Финальный босс

Маюзуми нечасто оставался на тренировках допоздна, во многом из-за объема подготовительных учебных часов для третьекурсников — объективная причина, понятная тренерскому штабу и менеджерам. Когда он выжимал из себя прощальные слова, закидывая сумку на плечо и пряча руки в рукава форменной куртки, то чувствовал немного мрачное удовлетворение: история возвращения в баскетбольный клуб и настоящая его роль словно вышли из-под мягкой книжной обложки. В такие моменты Акаши провожал его своим фирменным, просвечивающим кожу, мышцы и кости взглядом. — Я тебе не мальчик-призрак из Тейко, — как-то ответил Маюзуми на заданный напрямую вопрос, хотя у него были объективные причины. — Убиваться без очевидной цели не собираюсь. Акаши с любопытством прищурился. — Очевидной цели? — Я просто знаю, что все равно не начну заколачивать данки, как игрок НБА. Не выношу бессмысленные устремления. Мое время слишком ценный ресурс. — Верно, ты совсем не он, — ответил Акаши с той самой улыбкой буддийского монаха, которая так раздражала. — Все идет согласно моему плану. Лето постепенно набирало обороты, забиваясь пигментом в арочные клены за главным спортзалом, смывая в школьном окне намеки на облака, сплетаясь пением цикад и сладким запахом ирисов и космеи, цветущих перед автопарковкой. Набирали обороты межшкольные соревнования. Ракузан вот-вот должен был вырваться на финишную прямую. Мибучи, Хаяма, Небуя и Акаши собрались в тренерской и смотрели менеджерскую запись матча между канагавской старшей Кайджо и токийской академией Тоо. Маюзуми не планировал оставаться, его раздражали пустая болтовня Хаямы, басовитые вопли Небуи и жеманство Мибучи, но, только взглянув на жесткую рубку на экране, как загипнотизированный опустился на стул. Происходило что-то ненормальное, и его кровь глупо отозвалась на чужое противостояние. Чудо-поколение. Акаши действительно держал их в узде?.. Это было похоже на дикий танец, в котором почти нереально выжить. — Я так и знал, что он победит, — услышал Маюзуми свой охрипший голос на финальном свистке. — О господи, — встрепенулся тут же Мибучи. Его ресницы порхнули вверх, обнажив режущий и острый блеск внимательного взгляда. — Давно ты здесь, Маюзуми-сан? — бахнул Небуя. Хаяма захохотал, повеяло всплеском чистых гормонов. Маюзуми поморщился. — Конечно, Аомине победил, разумеется!.. — лихорадочно выпалил Хаяма. — Акаши, мы же скоро встретимся с ним, так? Они же точно выиграют полуфинал, да? Дождаться не могу!.. — Значит, вы впечатлены? — мягко спросил Акаши и, перегнувшись через стол, отмотал запись к столкновению под кольцом. Маюзуми померещилось, что лоб его на долю секунды перерезала длинная вертикальная морщинка. — Рета был слабейшим из четверки, Дайки самым сильным. Но в какой-то момент Дайки перестал расти и улучшать свои навыки, а Рета, как очевидно, тратит все свободное время на тренировки. Очевидно, он хочет стать сильнее, — он посмотрел на Маюзуми. Если это была шутка, ее следовало высказывать прямее. Маюзуми пока не использовал перенаправление в официальных матчах, потому что Акаши и тренер опасались рыскающих шпионов других клубов и любопытных репортеров. Он хорошо помнил первый раз, когда у него получилось — нельзя сказать, что это стало лучшим днем в его жизни, но ощущение было такое, словно он разблокировал серьезные читкоды и влегкую перепрыгнул через несколько уровней. Это произошло на товарищеской игре между вторым составом Ракузан и первым составом одной из лучших школ Фукуямы. Акаши хотел, чтобы Маюзуми отполировал свои невидимые пасы именно во втором составе — ведь, научившись отводить от себя внимание на одной площадке с посредственностью, он никогда не проиграет в компании капитана поколения чудес и трех некоронованных генералов. Большую часть матча Акаши провел на трибунах, небрежно подпирая подбородок, среди болельщиков и игроков запаса, якобы ничем не выделяясь, но Маюзуми не велся с того самого дня, как впервые увидел его в клубе. Дело не в том, что он был вызывающе рыжим, вызывающе невысоким и вызывающе первогодкой с осанкой премьер-министра, хотя и в этом тоже. Просто Маюзуми рассеивал свет и отводил взгляды, даже не пользуясь читерскими техниками, а