"В плену"

Шэнь Юань не знал, как остальные боролись с этим искушением. Как находили силы стоять на своём, насколько был крепок их дух? Он просто не представлял: разве можно иначе? Вся его воля пала, стоило лишь раз заглянуть в золотые глаза. Люди не врали — змеи и вправду колдуют. Если бы кто спросил, Цинцю бы ответил, что это чувство похоже на гипноз. Ты живёшь как будто во сне — только и способен на то, чтобы наблюдать. День за днём, час за часом. Всё то время, что находишься в плену. Затаив дыхание, смотришь на плавность движений, едва скрытые ханьфу изгибы тела, тонкий блеск чешуи на щеках. По-другому уже никак не можешь. Не до тех пор, пока ловишь на себе этот взгляд. Ясный, как солнце, светлее луны, с россыпью искр по краям. Чжучжи Лан смущается, наигранно или нет — не понятно, и чарует, чарует… Еле слышное шипение, точно ветер в бамбуковых зарослях. Два мира, людей и демонов, спокойно умещаются в вытянутых зрачках — утонет любой. Юань понимает, почему и как люди сделали из змей своих врагов. Они сами себя убивали, пытаясь сражаться с теми, кто просто смотря прямо, обещал всю негу земную. — Господин Шэнь, этот ничтожный всё сделает. Прикажете хоть звезду вам добыть, тут же в путь отправлюсь. Только, пожалуйста… — умоляет, свободно лёжа у него на груди. Он чувствует: раздвоенный язык взволновано пробует воздух, когти слегка скользят прямо по коже, вызывая мурашки. И может только удивляться, почему, находясь в этих поистине смертоносных объятьях, не чувствует страха. — Не говори про себя так. — во рту словно безжизненная пустыня, в голове поселился туман. Что с ним творится, из-за чего? Это жар тлеющих углей или снова магия? Он не понимает, не разбирает, что тот просит. Но очень, очень хочет ему это дать. Тени свободно танцуют в полумраке, сливаются воедино, меняются местами, касаются друг друга. Так же и они. Чужая робкая улыбка ложится на его губы, а в груди щемит от этой наивной надежды. Чувство такое, словно он попался в хитрой работы ловушку, и вместе с тем, дорвался до заветной мечты. Поймал молнию в руки, дикую, вольную, но так заживо и не сгорел. Потому что скорее себе навредит, чем ему. А ведь, казалось бы, все демоны жестоки. Мобэй-цзюнь, Ша Хуалин… Ло Бинхэ? Но прикосновения такие нежные, аккуратные, еле-еле, словно боится сломать. В ушах снова звучит полузабытый звон цепей, спасибо Системе. Но сейчас ему кажется: такого исхода теперь никогда не будет. Его защитят. Знали бы о его мыслях другие, точно осудили. Вот только Цинцю теперь всё равно — не пока за закрытыми веками от удовольствия мелькают звёзды. Он не бессмертный заклинатель, не гордый горный лорд, даже не раб Цзю. Так какого он должен слушаться чужих ему людей? Здесь он самый настоящий, простой человек, склонный поддаваться соблазну и гореть. — Только не бойся, пожалуйста, только не отворачивайся! — Не буду, обещаю. Внутри что-то будто выворачивает наизнанку. Но, на удивление, не больно. Больше нет, только не с ним! Ему хочется только покоя. И хоть какого-то, пускай даже мимолётного, тепла. «Небожители… Я не знаю, как дальше буду». Он хочет взять от этой ночи всё. Полузадушенные вскрики, кроткие вздохи, прохладу чужого тела — украсть хотя бы часть всего этого. И не отпускать до последнего, отыгрывая нужную роль. Возможно, всего лишь до завтра, когда обе стороны схлеснутся в битве за власть. Возможно, ему суждено пройти дорогой долгих пыток и мучений. Не важно, как, суть одна: его не станет, а раз так… «Устал бояться, не могу больше!» Шэнь Юань уйдёт, но на своих условиях. Как истинный злодей — без сожалений. Его движения резкие, быстрые — он жадный, как и все люди. Глаза так чаруют, чуть светятся в темноте, переливаясь всеми возможными оттенками. От золота до янтаря, от солнца до дикого мёда. Этот взгляд пробирает до дрожи, отдаёт безымянным даром, всё то, что не получится сказать вслух. И любая боль, душевная или нет, пропадает, как мимолётное воспоминание. Горит себе ярким пламенем, покуда не растает, как дым. Здесь душу лечат, а не ломают на части все кому не лень, пускай даже он находится в стане врага. Цепей нет. Холодные руки, но тёплое сердце — такова, наверное, сама его суть. Мелодичное шипение над ухом и сладкая, с виноградным привкусом, кровь. Из плена не выбраться, знать бы только, что именно это за плен? Сразу и не разобраться, ночь, кажется, тает. Преступно быстро. После всего, Цинцю засыпает, как мертвец, даже Старейшине Мэнмо, при всём желании, не добудиться. Новый рассвет, последний, гипноз или нет — уже и не важно. Он со всем уже смирился — осталось ожидать конца. Только Чжучжи Лан тихо улыбается, острым слухом в полудрёме сторожа его сон. Только Тяньлан-цзюнь громко хохочет, даже не пытаясь скрыть своего злорадства: — Избранный, тоже мне, придумали. Священных демонов, чистокровных, просто так не проведёшь! — говорит весело мужчина луне. — Ничего, новый мир всех примет, даже таких бездарей. Но Ло Бинхэ его уже не увидит. «Главный герой» бесславно погиб, поздней ночью напоровшись на меч отца. Волноваться больше нет причин.