Флегетон

Цукишима/Хината «Он - любимый экспонат в музее. Среди костей динозавров и древних ваз Хината кажется совсем лишним. Но Цукишима лучше, чем кто-либо знает, что это не так. Ему не нравится, что любой желающий может смотреть на Хинату. Это раздражает. Никто не знает, как с ним нужно обращаться. Однажды Цукишима украдёт его. И это даже не обещание, не предупреждение, не клятва, а жизненное кредо.» В первый раз Цукишима видит его в зале древнегреческих статуй. Почти все они лишь копии тех, что стоят в европейских музеях и греческих храмах. Все они лишь жалкие подобия человеческой красоты. Цукишима, после окончания рабочего дня, долго рассматривал статуи и пытался понять, что с ними не так. Они мраморные. Белые. Бесцветные. Совсем не похожи на него. Группы художников из университета часто приходили в залы и пытались передать то, что видят вокруг. Вазы, картины, элегантные своды потолка. Рыжеволосый парень всегда выбирал статуи. Его зовут Хината. В этом имени нет никакой связи с древними цивилизациями. Цукишиме хотелось дотронуться до него, только чтобы понять, настоящий ли он. Слишком красив, слишком беззащитен, слишком наивен. Однажды Цукишима украдёт его. И это даже не обещание, не предупреждение, не клятва, а жизненное кредо. Цукишиме было жаль, что Хината человек. Он может состариться, сломаться, сбежать. Он никогда не стоит на месте, в отличие от этих статуй. Цукишиме бы очень хотелось остановить мгновение и долго-долго рассматривать веснушчатое лицо и искать на теле несуществующие изъяны. Если посмотреть, то и у Давида одна ладонь больше другой, а у Зевса икра на шесть миллиметров шире, чем возможно при таком телосложении. Цукишиме было жаль, что Микеланджело нет, чтобы запечатлеть Хинату таким, какой он есть. Цукишима перестал считать художника человеком, чем-то отдельным от музея. Хината принадлежит этому месту. Хината принадлежит Цукишиме. Он - любимый экспонат в музее. Среди костей динозавров и древних ваз яркий и измазанный в краске Хината кажется окружающим совсем лишним. Но Цукишима лучше, чем кто-либо знает, что это не так. Их первое свидание они проводят в кафе, далеко-далеко от музея, там, где их никто не знает. Второе - в студии Хинаты. Цукишима тогда надел темную толстовку с капюшоном и спрятал лицо, пока не попал в чужую квартиру. На третьем, историк с животным желанием скидывает со стола тюбики с краской и не отпускает Хинату. Во время четвёртого художник смеется и предлагает познакомить Цукишиму с друзьями. Тот отказывается. Ему не нравится, что любой желающий может смотреть на Хинату. Это раздражает. Никто не знает, как с ним нужно обращаться. Цукишима мягко проводит по нежной коже и не понимает, почему она тёплая и мягкая. Должна же быть холодной. Должна же быть каменной. Коллеги, в преддверии новой выставки, умоляют Цукишиму заняться восстановлением статуй. Их долго никто не реставрировал, они пожелтели, на них появились трещины. Некрасиво. Некрасиво. Ужасно некрасиво. Когда Хината, надув щеки, спрашивает Кея, почему он так задерживается на работе, тот пожав плечами отвечает: «На меня спихнули сложную, но нужную работу. Лучше так, чем заниматься бюрократией.» Скоро в институте художники будут сдавать работы преподавателям. Хината хотел бы вложить несколько работ с изображением отдельных частей статуй: рук, лиц, глаз. Поэтому Цукишима позволяет ему зайти с чёрного входа в студию и срисовать то, что он посчитает нужным. Они приехали на машине старшего брата, Акитеру. Не хотелось идти по ночному городу. По крайней мере, так Кей сказал Хинате. Он, как и всегда, разводит особую смесь цемента, красителя и мраморного порошка. В этот раз даже больше, чем обычно. Больше, чем нужно для реставрации. Достаёт кисти. Работа должна быть идеальный. У Цукишимы руки дрожат от нетерпения. Сам он бы никогда не осмелился пойти на такой шаг. Но это была идея Хинаты. Кей тут ни при чем. Сердце бешено колотится, когда Цукишима подходит сзади к Хинате, изучающему нос Посейдона. Сердце бьется в упоении, когда Цукишима целует Хинату в висок и набрасывает веревку ему на шею. Сердце разрывается, когда волосы Хинаты становятся белыми. Сердце останавливается, когда Кей понимает, что Шое не состарится, не сломается и не сбежит. Цукишима не был так искусен, как скульпторы прошлых веков, и все же его статуя была гораздо лучше, чем все их творения. А вот это красиво. Красиво. Ужасно красиво. Обманчивый или крадущийся