Акаши естественным образом впитывал чужое внимание, фокусируя его на себе. Наверное, они были как небо и земля, Акаши не мог помыслить, каково быть самым незаметным парнем, а Маюзуми — самым заметным, но идея, что Акаши чего-то не может, показалась ему неожиданно приятной. После третьей четверти Акаши спустился с трибун и, переговорив с тренером, подошел к Маюзуми. — Используй перенаправление в последние десять минут. Маюзуми слегка растерялся и медленно стер со лба пот. Рука не дрогнула. — Построй игру вокруг номера 19, — объяснил Акаши. — Он забивает лучше остальных. — Этот матч у нас в кармане, — сказал Маюзуми, кивнув на табло. Глаза Акаши угрожающе сузились. — Хочу посмотреть на тебя в деле, Чихиро, — тем не менее безмятежно сообщил он. — Это приказ. — Да ладно. Хорошо, только не обращайся ко мне так фамильярно. — Мои приказы абсолютны. Я абсолютен. — Да, да, конечно, — не стал спорить Маюзуми. В конечном счете, ему самому давно хотелось попробовать. — Понравилось? Маюзуми читал — не на крыше, конечно, а на длинном балконе за актовым залом, который выходил на северную сторону; здесь было посвежее. Строчки наползали друг на друга, в пустоту проваливались целые куски смысла. Это раздражало. — Чихиро. — Не зови меня так, — повторил Маюзуми, закрыл книжку и обернулся. — Будь добр. Акаши ждал. — Да, — коротко ответил Маюзуми и, распрямив ладонь в кармане, быстро вытер ее о тонкую подкладку. — Это же просто фокусы, фейк. Довольно забавно ощущать, как оно работает. Изнутри, имею в виду. — Все еще хочешь забивать? — лицо Акаши смягчилось, хотя он, безусловно, все заметил. И кулак в кармане, и даже потрепанные, мягко загибающиеся книжные уголки. — Я это я, — пробормотал Маюзуми. — Когда я открыт и никто не стремится меня опекать, то почему нет? Я уверен, на моем месте ты бы тоже бросался к кольцу. — Осторожнее с инстинктами, — предупредил Акаши и вдруг зевнул, почти не прикрываясь. Маюзуми моргнул. Акаши тут же преодолел расстояние в пару шагов и потянулся к зачитанной ранобе. Маюзуми на автомате вложил книгу в его руку. — Я прочитаю на обратном пути домой. Больше времени это не займет. — Акаши, — начал Маюзуми. — Что? — притормозил тот и задумчиво уставился. — А. Там наследницы магического кристалла с тремя грудями и бои в бесконечном лабиринте, любовный эликсир, он же яд, и женщина-меч, не ходи туда, хотел сказать Маюзуми. Не ходи туда, оно тебя сожрет. — Ты… — Не против, — закончил Маюзуми и все же улыбнулся. Книга вернулась только на следующий день, потому что на вокзале Маюзуми, не прощаясь, скрылся в сонной толпе салариманов, и это тоже была забавная маленькая победа (своего рода) — нарушать его планы. Ранобе нашлась утром в шкафчике в раздевалке, закрытом, кстати говоря, на ключ, но кого это вообще волнует. Помятые уголки были выпрямлены, трещины на дешевой обложке — сглажены, корешок окреп и слабо пах клеем. Маюзуми представил, как в старинном особняке горничная при полном параде строго утюжит книгу-однодневку с незатейливым фансервисным сюжетом, и подумал, что у Акаши, наверное, все же есть чувство юмора. Тоо временно лишились своего ужасного Аомине — травмы. За обедом Хаяма, возбужденно зачитав менеджерскую сводку, рассказывал о том, как великолепен Мурасакибара из Йосен и как приятно будет раздавить его в полуфинале. Акаши таинственно улыбался, не внушая ни капли доверия. — Маюзуми-сан, тебе нужно больше работать над скоростью! — раздраженно бросил Мибучи, когда на вечерней тренировке Маюзуми не прошел его три раза подряд. Маюзуми забыл о нагретой солнцем крыше и даже почти забыл о приключениях трехгрудой женщины и женщины-меча. Он не позволял бессмысленным ожиданиям затуманивать себе разум, а Акаши постоянно твердил, что ему ни в коем случае нельзя выделяться. — Но как тогда я должен обходить… ну хотя бы его, по-твоему? — не сдержавшись, выплюнул Маюзуми, когда услышал знакомые нотки в выговоре. Замолчав, Акаши вытер лицо, повесил полотенце на локоть. У Маюзуми адреналин скакнул, колотило в глотке. Это же просто гормоны. Он повторил про себя — гормоны, — и остановил руку прежде, чем опрометчиво схватить Акаши за плечо. — Я полагал, ты достаточно догадлив, чтобы найти компромиссное