Кап. Кап. Кап

Душный, пыльный мегаполис убивал своими миазмами, душа просила простора, хотелось вырваться из этой бетонной клетки на природу, почувствовать снова одурманивающий запах разнотравья, а потому звонок, раздавшийся так кстати, был воспринят как знак с выше. - Ленка, у нас все готово. Собирайся. Завтра вылетаем. Снаряжение все на месте получим. Как она любила эти внезапные сборы, никогда не зная предстоящего маршрута, четкого направления и задания. Ей нравилась эта неизвестность, приводящая кровь в бурлящий поток, адреналин, заставляющий сердце биться чаще, и тайна, всегда какая-то тайна. Это была не первая ее экспедиция, рюкзак со всем необходимым покоился на антресолях, и собрать его, побросав лишь комплект белья, было делом пары минут. Привычно положив документы и деньги в непромокаемый пакет, она утром покинула свою городскую квартиру. Все должно было быть как всегда, но что-то с самого начала пошло не так. Мелкие проблемки и неприятности начались уже на подходе к метро. Выяснилось, что она забыла проездной и, покупая новый у сонной билетерши, опоздала на электричку. Потом, встречаясь на вокзале с друзьями, выяснила, что в группе она одна - девушка. Не сказать, что она испытала сожаление, нет, просто было немного некомфортно. Два с половиной дня они тряслись в поезде, слезая с полок лишь для того, чтобы перекусить на грязных платформах, потом, выйдя на полустанке, тряслись в старом уазике, набившись в него как сельди в бочку, всего-то четыре часа езды по бездорожью, когда казалось, что тела от постоянной тряски превратились в котлеты, и вот, они уже на месте. На этот раз их ждали горы. Бескрайний простор непокоренных вершин, ледяными шапками устремившихся в жаркое летнее небо. Девушка замерла, восхищенными глазами глядя на открывшуюся перед ней красоту, безмолвную мощь таежной природы, полной грудью вбирая в себя так не хватавшего ей запаха разнотравья. Опьяненная сладким воздухом предгорья, она не сразу заметила сбор всей группы у карты маршрута, краем уха слушая объяснения проводника. - Лен, Лен, ты слушаешь? Будешь замыкающей в нашей пятерке, - голос товарища доносился откуда-то издалека, нарушая ее сладкие грезы. - А? Да… Ладно… - только и смогла произнести она, повалившись на мягкую подушку чабреца и вдыхая его сладковатый запах. Что-то с ней было все-таки не так. Никогда не позволяла она себе так расслабляться, отдаваясь на милость природе, досконально не изучив маршрут, средства навигации и связи, не узнав подробную историю местности и ближайшие населенные пункты. А здесь опьянела от хрустальной чистоты горного воздуха, будто девчонка, впервые пригубившая шампанского, позабыв обо всем на свете, полагаясь на волю случая, своих товарищей и свой огромный походный опыт. Ночь прошла без эксцессов, если не считать байки у костра старого лесничего Адыгея, рассказывающего о красоте таежного края, о том, что ждет их на крутых отрогах горных вершин, о бурной речке, на чьем берегу предстоит разбить им свой лагерь, и о пещере, ради которой и было затеяно это путешествие. Поднялись с рассветом, когда хлопья утреннего тумана только-только начали рассеиваться, оседая хрустальными каплями на траве, путь предстоял неблизкий, а потому собрались быстро и двинулись по узкой тропе навстречу первым лучам солнца, пробивающимся сквозь горные кряжи. Идти было непривычно тяжело, то ли от мелкой крошки осыпающихся горных пород, в которой вязли обутые в высокие туристические ботинки ноги, то ли от самого воздуха, он был здесь необыкновенно свежий, чистый кислород, без примесей газа и копоти, чуть разряженный от высоты. Шли целый день, лишь к вечеру подойдя к намеченной цели. Все как и говорил лесничий: бурная горная речка с прозрачной ледяной водой, и чуть поодаль в отвесной гранитной стене разлом, вход в пещеру, скрытый от глаз разросшимся кустиком багульника. Ленка, сбросив рюкзак, первой рванула к заветной щели, раздвигая зеленые ветки и шаря руками