И в болезни, и в здравии.

      Дамиано бодро шагает в комнату к Виктории, с которой они договорились поиграть в новую игру на приставке, как слышит задавленный всхлип со стороны комнаты Этана.       Сначала кажется, будто просто послышалось, но за дверью что-то с грохотом падает и Дамиано за долю секунды меняет направление по коридору влево.       В чужой комнате немного душно, чувствуется лёгкий запах сиропа от кашля, а посередине, в окружении подушек и одеяла оливкового цвета, что-то тихонько трясётся и всхлипывает.       Дамиано не сразу понимает, в чём же дело, пока аккуратно не опускается на кровать рядом и вглядывается в темноту. Оливковый мягкий комок как-то резко дёргается и слышится громкое шмыганье носом и задавленное «уходи», после чего Давид садится ещё ближе к источнику звука и, пощупав чужое тело поверх одеяла, начинает мягко гладить широкой ладонью этанову спину. Немного поёрзав, устраивается удобнее и наклоняется ближе, горячо дыша в так удачно выглядывающий из-под одеяла затылок.       —Что случилось, любовь моя? В ответ брюнет получает лишь тишину и придвигается чуть ближе, потихоньку стягивая мягкое одеяло с запутанных и немного влажных волос.       Дамиано готов ждать, сколько угодно, если дело касается его мужа, правда.       Бесконечные секунды тишины, наконец, нарушает сухой кашель, от которого рука Дамиано, всё ещё лежащая поверх одеяла немного трясётся. Потом вдруг всё резко затихает и неожиданно в прикрытую повседневной футболкой ключицу тычется что-то мокрое, после чего становится понятно, что это Этан, наконец, развернулся лицом и громко шмыгает носом, утыкаясь уже куда-то в шею, которая мгновенно превращается во что-то мокрое.       Руки как-то резко обхватывают дамианову спину, благодарно гладят и со стороны Этана, кажется, целую вечность не появляется ни звука, прежде чем охрипшый голос с дрожью выдаёт быстрое «Все меня бросили и я никому не нужен».       Дамиано не сразу может разобрать, что же сказал Этан, но, когда до него доходит, он почти неслышно хихикает и, наконец, сумев аккуратным движением руки приподнять чужой подбородок вверх, заглядывает в заплаканные глаза, невесомо гладя всё ещё мокрые щёки.       —Малыш, что ты такое говоришь? Я здесь, с тобой, разве нужен кто-то ещё?       Этан зажмуривает глаза и чувствует, как одинокая слеза снова мочит подушку, из-за чего расстраивается ещё больше и чувствует себя просто жалким, зарываясь лицом в уже совсем мокрую тёплую шею. Руки Дамиано прижимают трясущееся тело к себе ещё ближе, хотя казалось бы куда, и медленно водят туда-сюда по спутанным, но по-прежнему очень мягким волосам.       —Ты…ты…ушёл…я проснулся, кругом темно и никого рядом. Просто оставил меня, –слышится новый всхлип и Этан быстро вытирает слёзы с щёк, пытаясь продолжить дрожащим голосом, но сил не хватает, так что он просто зажмуривает глаза.       Дамиано снова буквально отдирает его голову от собственной ключицы и пытается заглянуть в уже совсем красные глаза. Из-за слёз зрачков не видно, зато приближаясь вплотную, Дамиано чувствует сильный жар от покрытого испариной лба, прикладывает руку к влажной коже, окончательно убеждаясь, что температура у Этана явно намного больше нормы.       Этана немного лихорадит, отчего он судорожно вцепляется руками в чужую футболку. Дамиано вопросительно смотрит, когда Этан поджимает губы и немного ведёт бровь, что в его привычной манере означает, что он хочет что-то спросить. Вдруг в комнате становится невыносимо жарко, а может это чрезмерное тепло, которое исходит от Этана, который прижался уже до невозможности близко.       —Разве я нужен тебе такой? Весь в слезах и соплях, с больным горлом, без сил, разбитый, –Этан чуть, наконец, отодвигается, из-за чего становится легче дышать и продолжает, –Только и делаю, что ною…       Слова в повисшей тишине неприятно режут уши, но Дамиано собирается с мыслями и сперва немного неверяще глядит в лицо напротив, которое почти не видно из темноты. А потом вдруг как-то резко весь поддаётся вперёд, прикасаясь своими губами к мокрым чужим и начинает покрывать тёплое лицо невесомыми поцелуями, тихо шепча прямо в самые щёки, из-за чего почти ничего становится не слышно.       —Ну что ты, сокровище моё, какое не нужен… Я же только ушёл на пару часов, тем более ты сам сказал, что хочешь отдохнуть. И вообще, помнишь наше любимое: и в болезни, и в здравии, мы же поклялись, да?       Этан немного улыбается своей невозможной улыбкой и уже сам поддаётся вперёд, прижимаясь к родным губам, попутно перемещая руки на чужую шею, немного задевая новые красивые серёжки в ушах. Задушенный кашель заставляет Этана немного резко отпрянуть, что немного даже пугает Дамиано.       —Давай ты немного поспишь, а потом я сделаю твоего любимого имбирного чая с корицей, чтоб стало легче, да?       В ответ Дамиано получает лишь кивок и чувствует, как голая нога аккуратно обхватывает его бедра, а плечи накрывают всё ещё немного влажные ладошки. Наконец, удобно устроившись, Этан прикрывает глаза и кладёт голову на мягкую грудь.       Лежать становится уже неудобно, когда Дамиано замечает, что прошло добрых полчаса, но сдвигаться или тем более, уходить, не планирует, так что всего лишь сильнее прижимает к себе тёплое тело.       Потому что, как там было? И в болезни, и в здравии.