***
Май любят за атмосферу шашлыков в лесу и праздники, которые некоторые потом всё равно отрабатывают. И хотя этот месяц у школьников был занят экзаменами, а июнь у студентов — сессией, не ощутить этот запах и вкус мяса хотя бы раз за год было потерей вселенского масштаба. Собраться всей компанией, как оказалось, довольно сложно, но в середине июля это наконец удалось. Пробки на дорогах стали обычным явлением даже на выходных, тем не менее всё равно раздражали. Солнце жарило так, что казалось, листья вот-вот выгорят, и осень наступит раньше времени, а малейшего потока ветерка можно было не ждать. — Как хорошо, что у тебя кондиционер в машине, — Колетт, недавно присоединившаяся к ребятам, всё ещё отходила от температуры на улице. — Согласен. Может, после сегодняшнего Эдгар хотя бы перестанет выглядеть, как вампир. — Та ладно вам, мне кажется, что я даже немного загорел! Фэнг и Колетт прищурились, рассматривая парня, а сравнив со своими руками, оба выдали чёткое: «Нет». — Пф, — Эдгар уткнулся в телефон, читая пришедшее сообщение. — Мортис с Джесси уже сели в автобус, так что тоже скоро будут. — Отлично, а Леон где? — Он со своим парнем сами доберутся, у него тренировка вот-вот закончилась, — Фэнг дёрнул ручку коробки передач, заставляя машину снова ехать. Удивительным образом пробка немного рассосалась, позволяя выехать с моста. — С парнем?! — Колетт удивлённо посмотрела на друзей. — Жесть… — А что такого? — спокойно спросил Эдгар, а в его душе была паника. — Мы думали, ты знала. После максимально неловкого случая, вследствие которого об их отношениях узнал Фэнг, Леон и Сэнди особо не скрывались, она неоднократно видела их вместе, но, видимо, так и не поняла, что они не просто друзья. Эдгара и Фэнга тешила мысль, что Колетт ни разу не высказала что-то негативное в сторону ребят, поэтому с недавних пор они были готовы к своему раскрытию тоже. Забавно, что излияние души друг другу происходило менее нервно, чем простое представление того, как парни раскрывали бы всю правду. — Неожиданно немного, но я рада за них, — она улыбнулась, но на лице всё так же застыл ступор. Фэнг боковым зрением заметил волнение Эдгара, да и сам до чёртиков переживал. Сегодня он планировал не только рассказать всё подруге, но и кое-что ещё. Не день, а безумие какое-то. — Слушай, это у нас с Леоном семейное, — выдал синеволосый, обращаясь к Колетт позади и одновременно вместо ручника сжимая так удобно расположенную ляжку Эда. — Ты тоже гей? — Ага… — И я, — полуписком сказал Эдгар, а затем закашлялся. В салоне воцарила ещё больше гнетущая тишина. Вскоре машина остановилась около леса. — Спасибо, что рассказали. Получается, вы вместе? — неуверенно спросив, она взглянула на свои дрожащие руки с непониманием. Ну пусть встречаются, что плохого в том, что её лучший друг и бывший парень любят друг друга? Однако сама формулировка уже выходила за рамки. — Да, — подтвердил черноволосый. Колетт невольно начала крутить в руках свой кулон, стараясь успокоить предательски громко бьющееся сердце. Отношения с Эдгаром давно изменились, и нынешняя дружба была обоюдным решением. Но как реагировать на эту новость? Почему внутри кипела жгучая ревность, появилась эта смутная смесь разочарования и печали? В глазах начали собираться слёзы. Любовь, которая до сих пор горела в её сердце, словно покрылась слоем льда, что не поддавался таянию. — Простите, — её шёпот едва был слышен. — Поздравляю вас… «За что я прошу прощения?» — задала вопрос самой себе. Было стыдно за эту реакцию, она должна была поздравить их. Беловолосая с трудом вздохнула, стремясь собрать мысли в кучу, но все они смешались в сплошную пелену сомнений. — Это ты нас прости. Мы не хотели долго держать всё в секрете, но было