по покрытой ржавым мхом шершавой стене. - Ой, ребят, смотрите, что это? – удивленно бросила она, пристально разглядывая появившийся под рукой петроглиф. – На спрута вроде похож, но почему тело человеческое? - Ленка, Ленка. Ты вчера где была, когда Адыгей про пещеру рассказывал? – щелкнув подругу по носу, сказал командир отряда Иван, рослый парень богатырской комплекции. – Это дух пещеры, злой Кубадра, он ворует таких прекрасных молодых девушек и… - Дурак, - несильный подзатыльник, прилетевший со стороны Ленки, оборвал фразу на половине, - не было вчера никакого Кубадры. Иван, а когда мы спускаться будем, может, сегодня попробуем? – с надеждой в голосе спросила она, зияющая темнота манила и пугала одновременно. - Поздно уже. Но попробовать можно, хотя бы разведать, что нас завтра ждет. – И повернувшись к лагерю, крикнул: - Ребят, тащите веревки и фонари. Сейчас вход обследуем. Повторно звать никого не пришлось. Спелеологов, пусть и любителей, хлебом не корми, а дай только в новую, никем не тронутую дырку залезть, обнаружив за неприметной расщелиной необыкновенной красоты пещеру с несметными сокровищами сталактитов и сталагмитов, переливами в свете фонарика пластов слюды и прочих кристаллов, загадочными подземными озерами и лабиринтами неизведанных ходов. Разложив все необходимое перед входом, Иван надел страховочный пояс, каску с фонариком и, прицепив на карабин веревку, попытался протиснуться в узкий лаз пещеры. Не тут-то было. Щель была слишком узкой для такого мощного тела, не удалось это и никому из остальных парней. Ленка в нетерпении пританцовывала, ожидая своей очереди, в команде она была самая маленькая и худая, но лезть вперед ребят не решалась. Наконец, когда последний из них, вдоволь намаявшись, закончил свою попытку, взоры обратились к девушке. - Вход слишком узкий, не пройти. Завтра расширим и посмотрим, что там, - не терпящим возражения голосом сказал Иван. - Ну, ребят. А как же я? Я тоже хочу попробовать, - захныкала Ленка. Женские слезы и нытье выдержать не мог ни один из парней, а потому, хотя это было и опасно, но девушке все же разрешили пролезть в щель, втайне надеясь, что и она будет достаточно толстой для нее. - Так, Лен, лезешь ровно десять метров, по прямой, осматриваешься и сразу назад, - закрепляя на поясе страховочный пояс, Иван наставлял девушку. – Никакой самодеятельности. Ты слышишь меня? - Да. Да. Да. – Ленка уже в нетерпении, словно необъезженная кобылка, рвалась ко входу. Все замерли, а девушка, включив головной фонарик, легко, будто ящерка, нырнула в черноту гранитной расщелины, и только тросик, словно длинный хвостик, метнулся за нею, распуская кольца и отмеряя положенные ей метры свободы. Темнота и сырость окутывали ее со всех сторон, а узость лаза не давала свободу движений, но девушка была упертая, и, освещая себе дорогу, безбоязненно, хоть и осторожно, медленно продвигалась вперед, перебирая руками каменный свод и слегка касаясь страховки, как будто ища поддержки, чувствуя опору и безопасность в тонкой веревке тянущейся следом за ней. Пробираясь в кромешной тьме по узкому проходу, ей казалось, что прошли километры пути, хотя на самом деле не более десятка шагов, неизвестность пугала, а замкнутость пространства еще больше. Не было возможности развернуться и приходилось двигаться все время вперед, до того момента, пока лаз не расширился, давая возможность свободно двигаться. Сколько она так ползла, распластанная по каменной стенке, девушка не знала, но веревка свободно бежала за ней, а значит, ее лимит свободы еще не подошел к своему концу. Вдруг, впереди, лучик фонарика выхватил из темноты простор каменной залы, растворяясь в ее объеме, мощности не хватало, чтобы дотянуться до потолка и окружавших ее стен, но и так было ясно, что это та самая пещера, о которой говорил лесничий. В тусклом свете фонарика блеснули влажными каплями, будто алмазами, свисавшие с потолка причудливыми сосульками сталактиты, а внизу, вторя