решение, — голосом Акаши можно было замораживать бутылочки со спортивным напитком, коробка с которыми стояла на скамейке за его спиной. — Не разочаровывай меня. Конфликта не случилось; Мибучи и Хаяма сцепились друг с другом, а Небуя выговаривал первогодкам по поводу уборки. Как ни странно, он был самым адекватным семпаем. Маюзуми знал, что не нравится Хаяме — просто потому что. Мибучи выглядел гораздо опаснее, он постоянно наблюдал, и в его глазах даже иногда проскальзывала ревность — глупо, потому что Акаши всего лишь предложил Маюзуми развлечение перед выпуском. Они не были друзьями и даже приятелями. Небуя оставался конченным придурком и слишком много орал, чтобы вообще обращать на него внимание. Они отправились на полуфинальную игру. В синкансене Маюзуми притворялся спящим, а Акаши выглядел удивительно спокойным для человека, которому уже через два часа выходить против бывшего товарища — как сытый, свернувшийся кольцами удав. Безымянная тревога не отпускала, и, когда началась разминка, Маюзуми понял, в чем дело: Мурасакибара даже не слез со скамейки. — Сегодня я не играю в стартовом, — спокойно произнес Акаши. Тренер возвышался рядом с совершенно каменным лицом. Все это напоминало фарс. Акаши грациозно соскользнул в проход, чтобы поздороваться с Мурасакибарой. Маюзуми не слышал, о чем они говорили, но его вдруг поразила эта нелепая картина: Акаши стоял возле скамейки, Мурасакибара застыл рядом, вызывая четкие ассоциации с неподвижной скалой, но вопреки всякому здравому смыслу Акаши глядел на него сверху вниз. Как с двадцатого этажа. — Эй, Маюзуми-сан, ты знаешь, почему капитан не хочет играть? — толкнул его Хаяма. Маюзуми скривился. — Центровой Йосен боится выйти, а Акаши без него скучно. У него же крестовая война с этими парнями. — Эгоистично, не так ли? — ухмыльнулся Хаяма. — Он считает нас просто средством для достижения своих императорских целей. — В его чертах, острой злой улыбке и глупых глазах вдруг проступила незнакомая сталь. Маюзуми не ожидал. Он снова посмотрел на этих двоих. — Возможно, Акаши сам ему запретил, — пробормотал он. — В любом случае, если Аомине не восстановится к финалу, мы и там будем одни. Во время игры Маюзуми не использовал невидимые пасы. Он страшно вымотался, но, сцепив зубы, запретил себе признаваться в том, что без Акаши тяжело. После второй четверти его заменили, и, даже погрузившись в медитативное состояние на скамейке, он почувствовал на себе чужой давящий взгляд и обернулся. Мурасакибара из Йосен пялился на него с малопонятным, очень странным выражением. Впрочем, все закончилось в ту же секунду, когда их глаза встретились. Ракузан победили. — Зачем нам Маюзуми-сан, если он не сможет делать перенаправление на постоянной основе? — спросил накануне финала Мибучи. В тот момент Маюзуми ненавидел его. Он вылетел из спортзала сразу после свистка главного тренера. Теплый воздух обжег его разгоряченную, влажную от пота кожу. — Тебя, кажется, задевают высказывания посторонних людей, — сказал Акаши и на автомате пристроился к его шагу. Уму непостижимо. — Тренировка закончилась, — обронил Маюзуми, поражаясь сухости своего тона. — Я тебе еще нужен? — Сказать откровенно, меня настораживают твои реакции. Ты не должен быть таким же, как остальные трое, — Акаши словно вынырнул из воспоминаний. На самом деле, именно это бесило Маюзуми больше всего. Он ни разу не видел того самого загадочного игрока Сейрин, но уже был сыт им по горло. — Чихиро, запомни одно: не столь важно, что говорят о тебе они. Важно, что говорю о тебе я. — Понятно. Его словами все звучало по-идиотски просто. Даже немного волшебно. Но (сказать откровенно) Акаши оставался той же оборзевшей, очень богатой первогодкой с выраженной манией величия. И неважно, насколько он хороший игрок. С такой всеобъемлющей проблемой Маюзуми столкнулся впервые. — А я говорю, что ты превзойдешь шестого игрока поколения чудес. Не буду повторять, — его лицо вдруг стало похоже на пугающую, почти ненавидящую маску. Маюзуми приоткрыл рот. Шею обдало холодной дрожью. — Ты должен оставаться в тени. Если посмеешь выйти на свет, я тебя уничтожу. До завтра. Еще некоторое время Маюзуми смотрел ему вслед и не мог понять, чего