Пламя возмездия

Воняло перегаром. Эноилл Калпаль много пил. Судя по заплетавшемуся языку, его забрали прямо из «Жёлтого тюльпана». — О, и ты в тюрьме… — Эноилл хрипло рассмеялся. — Я бы пр’клинал тебя, если бы очутился тут один. Карло подтянул колени к груди и обнял их. Не огрызнулся в ответ на выпад, зная, каково это — связываться с пьяным. Эноилл протрезвеет — тогда и услышит упрёки. Глупо он поступил, сохранив письма с указаниями. Странно, если учесть, что, дураком он не был. Он был хорошим воином, который, к сожалению, из-за ран и потери глаза был вынужден оставить службу. Он помнил все потайные ходы королевского дворца, умел держать язык за зубами. Поэтому ему Карло поручил убить королеву. Тот, пьяный, полез на рожон. Укладываться на жёсткую лежанку не собирался, шатаясь, подошёл к Карло и плюхнулся рядом, после, приобняв и обдав перегаром, забормотал в ухо: — Не спр’шив’ешь, п’чему я пр’пил деньги, а не з’жил пр’певаючи как… Г’ри. — Потому что деловой хватки, как у банкира Гари, у Эноилла отродясь не было. — Я п’рестал спать, п’тому что она мне снилась, слабая, после родов… О-о-о, лезвие так легко в’шло в её грудь!.. — Ты уже отчитался, как всё прошло, — напомнил Карло. — Что такое? — Эноилл злорадно рассмеялся. — Тогда ты был доволь’н, а теперь тяжко сл’шать? М’тушка мне г’врила, что пр’зраки, души невинно убиенных, летят на пламя в’змездия даже спустя мн’го лет. Значит, он всегда считал, что, убив королеву Флоренс, поступил мерзко, и угрызения совести не позволяли ему уснуть. Карло, уверенному, что он спас от гибели короля Ланшира, спалось прекрасно.