им, подымались, словно горные тролли, сталагмиты. От открывшейся красоты у девушки перехватило дыхание, лучик нервно плясал по пещере, выхватывая то тут, то там застывшие в камне фигуры, словно попала она в сказку о спящей царевне, так и не дождавшейся принца, заколдованный замок, заросший за тысячи лет кальцитовыми отложениями. Она пожалела только об одном, что не взяла с собой более мощный фонарик, чтобы более подробно рассмотреть всю эту красоту. Шаг вперед, по направлению к особо заинтересовавшему ее образованию, и веревка натянулась, как струна, не давая ей сделать шаг, легкий рывок, зовущий обратно. Пора возвращаться, но так не хочется покидать эту красоту. Тросик все настойчивее тянет ее назад, а ей все более хочется вперед, дотронуться до той фигурки, похожей на петроглиф у входа в пещеру. Разумом она понимает, что нельзя, пора идти обратно к группе ждущих ее ребят, но извечное женское любопытство, которое, как известно, сгубило кошку, пересиливает. Девушка, недолго думая, отстегивает карабин и, бросая на землю страховку, делает шаг по направлению к сталагмитам. Все произошло слишком быстро и слишком неожиданно. Она так и не поняла, что произошло и почему под ногами вдруг не оказалось твердой поверхности, а ее тело летит в пугающую черноту. Удар о землю был слишком болезненным и на секунды выбил из нее дух, каска слетела с ее головы, а фонарик, ее единственная защита против сумрака, погас, разбившись об твердый камень. Лена очнулась, приподнявшись на локте, голова все еще гудела от удара, а тело немного ныло от жесткой посадки, девушка оглянулась, стараясь сориентироваться, но кругом была непроглядная темень. Чернота окутала ее с ног до головы, дезориентируя и проникая животным страхом через поры. Ледяной ужас сковал ее сердце, а душераздирающий крик застрял в горле, подавляемый разумом, ибо нельзя кричать в пещере, может случиться обвал, который погребет под собой юное девичье тело, а так есть слабая надежда на спасение. Тишина, оглушающая тишина вокруг, и только где-то вдалеке слышится тихое кап-кап-кап. Ползти на звук нет никакого смысла, темнота не дает сориентироваться, неизвестность пугает. От страха она сжалась в маленький комочек, подтянув колени к груди и обхватив их руками, слезы горькими ручейками бежали по ее щекам, прокладывая неровные дорожки и на секунду задержавшись на подбородке, капали на каменный пол. Кап-кап-кап. Сколько она так просидела, девушка не знала, впав в ступор от безысходности ситуации, время казалось бесконечным. Вывел ее из оцепенения легкий шорох, раздавшийся где-то неподалеку, затем ее ног и рук коснулось что-то холодное и шершавое. «Змея!» - пронеслось в сознании. Воображение тут же нарисовало огромную анаконду, пожирающую ее целиком, а из горла все-таки вырвался крик ужаса и отвращения. Но действительность оказалась гораздо хуже, «змей» становилось с каждым разом все больше и больше, они опутывали ее скрюченную фигурку со всех сторон, ощупывали ее тело, голову, лезли в глаза, нос, уши, рот. Будто они тоже не видели ее и только на ощупь, как слепые, определяли, что за объект перед ними. Одна из «змеек» просочилась между ее плотно сжатых ног и попыталась проникнуть в нее сквозь джинсовую ткань комбинезона. Это было ужасно противно и мерзко, девушка вскочила, пытаясь сбросить с себя гадких тварей, но тут же упала, споткнувшись об одну из них. Она отбивалась от них, отпихивая гадов руками и ногами, дико вереща, забыв, что в пещерах кричать нельзя, слыша, как рвется ее одежда, как оголяется ее молодое тело, ощущая на своей коже влажные прикосновения. Ужас, сковавший ее некоторое время назад, сейчас придавал ей сил, выбрасывая в кровь гигантские порции адреналина, она нащупала рукой, среди песка и древних ракушек, острый камень и теперь размахивала им, стараясь попасть по жирным тварям, ползающим по ней. Наконец ей это удалось и она, со всей силы долбанула по толстой «змее» пытавшейся оплести ее талию, то