же все-таки чувствует больше — злости, раздражения, уважения или, сказать откровенно, абсолютно нелогичного, даже противоестественного восхищения. Несомненная будущая победа над Тоо разрабатывалась в мельчайших деталях. План, кажется, был составлен Акаши без помощи тренера, слишком уж знакомо пахла стратегия «усыпить бдительность и потом вдребезги разбить их сердца». Маюзуми как-то зацепили эти слова в одной книге, и он вспоминал их каждый раз, когда видел Акаши сидящим над сёги в перерыве или над планшетом с таблицами в спортзале. У Акаши была странная привычка забираться на стул, подтянув к груди одно колено, а Мибучи клялся, что как-то раз заметил его кусающим колпачок ручки. Извращенец, сказал тогда Небуя. До последней планерки нельзя было точно понять, чего им ждать — изматывающих скачек по площадке или группового изнасилования команды противника, — но лицо Акаши светлело, когда он придумывал особенно жестокие комбинации. — Эти твари лишь прах под твоими ногами? — не выдержал Маюзуми к вечеру. Акаши задумчиво поднял голову. — Я похож на антихриста? — без выражения спросил он. Ты похож на зарвавшуюся мелочь с вот таким самомнением, подумал Маюзуми с удивившим его самого теплом. — Забудь, — сказал Маюзуми, поставил рядом с исчирканным листом банку холодного кофе и с удовольствием распознал в ответном взгляде намек на удивление. — Это очень мило, Чихиро. По центру листа было выведено отчетливое: «Нейтрализовать ее», — и он обратил внимание, что некоторые приписки оставлены иным, летящим, слегка более небрежным почерком. От этого стало неприятно, как от вида модели совершенно симметричного человеческого лица. Сходные ощущения. — Кого — ее? — поинтересовался он, чтобы не думать дальше. Акаши потянул за петлю и рассеянно вдохнул сладковатый запах химического американо. — Седьмого игрока Поколения Чудес. Тоо повезло, что она шла в комплекте с Дайки. — С каждым разом вас становится все больше, — сказал Маюзуми. Он знал, что придумал Акаши, и был уверен в его стратегическом мышлении; но в тот вечер тревога проникала через поры в коже и трогала ледяной ладонью затылок. Он давно перестал бояться Акаши — и злиться на него, хотя никому из команды, пожалуй, не удалось избавиться от этого чувства до конца. Иногда Акаши говорил такие вещи, что хотелось то ли покрутить у виска, то ли бежать не оглядываясь. Например, заявил как-то, что придет за каждым из них по очереди, если они хоть раз усомнятся в его власти. Для шутки тогда чего-то не хватило. Вместе с тем Акаши обладал мозгами и поразительным самообладанием. А еще Маюзуми видел, как он играет на скрипке в пустом музыкальном классе. Чужой явно, казенный инструмент — музыка лилась плачущими, слишком резкими, сухими звуками, но Акаши был выведен одной линией и напоминал картину, стоя у пришторенного окна. От склоненной головы к изгибу плеча, куда инструмент лег естественно, от прикрытых глаз и холодной, застывшей мимики до работы измозоленных пальцев и завораживающих движений смычка. Подбородок спокойно лежал на кожаной нашлепке — Акаши словно пытался вспомнить что-то важное, и в конце концов звуки скрипки стали невыносимы, Маюзуми ушел, так и не узнав вертящееся на кончике языка классическое произведение. — Ты не будешь играть в финале, — сказал Акаши и поставил пустую банку на стол. Он умел разбивать сердца не только врагов. День, когда он решил ответить на приглашение скаута старшей школы Ракузан, безусловно, стал счастливейшим днем в истории киотского баскетбола, но Маюзуми все же с удовольствием прожил бы без этого. Авантюра под кодовым названием «Бомба для шестого игрока Тейко» закончилась тем, что Маюзуми сидел на скамейке, смотрел на площадку и от злости не разбирал даже, все ли в порядке. Разумеется, все шло по плану Акаши. Злость быстро выкипела, и Маюзуми принялся думать, что ему сказать, как убедить. Плевать на тренера даже. Нужно было найти подходящие слова для человека по правую сторону от себя. «Это проверка?» — метнулась странная мысль. После первой четверти рядом повалился уже взмокший Хаяма и, щелкая челюстями, принялся растирать сведенную судорогой ногу. Маюзуми молча протянул ледяную бутылку, Акаши — полотенце, их пальцы