолевает оставшееся расстояние между инфантой и собой. Большой мозолистой ладонью Марк проводит по нежной коже лица, заставляя девушку посмотреть на него. В глазах Александры плещется целый океан чувств, однако на губах застыла грустная улыбка. - Моя милая fy cariad, с самой первой нашей встречи я полюбил тебя. Я искал себе невесту, которая лучше всего послужит благополучию моей страны. Ты ведь знаешь, что короли всегда женятся по расчету. Видимо, мой расчет оказался верным или же просто Господь решил мне даровать тебя... В любом случае, это неважно. Я люблю тебя. Люблю так, как никогда не любил. И я хочу сделать тебя счастливой рядом со мной в моей стране. Едва касаясь пальцами нежной кожи, Марк проводит рукой по девичьей шее и медленно опускается к плечу. Александра чувствует, как сердце ее начинает биться сильнее. Второй рукой Ланкастер одним точным движением стягивает шарф с головы девушки, и облако огненно-рыжих волос рассыпается по худым плечам. Он любит ее. Король Англии любит ее. А она любит его. И, кажется, это все, о чем можно было мечтать. Медленно мужчина тянется к губам инфанты. Сначала король едва касается манящего девичьего рта, а затем постепенно углубляет поцелуй. Марк проникает языком в девичьи уста, и Александра отвечает. Отвечает на поцелуй, потому что просто не может по-другому – неравномерно бьющееся сердце говорит само за себя. Инфанте это нужно. Инфанте нужен король Англии. Ланкастер может прикоснуться к бархатной коже, и пальцы сами собой тянуться прямиком под шелковую рубаху девушки, однако мужчина останавливает себя. Спешить здесь ни к чему. У него теперь будет достаточно времени. Глаза Александры закрыты, что невероятно усиливает ощущения – тело будто бы начинает гореть, и по венам, словно лава, разливается возбуждение. Губы пылают, однако принцесса не в силах остановиться – ей будто физически необходима близость Ланкастера. Но Марк заставляет себя разорвать поцелуй. Король соприкасается лбом с инфантой и тяжело дышит. Напряжение, которое можно почувствовать на физическом уровне, будто застывает в воздухе. Еще немного, и он не смог бы остановиться. - Могу ли я продолжать? – на выдохе срывается с губ Ланкастера, и инфанта кивает головой в знак согласия. И больше король не может сдерживаться. Он притягивает к себе девушку за талию, и принцесса неуверенно обнимает мужчину за плечи. Хватает всего лишь нескольких секунд, чтобы освободить Александру от тончайшей рубахи. От прохладного воздуха соски на небольшой округлой груди твердеют, и Ланкастер прикусывает нижнюю губу, не давая сорваться восхищенному стону от представившегося зрелища. Через мгновение Марк впивается в нежную кожу на девичьей шее и, кажется, совершенно не пытается скрыть собственные чувства - животное желание заполоняет разум мужчины. По коже инфанты неравномерно пробегают мурашки от подобной настойчивости супруга. Впрочем, нельзя не признать, что испанской принцессе это нравится. Нетерпеливые пальцы короля ложатся на упругие полушария грудей, слегка сдавливая их. Нащупав затвердевшие соски, Марк начинает массировать их между большим и указательным пальцами, попеременно то до боли сжимая, то слегка поглаживая. С губ инфанты слетают хриплые стоны, и, кажется, что еще немного и принцесса задохнется от блаженства. За пределами замка бушует непогода: непрекращающийся снегопад и пронизывающий ветер бьются в окна замка. Но Александре безразлично, что происходит за пределами королевской спальни, потому что ее мир теперь сосредоточен всего на одном человеке – Марке Ланкастере. Инфанта, не сдержавшись, выгибается навстречу рукам короля, что лишь сильнее распаляет мужчину. - Прошу, не останавливайся, - робко шепчет девушка. Стоит ли говорить, что Ланкастер и не думал останавливаться? Едва заметная улыбка касается губ Марка – как же приятно осознавать, что Александре приносит это наслаждение. Как же приятно осознавать, что он приносит ей наслаждение. Ланкастер вновь поцелуем-укусом впивается в девичьи губы, одной рукой до боли сжимая точеную талию, а второй все также ласкает грудь. Инфанта кожей ощущает, как страсть и обоюдное желание заполоняют все пространство королевской спальни. И откровением для принцессы становится тот факт, что мужчину можно так хотеть. И если в этом заключается ее предназначение, то разве может быть долг слаще? Инфанте физически необходимо прикоснуться к лицу короля, и она не сдерживает себя. Несмело девушка проводит пальчиками по острым, словно осока, скулам, спускается ниже, едва касаясь уголков губ, оглаживает сильную шею, а затем маленькие ручки утопают в мягких густых волосах. Принцесса перебирает их прядь за прядью, слегка оттягивает, и король от удовольствия гулко выдыхает прямо