совсем не до этого, ты знаешь. Фэнг кивнул, глядя на Эда и маша рукой. Тот поднял бровь в недоумении. — Эдгар, не оставишь нас с Колетт на пару минут? — Ладно-ладно. Эдгар вытащил сигареты из бардачка и вышел, а сам Фэнг пересел на заднее сиденье. Он обнял её, осторожно гладя по спине. Пальцы немели из-за резкой нехватки воздуха, связанной с вполне обоснованной паникой. Однако в приоритеты парня не входило показывать собственное беспокойство, когда совсем рядом находился один из самых близких, но в то же время отстранённых из-за долгого молчания людей. Он понимал, как больно сделал бы Колетт ещё тогда, в день их встречи в столовой университета и хорошо запомнившегося Фэнгу макового рулета, сопоставив два факта: Эдгар встречался с Колетт, а Фэнг благополучно отымел его. Вот только сейчас синеволосый чувствовал себя сообщником в убийстве одной милой девушки, явно не заслуживавшей этой участи. — Тебя отвезти домой? — вопрос сам вылетел из его уст, будто бы это было лучшим решением: оставить подругу одну в пустом доме. Наедине с собой и своими мыслями. Так уже было, и до добра это не довело, Колетт едва ли могла самостоятельно питаться. Оставалось только надеяться, что ответ сейчас будет отрицательным. — Нет, всё в порядке. Не знаю, почему у меня такая реакция, — наврав, она нервно усмехнулась. — Ты всё ещё любишь его? — он решил не ходить вокруг да около. — Люблю. Думала, что, может, у меня будет шанс начать с ним всё снова, но теперь… Извини, это было так самонадеянно. Я не буду стоять у вас на пути, ни в коем случае. Береги его, ладно? Хотя бы ты, — Колетт отстранилась, шмыгая носом и растирая слёзы по щекам. — Так, пойдём купаться! — Колетт… Не успел Фэнг сказать что-то ещё, как подруга хлопнула дверью машины. Он откинулся на спинку кресла, тупо глядя в окно, где было видно, как девушка подходила к Эдгару, и они начинали о чём-то говорить. Глаза на миг потеряли ту искру, полюбившуюся всем его знакомым, а парень и вовсе успел переосмыслить всё затеянное. Ощущение рассыпавшегося на мелкие частицы тела подкралось совсем незаметно, не согласовываясь ни с чем и ни с кем. Однако Фэнг не противился, желание не находиться в этой чёртовой машине, не думать о том, что он отбирает счастье близкого, да буквально родного, взяло верх. И это было совершенно различно с тем разом, когда Леон отдавал ему целый мешок наркотиков: старший всегда знал, что радость даруют брату вовсе не вещества. Фэнг мог просто взять и поцеловать Эдгара, когда ему захочется. А Колетт не могла. Фэнгу позволялось без предупреждений увидеться с ним, коснуться, сделать что угодно, а Колетт могла лишь утолять свой тактильный голод воспоминаниями о прошлом и своим воображением. Эта явная привилегия выходила ему боком, хотя он имел на неё полноценное право. Он — одна из главных причин её мучений, но Фэнг оставался практически бездейственен, запертый в своих собственных противоречивых оковах. Кроме эмоциональной поддержки, в качестве друга, разве мог он дать что-то ещё? А разве должен вообще терзать себя колючими мыслями о своих уже совершённых поступках? Если судьба распорядилась тем, что Эдгар — это его парень, тот, с кем он хочет провести остаток жизни, к кому он впервые ощутил такое притяжение, почему он не мог просто перестать чувствовать себя подобным образом из-за того, что он с Колетт полюбили одного человека? «Потому что я должен угодить всем, не хочу терять их двоих», — единственное, что пришло в голову. К сожалению, любовью управлять так же невозможно, как и мотоциклом на поворотах, если едешь под двести шестьдесят километров в час. Не уступить же Колетт своего парня, это ведь полная глупость. Вытащив из кармана чёрную коробочку, он повертел её в руках, иногда открывая и