ли визг, то ли свист раздался в сумраке пещеры, но «змеи» тотчас исчезли, оставив ее в покое. И снова зловещая тишина окутала ее, сердце билось так громко, что, казалось, эхом многократно отзывалось под сводами пещеры, или это было только размеренное капанье воды, которое успокаивало, даря передышку ее расшатанным нервам. Кап. Кап. Кап. Одежды на ней уже не было, подлые твари все-таки сорвали ее, не оставив даже клочка, чтобы прикрыть наготу. Голая, одинокая, укутанная лишь сыростью и холодом мрака, она сидела, боясь пошевелиться, подавляя судорожные всхлипы, стараясь не нарушать оглушающей тишины вокруг. Она снова впала в состояние анабиоза, упав на бок и подтянув замерзшие конечности, поза эмбриона дарила смутную надежду на лучшее. Сначала ее бил озноб, сырой воздух и холод камня пробирали до костей, ее всю трясло мелкой дрожью, а зубы отбивали чечетку, а она не могла остановить это клацанье, раздававшееся в тишине, не могла, да и не хотела уже. Постепенно ей начало казаться, что холод не такой уж и пронизывающий, а камень, на котором она лежала, стал даже теплым, глаза ее медленно закрывались, пока она окончательно не погрузилась в сон. Ей снился ее маленький загородный домик, аккуратная гостиная с камином, в котором потрескивал огонек, пожирая сухие полешки, и любимое старое кресло с мягким клетчатым пледом. Теплый плед, так приятно обволакивающий ее тело, нежным покровом гладил ее длинные распущенные волосы, пушистыми ворсинками щекоча щеки, чувствительное место за ушком, спускаясь по тонкой шейке к выступающим ключицам, туда, где бьется голубая жилка. Он плавно лег на ее груди и теперь нежно терся о соски, его ворсинки приятно покалывали кожу, вызывая ощущения неги и блаженства. Так хорошо было, так тепло. Под действием этой ласки она расслабилась, раскрылась навстречу прелестным ощущениям, откинула назад голову и… больно ударилась о стену. Сон медленно растворялся в сознании, тяжело рассеиваясь, словно осенний утренний туман, а на смену ему приходило вязкое осознание происходящего и весь кошмар оказавшегося положения. Но если разум пытался проснуться, возвращаясь в ужасную действительность, то тело не слушалось, желая отдаваться нежным прикосновениям. Девушке было уже все равно, ей не хотелось думать, что это так приятно холодит кожу, вызывая странные ощущения внизу живота, ей просто хотелось отдаться этим необычным прикосновениям, может быть, последний раз в жизни, перед неизбежной смертью, испытав чувство наслаждения. Щупальца-змеи медленно, в этот раз очень осторожно и мягко опутывали ее тело, нежно терлись своей чуть шершавой поверхностью о ее молодую кожу, вызывая легкое подрагивание и мурашки. Одно из щупалец спустилось по животу, оставляя за собой влажную дорожку, аккуратно обводя кончиком маленький пупочек и деликатно зарываясь в пучок ее лобковых волос, ероша и играясь с ними, вызывая у девушки бурю приятных ощущений. Но движение на этом не закончилось, щупальце сместилось чуть ниже, раздвинув нежные складочки и дотронувшись до крошечного бугорка, слегка потеребило его, вызвав у девушки полувсхлип-полустон. «Так вот что значит «бабочки танцевали у нее в животе», - мелькнула в сознании шальная мысль. Это было приятно и чертовски возбуждающе. Юное тело жаждало прикосновений, и невольно она сама подалась навстречу щупальцу, желая продлить и углубить трение. Другие «змеи» сжимали ее крепкие груди, доводя соски до болезненной твердости, ласкали внутреннюю сторону бедер и рук, живот, спину, вызывая у девушки пошлые и сладострастные стоны. Она ничего не могла с собой поделать, проснувшееся желание затуманило доводы разума, ей хотелось просто отдаться, животного секса, насладиться этими минутами блаженства. Камень не казался уже таким холодным, а чернота вокруг такой пугающей, земля, на которой она непристойно раскинулась, была уже мягче перины, и даже звук капающей воды ей казался лучшей музыкой в мире. Кап. Кап. Кап. Лена сама