в губы девушки. Поцелуи Ланкастера с каждой секундой становятся все более требовательными и жадными. Языком Марк обводит контур манящего девичьего рта, чтобы потом с силой прикусить нижнюю губу Александры, будто бы пробуя на вкус. И когда очередной хриплый стон вырывается из груди принцессы, Ланкастер понимает, что она на грани. Как и он. Мужчина подхватывает под ягодицы инфанту, заставляя девушку обнять его за талию, и не прерывая поцелуй, направляется в сторону кровати. Через мгновение Александра оказывается прижатой мужским телом. Инфанта даже через одежду чувствует жар, исходящий от кожи короля. Губами девушка начинает исследовать лицо Ланкастера. От короля пахнет шалфеем, мятой и надежностью. Надежностью, благодаря которой можно пережить любые невзгоды. И Александра утопает в этом запахе. Это непередаваемо: чувствовать тяжесть сильного тела, ощущать кожей горячее дыхание. Руками Александра тянется к дублету, помогая королю его снять. Через мгновение прохладная девичья ладонь касается мускулистого торса, поглаживая. Марк же языком исследует ухо инфанты, обводя по контуру раковину, а затем скользит прямиком на тонкую шею, вырисовывая изысканные, только королю понятные ломанные линии. Мелкая дрожь пробирает тело принцессы. Когда же Ланкастер слегка прикусывает ключицу, а затем спускается ниже, своими поцелуями жалит в ложбинку между грудей и плоский живот, принцесса с силой зажмуривает глаза. В голове – дурман возбуждения и полное отсутствие мыслей. И кажется, что никогда еще испанской инфанте не было так хорошо. Мужские руки с силой продолжают сжимать упругую грудь, и девушка дугой выгибается им навстречу. - Прошу, - стоном срывается с губ Александры. Ланкастеру не нужно повторять дважды – Марк быстро скидывает с себя оставшуюся одежду, а затем освобождает от шальвар инфанту. Несколько мгновений король любуется открывшимся перед ним видом, а затем снова накрывает принцессу собой и припадает к уже порядком припухшим от томных поцелуев губам. Девичьи пальцы едва ощутимо скользят по напряженной мужской спине вниз, а затем останавливаются на ягодицах и сжимают. Секунда, и Ланкастер раздвигает ноги принцессы, а затем одним резким толчком заполняет Александру полностью. Проходит несколько томительных минут прежде, чем Марк начинает фрикции. Король двигается размеренно, позволяя инфанте привыкнуть к новым ощущениям. Однако, Господь – свидетель, Ланкастеру это стоит неимоверных усилий. Мужчина пристально всматривается в лицо Александры и замечает огонь в изумрудных глазах. Настолько яркий, что, кажется, жжет физически ощутимо. С силой принцесса прикусывает нижнюю губу, чтобы сдержать рвущиеся стоны. И это похоже на вызов для Марка – мужчина увеличивает темп, а затем впивается в алый девичий рот жалящим поцелуем, а Александра вновь запускает пальчики в мягкие волосы супруга. Постепенно размеренные толчки становятся все более рваными – король не дает инфанте прийти в себя после недавних нежных прикосновений. С каждой минутой молодые люди все быстрее двигаются по кровати, будто неистовом танце, стремительно сменяя позы. Не меняется лишь одно – желание быть как можно ближе. Быть единым целым. Каждая новая поза заставляет принцессу по-новому ощутить плоть Ланкастера в себе. И это невыносимо, Господи! Как же это невыносимо! Невыносимо хорошо. Чувствуя скорую разрядку, Марк еще резче вдалбливается в податливое тело, не забывая при этом о девичьих губах – он то целует манящие уста, но обводит кончиком языка их контур, то покусывает и посасывает их. В голове Александры – туман. Кажется, что нет ничего в мире, кроме этого щемящего удовольствия. И она бы хотела продлить это наслаждение как можно дольше и утонуть в нем. И она тонет. Тонет-тонет-тонет. И с губ ее срывается хриплое «Марк», похожее на молитву. Пара рваных толчков, и Ланкастер также срывается в пучину, с силой прикусывая худенькое плечико супруги. Король и принцесса тяжело дышат. Проходит не меньше десяти минут прежде, чем Марк выходит из девушки и, перекатываясь, ложится рядом. Ланкастер проводит рукой по растрепанным волосам, а затем, повернув голову, внимательно всматривается в лицо инфанты. У принцессы –яркий румянец на щеках и раскрасневшиеся припухшие от долгих поцелуев губы, на которых застыла блаженная улыбка. - Ты послан мне богом, Марк Ланкастер, - повернув голову, серьезно проговаривает девушка и кладет руку поверх ладони короля, переплетая пальцы. - Как и ты мне, fy cariad, - вторит Ланкастер и прижимает принцессу к себе. – А сейчас тебе пора засыпать, Александра. Потому что завтра, как и все последующие дни, я буду любить тебя. В хризолитовых глазах мелькает искорка огня. Она тоже будет его любить. Каждую его частичку. Уже любит.