рассматривая содержимое. Конечно, он бы не переменился так быстро, но мерзкое, отвратительное чувство сомнения и страха вывело из случившейся на несколько долго тянущихся минут дереализации, заставив оглядываться по сторонам. И неясно: окружение на миг показалось нереальным из-за этой самой коробочки или из-за чувства собственной вины перед Колетт. Но в самом деле, что же Фэнг мог сделать с собой? Чем он мог уняться? Он наконец приобрёл заветное счастье, к которому рвался так долго. Так почему должен был отказаться от него? Колетт, несмотря на вполне очевидную истеричную реакцию, вела себя весьма адекватно и не влепила никому из них пощёчину, что всецело соответствовало её характеру. Однако Фэнг действительно боялся жгучей боли от руки, хлопнувшей с силой по его лицу. Но нет… Было то, что бросало парня в холодный пот: Колетт могла уйти. Уйти бесследно, перевестись на заочное обучение или вовсе отчислиться, переехать в другой город или попросту район, заблокировать его везде и не вспоминать, хотя бы стараться. Он успокаивал себя тем, что девушка смогла простить Эдгару его фактическую измену, начать заново общаться и не погрязнуть в самобичевании и бесконечных раздумьях о том, где она успела налажать. Фэнг даже немного завидовал характеру Колетт.***
— Догоняй! — запищала Джесси, срываясь на бег по берегу, разбрызгивая капли воды вокруг. Эдгар только и делал, что отвлекался от мангала, глядя на то, как быстро сестрёнка нашла общий язык с Леоном и Сэнди. Подросток успел несколько раз свалиться с ног, промокнув до ниточки, а Сэнди еле передвигал ногами в озере, не успевая за девочкой. Сам он тоже давно не виделся с одноклассником, однако встреча, несмотря на прошлые разногласия, оказалась на удивление приятной. — Ты маши поактивнее, — с видом эксперта сказал Фэнг. — Да нормально он машет, ты ж, наверное, никогда не видел, как шашлык делается, — Колетт сложила руки на груди. Взгляд её повеселел, она потихоньку вливалась в неудачно начавшийся пикник. На эти слова Эд показал язык своему парню и оглядел нанизанные на шампура куски мяса. От одного вида уже слюнки текли, было невыносимо стоять и готовить это так долго. — А вы что скажете? — Фэнг обернулся на лежавшего под пляжным зонтиком Мортиса. Мужчина снял солнечные очки и повернулся в сторону шума. — Позовёте, когда приготовите. Я на вас возложил огромные надежды! — вновь начал рассматривать природу. Ребята тихо засмеялись. Эдгар долго уговаривал его присоединиться к ним, Мортис отмахивался, мол, куда ему, старикану, находиться среди такой тусовки. А потом сам начал отсчитывать дни и приговаривать, что знает хороший рецепт маринада, отец когда-то научил его. — Думаю, скоро готово будет, я пойду тогда нарежу салат, — отчиталась девушка. Парни остались вдвоём, отчего Эдгар даже с облегчением выдохнул. — Думаешь, она будет в порядке? — Конечно, это же Колетт. Ей просто нужно время, — Фэнг сел на пенёк, который же сам притащил, перед этим взяв тарелку в руки. — Честно, поражаюсь ей. — Да… — с чуть надломившимся голосом ответил Эд. — Не кисни, дынёныш. Точно, я же арбуз купил! — на лице сразу появилась улыбка. Не успел Эд и глазом моргнуть, как Фэнг побежал в сторону машины. Вернулся он с огромной ягодой, перевешивающей и тянущей его вниз. Максимально аккуратно опустив его на импровизированный стол из обычной скатерти на земле, парень отыскал самый большой нож и отрезал верхушку по кругу. — Вот это я понимаю — арбуз, брат! — вдыхая сладкий аромат, Фэнг исказил свой голос. — Я что-то не замечал в тебе восточные корни раньше, — Эдгар безотрывно пялился в сторону младшей сестры. — На, поешь, а то долго тут сидишь. Он ещё прохладный, — протянув одну дольку, он сразу принялся отрезать ещё несколько. — Эй, кто