раздвинула ноги, согнув их в коленях и бесстыдно приглашая невидимого гостя, желая еще больше неги, еще больше удовольствия, там, где сосредотачивалась вся ее женская сущность. Она вся отдавалась настойчивым ласкам, ее тело превратилось в сплошную эрогенную зону и любое прикосновение вызывало неизменный пошлый стон и нескромный всхлип. От острых ощущений сносило голову, яркие, цветные всполохи фейерверком вспыхивали в сознании, унося на волнах блаженства. Девушка выгнулась дугой, когда первый оргазм накрыл ее с головой и протяжный стон сладострастия вырвался из ее глотки и разнесся эхом по пещере. Ее колотило, дыхание сбилось, грудь часто и неравномерно вздымалась, а из глаз текли слезы. Но это уже были сладкие слезы удовлетворения. Она жадно хватала ртом воздух, ей хотелось еще, хотелось большего, очень хотелось. Между ног стало влажно от выделившейся смазки, а в воздухе запахло сексом. Теперь она сама жаждала прикосновений, направляя щупальца к своим эрогенным зонам, чувствуя, как шершавые «змеи» оплетают ее ноги, руки, бедра и млея от этой грубоватой ласки. Одно из щупалец оплело ее длинные волосы и потянуло голову вниз, ей пришлось запрокинуть ее, чтобы заглушить появившуюся боль, но вновь подступивший оргазм от приятных прикосновений к соскам и клитору многократно перекрыл болезненные ощущения. Она задохнулась своими непристойными стонами и захлебнулась слюной, почувствовав, как в рот ей уперлось что-то большое, толстое и склизкое с легким ароматом свежего огурца. Девушка распахнула глаза, силясь увидеть в темноте что это, но, не дав ей времени на размышления, нечто толкнулось сильнее, заполняя ее рот теплой массой и двигаясь в такт мерно падающим в тишине каплям. Кап. Кап. Кап. Кап. Теперь к звуку капающей воды добавилось неприличное хлюпанье собственной слюны, от трахающего ее в рот существа. Нечто доставало ей до глотки, вызывая рвотные позывы и судорожные сглатывания, от развратных картинок, всплывающих в мозгу, словно слайды, девушка приходила в экстаз, и не знала, чего было больше, отвращения или наслаждения. Нечто покинуло ее рот с громким чпокающим звуком, так же быстро, как и ворвалось в него, в то время как другие щупальца продолжали трудиться над ее телом. Лена кончала раз за разом, потеряв счет своим многочисленным оргазмам, улетая далеко-далеко и снова возвращаясь на землю обессиленной, мокрой от пота, но такой желанной женщиной, жаждущей повторить все снова и снова, и даже немножко больше. Она скорее поняла, чем почувствовала, как ее безвольное тело легко приподняли и, придав ему вертикальное положение, стали медленно насаживать на что-то огромное и твердое. Оно уперлось в нее, как бы прося разрешения на вход, ей было страшно, ибо нечеловеческие размеры пугали, и одновременно до безумия хотелось почувствовать это в себе. У нее перехватило дыхание, когда оно толкнулось в нее и ворвалось одним мощным движением, заполнив ее до краев, до самого горла. Никогда еще она не чувствовала себя столь странной наездницей, сама приподнимаясь и насаживаясь, навстречу сильным толчкам, закусывая губу, когда нечто с силой ударяло ее в стенку матки, вышибая искры из глаз и всхлипы из горла. Капли, ставшие такими привычными и родными, задавали ритм, и она отдавалась этому древнему, как сама жизнь танцу, следуя за ними. Кап-Кап. Кап-Кап. Кап-Кап. Темнота, все это время плотным киселем окутывающая ее, вдруг расступилась, и Лена увидела звезды, миллиарды ярких вспышек, маленьких и больших, сверкавших разноцветными огоньками; они кружили и уносили ее разум за грань всепоглощающего блаженства… Ее нашли утром. Луч фонарика выхватил из темноты ее скрюченную обнаженную фигурку, всю в какой-то белой вязкой слизи, растрепанные длинные волосы торчком стояли в разные стороны, а худые ручонки пытались прикрыть голые груди. Взгляд девушки был полон безумия, она ошалело переводила его с одного парня на другого, никого не узнавая, а губы тихо шептали: «Кап. Кап. Кап».