арбуз будет? — Да подожди ты, мясо почти готово. День был действительно насыщенным: за пару минут от шашлыка осталась только пустая чашка, в которую он был сложен изначально; периодически залезая в воду, за исключением Джесси, что была там почти всё время, все успели вдоволь накупаться и наныряться, из-за чего уже ожидали отита; в картах маэстро оказались Сэнди и Мортис, которые бились «не на жизнь, а на смерть» до самого последнего кона, и все в компании восторженно наблюдали за ними; на самом закате, провожая солнце и любуясь оранжево-розовыми оттенками неба, удалось слепить песочный замок на берегу озера вместе с Джесси, командовавшей всеми. Сэнди и Леон часто сбегали с полянки, уходя в лес, якобы осмотреть местную флору, а Фэнг и Эдгар отходили покурить, потому забота о младших переходила на остальных присутствующих. С наступлением сумерек Колетт ушла первой, за ней Мортис, извиняющийся за срочный вызов на работу. Леон, ворчащий о том, что он устал, поволок Сэнди к себе домой. Убрав весь мусор, что остался от ужина, Эдгар усадил Джесси на задние сидения и пристегнул. — Уснула? — Фэнг, облокотившись о капот машины, смахнул пепел с тлеющей сигареты. — Ага, набегалась, — Эдгар как можно тише хлопнул дверью. — Слушай, — парень выдохнул дым и затушил бычок о вынесенную специально пепельницу. Всё-таки курить в салоне при ребёнке нельзя. — Подойди-ка и закрой глаза. Черноволосый подошёл ближе и послушно проделал то, что попросили. В лесу было тихо, но даже так не было слышно, что же делал Фэнг. Эдгар только ощутил, что парень отошёл на метр. — Открывай. Фэнг стоял на одном колене. С протянутой чёрной коробочкой, в которой покоилось серебряное кольцо. — Ты будешь моим дынёнышом до конца моих дней? — спросил он, неловко отводя взгляд, но сразу же возвращая его на лицо Эдгара, чтобы увидеть реакцию. Так долго репетировал, но как всегда забыл всё, что хотел. От целой тирады любовного признания осталось одно шуточное предложение. — Стой, давай ещё раз. Ты не любишь пафос, поэтому я подумал, что хотя бы место должно быть символичным, всё-таки, на этом озере многое произошло… — прокашлялся. — Эдгар, ты выйдешь за меня? Черноволосый замер, даже лицо слегка покраснело. Он опустился рядом, тут же обнимая Фэнга. Тело отчего-то дрожало, в горле пересохло. Эдгар не мог поверить в это, и мысли не было о подобном, ведь они вместе всего лишь полгода. Отношения, которые завязываются на сексе — почти сразу обречены на провал, оставалось только гадать, каким чудом они почувствовали друг к другу что-то большее. Но они оба знали, что как раз тяжёлые времена их жизней и заставили чувствовать такую потребность друг в друге. Может, люди женятся через пять, шесть, а то и семь лет отношений, но разве что-то меняется после того, как появляется новый штамп в паспорте? Эду было плевать какой статус их связывал: дружба, романтические отношения, брак. Главное, чтобы Фэнг был рядом. Он ещё сильнее прижал парня к себе, чувствуя, что не только его сердцебиение скачет, как ненормальное. Еле ощутимый запах арбуза, сильный сигаретный, но совсем не противный. Наверное, Фэнг даже не понимал, насколько Эд сходил с ума только от этой смеси ароматов. Он отстранился, взял его лицо в ладони, слегка тиская за щёки. Карие глаза напротив наблюдали с удивлением и явным волнением. — Ну так что? Эдгар заулыбался, слегка кивая, а затем притянул Фэнга к себе, целуя любимые губы.***
Джесси неслась с портфелем за спиной, не обращая никакого внимания на предупреждения позади. Её лицо освещала улыбка, казалось, ярче сентябрьского солнца, что встало не так уж и давно. Атласные белоснежные ленты бантиков, закрепляющие концы двух косичек, развевались на бегу, забавляя девочку ещё сильнее. Когда долго чего-то ждёшь, то желаемое событие оказывается не таким красочным. Но чем ближе к воротам своей школы Джесси была, тем сильнее её захлёстывали эмоции. Первые друзья, большущее здание, в котором ей хотелось изучить каждый уголок, учителя и много-много нового. Сердце колотилось от нетерпения наконец-то оказаться на заднем дворе школы, где будет проводиться праздник. — Пришли, пришли! — запрыгала на месте Джесси, оборачиваясь на волочащихся ребят, а затем снова на плакат над главным входом с надписью «Знания — это сокровище, а школа — ключ к нему!». — Готова? — Эдгар догнал сестру и взял её за руку. — Да, пойдём скорее! Мортис, Фэнг и Колетт пошли следом, стараясь не потерять их из виду в этой толпе. Джесси шла и с интересом разглядывала других детей: кто-то устроил истерику, кто-то стеснительно прятался за родителями. Большинство были сонными и недовольными от уже начинающего припекать солнца. — А почему он плачет? — она пальцем указала на орущего мальчика. — Джесс, я же говорил, не делай так, — Эдгар опустил её руку. — Это некультурно. — У каждого своя реакция, это нормально. Я вот тоже плакал, когда в школу впервые пришёл, — встрял в разговор Фэнг. — А я помню, как Эдгара стошнило от волнения прямо на классную руководительницу, — Колетт хихикнула. Упомянутый же молча спрятался за чёлкой. За эти два месяца девушка не только полностью приняла отношения своего лучшего друга и бывшего, но и с улыбкой начала рассказывать об одном парне, что начал за ней ухаживать. — Эх, молодёжь! — Мортис погладил Джесси по голове. — Стих помнишь? Девочка кивнула, затем тут же поджала уши руками из-за колонок с громкой музыкой. Кажется, начинается. — Ну всё, иди к своим. Видишь надпись «1-А»? Мы все будем стоять здесь, не волнуйся, — Эд слегка подтолкнул сестру в сторону меловой отметки на асфальте. Оказавшись в первом ряду, Джесси слегка сжала край сарафана. Взгляд скользнул в сторону толпящихся одиннадцатиклассников. Ей они казались безумно взрослыми, в голове не укладывалось, что рано или поздно она окажется на их месте. «Хочу быть как они», — подумала Джесси, а затем постаралась сосредоточиться на речи вышедшего директора. Детство не бывает вечным, однажды просыпаешься с осознанием, что ты — взрослый. Это не происходит постепенно, не растягивается на определённый период. Годы не идут, они летят, не давая возможности принять их скоротечность. Время — жестокое, его нельзя попросить остановиться, да что уж там, за ним даже не угнаться, оно никогда не услышит твою просьбу. Взрослые отличаются от детей тем, что им сложнее принять изменения вокруг себя. Для них это может стать полноценной утратой, а для младшего поколения просто знанием. Ребёнок никогда не поймёт щемящее сердце взрослого от желания снова вернуться в детство, взрослый же — разговоры о больших возможностях, которые открываются с годами. Порой оглядываться назад больно. Воспоминания, что раньше были настоящим и которые так старательно пытаешься представить, становятся странными: то ли это действительно было, то ли просто сон или выдумка. Кусочки полотна чёткой и яркой картинки местами стираются, бледнеют, а вместе с этим воспоминание теряется среди других, более новых. И сколько бы сил не приложить к сохранению этого почти исчезнувшего кусочка тепла — всё тщетно. Моменты из жизни приобретают ценность, когда они заканчиваются, становятся прошлым. Только тогда можно оценить их влияние на себя и своё будущее. Кто-то полностью тонет в этом болоте ностальгии, днём и ночью прокручивая в своей голове минувшие года, а кто-то отпускает всё и живёт дальше, стараясь наслаждаться настоящим. Но по итогу для каждого, какой бы путь проживания своих эмоций человек ни выбрал, это становится уроком, переломным моментом. Хочешь — не принимай, убегай, наступай на эти грабли снова и снова, но рано или поздно всё придётся усвоить. И ребёнок, и взрослый должны принять свою жизнь в настоящем.***
Когда линейка закончилась, классная руководительница с оравой детей зашли в кабинет. Увидев множество парт, она сразу подлетела к месту у окна. Стул рядом оказался пустым, другие дети мигом расселись по парам. Джесси нахмурилась, вешая рюкзак на специальный крючок на парте. Послышался чей-то плач, и все обернулись на его источник — девчушку с заколкой в виде черепа. Учительница, в попытке успокоить, даже усадила первоклассницу на своё кресло, приговаривая что-то. Джесси заёрзала на стуле, видя, как уже успевшая получить прозвище «плакса» шла, вытирая слёзы, к её парте. Решив не терять возможность познакомиться хоть с кем-то, она улыбнулась, говоря: — Привет, я Джесси, а тебя как зовут? — П-пенни, — заикаясь, ответила девочка. — А почему ты плакала? — Родители у-ушли… — Они скоро вернутся, вот увидишь. У меня нет родителей, только старший братик, но он сказал, что после уроков придёт за мной. За тобой тоже придут, не грусти. — Хорошо, — Пенни кивнула. Кажется, слова Джесси правда успокоили её. — А твой брат крутой? — Он самый лучший, а ещё он тоже любит такие штуки, — она указала на заколку в волосах Пенни. Знакомство и разговор о всякой всячине пришлось отложить из-за начала классного часа. Но Джесси с уверенностью могла сказать, что теперь у неё есть первая в жизни подруга.***
Кисточка скользила по бумаге, придавая цвет сделанному несколько минут назад карандашному эскизу. Джесси с любопытством смотрела, как сохла краска, и какой оттенок получался. Часто доводилось смотреть видео, где показывали как пользоваться такими художественными принадлежностями, а делать это самостоятельно было в новинку. Семь человечков, держащихся за руки, стояли на фоне лесного озера. Нарисовать всех точь-в-точь она даже не пыталась, хотелось передать атмосферу тепла в этой компании. В самом центре находилась, конечно же, сама девочка, а по бокам от неё Эдгар с Мортисом. Левее были Фэнг с Колетт, по правую сторону же Леон с Сэнди. Закончив свой первый в жизни цветной рисунок, девочка макнула кисть в красную гуашь, и на месте положенного неба, которое она не стала разукрашивать из-за слияния с цветом озера, написала большими буквами «Моя семья». Эдгар наконец-то счастлив. Его самый родной человек здоров и больше не будет тускнеть прямо на глазах. Усилия того стоили, пускай это произошло благодаря не самому «честным» труду. Эскорт позади, но ему не стыдно, ведь это помогло ему осознать свои истинные чувства, найти любовь всей своей жизни. Фэнг снова начал чувствовать тепло в сердце при упоминании слова «семья». Прежний негатив и отвращение ушли вместе с глупой попыткой забыться в алкоголе и постели с первым встречным. Отношения с Леоном вышли на тот уровень, который когда-то казался невозможным. Колетт больше не посвящает свою жизнь музыке и безответным чувствам. Она научилась ценить свои желания и ставить на первое место не других людей, а свои чувства. Леон преодолел свою зависимость, заменяя одиночество под кайфом тёплыми объятиями того, кто дал понять, что ощущать бабочки в животе можно и без наркотиков. Сэнди не только смог проработать свою травму, а ещё наконец ощутить чью-то заботу. Распрощавшись с прошлым дилера, удалось начать новую жизнь на желаемом факультете вместе с Леоном. Каким бы бесцветным не казался мир вокруг — его всегда красят близкие люди. Пускай и ненастоящей кистью, да и жизнь — не акварельный альбом, но благодаря поддержке и любви, улыбкам и объятиям, жизнь перестаёт казаться чёрно-белой киноплёнкой, все тридцать метров которой занимает хандра.