столкнулись, и Маюзуми окатило душной волной. Акаши бросил многозначительный взгляд и повернулся к Хаяме. Наверняка его учили читать мысли по лицу. — Акаши, — сказал Маюзуми спустя пять минут. Они лидировали с отрывом в шесть очков, и это было по плану, в котором чего-то не хватало. Возможно, самого Акаши. — Я хочу выйти на площадку. Я не собираюсь раскрывать карты с перенаправлением, хотя твой любимый призрачный-шестой-игрок-поколения-чудес давно развалился в Лиге чемпионов и не угрожает нам больше, — кто, спрашивается, каждый раз тянет за язык. Маюзуми откашлялся. — Мой стиль еще не завершен, и я понимаю, что в Тоо есть ужасный и страшный аналитик Момои. Но это просто смешно. Я хороший игрок и без манипуляций с пасами. Момои Сацуки сидела неподалеку от них, держась очень прямо и без кровинки в лице, рядом с тренером. Маюзуми несколько раз замечал осторожные взгляды, которые она бросала на Акаши. И ощущал, что чужое внимание обкатывает его, как морская вода — старый буй. Это было привычно. Это привычно заводило. — Мне не нравятся импровизации, в успехе которых я сомневаюсь, — ответил Акаши, не оборачиваясь. Мне не нравишься ты, закончил Маюзуми. Что же, по крайней мере, это взаимно. Он плясал под его дудку ради интересной игры, не более. Помутнения в кристально чистом рассудке Акаши его не сильно интересовали. — Мне не нравится, что ты говоришь чужими словами. Акаши, наконец, посмотрел на него. Он казался заинтересованным. — Что ты имеешь в виду? Уши заложило воплем Небуи на подборе, и Маюзуми невольно отвлекся на крутую дугу трехочкового Мибучи. — Ты хочешь выпустить меня. Но ты опасаешься за перенаправление. Думаешь, меня заметят, запомнят. В твоем плане об использовании меня как шестого игрока есть трещины, я это знаю. Дело не только в них. Теперь Акаши развернулся к нему всем корпусом и стал похож на обычного пацана-кохая. Жаль, что от этой ассоциации избавиться пока не удалось. — Тебе самому кажется, что я хуже него. Разные глаза чуть расширились. Маюзуми снова оглушило воплями, накрыло улюлюканьем, топотом ног — разыгрывающий Тоо забрал мяч, в зоне было месиво, их шустрый центровой поддавался Небуе, постепенно слабея. Наверное они были чертовски хорошими атлетами, но без Аомине у них не осталось шанса. — Чихиро, — позвал вдруг Акаши, — я надеюсь, что хотя бы этот бред не почерпнут из ранобе. Звучит как штамп. Выходя во второй половине, Маюзуми оглянулся на скамейку и успел заметить скользнувшую по рту Акаши тонкую улыбку; он чувствовал себя дураком. Акаши с самого начала собирался использовать его в третьей четверти. «Я просто придерживаюсь своего плана». А что перед игрой звучал другой план, так это все земные мелочи. Возможно, ему просто хотелось, чтобы Маюзуми попросил. Обычное такое желание. С первым шагом на площадку всегда уходит все лишнее, теряется и вымывается. Он вышел на замену рослому второгодке, когда обе команды уже были достаточно вымотанными. Лучший момент. Маюзуми успел подумать, что в конечном счете ему плевать на причины и побуждения Акаши — если он может играть в свое удовольствие, и принял пас Мибучи. Дальше было кольцо. — Могло быть и получше, да? — крякнул Небуя, панибратски хлопнув его по плечу. — Только не пойму, зачем мы сегодня без фокусов?.. Было бы круто. Хотя мы же все равно выиграли. Мы выиграли межшкольные, парни! Маюзуми вспомнил, сколько было матчей, в которых он тоже просто играл, выходил на замену, поддерживая этих троих. И подумал: наверное, сегодня он поднимет в их честь банку покари. В конце концов, два года подряд он мог только воображать, что будет отмечать победу в финале межшкольных с первым составом. Он проследил глазами за взглядом Акаши, направленным в сторону трибун, и увидел удаляющуюся спину, кажется, Аомине. — Мы сделали это, Сей-чан, — выкрикнул Мибучи, и Акаши милостиво опустил ресницы. Маюзуми вдруг заметил следы ногтей на его ладонях и почувствовал себя сбитым с толку. — Это проверка? — спросил Мибучи, наклонив голову. С него лилось в три ручья. Маюзуми хмыкнул, наконец отвлекшись. — Нет, вы отлично поработали, — улыбнулся Акаши. — Мы несомненно лучшие. Мои поздравления. Уже после интервью и пресс-конференции Маюзуми медленно одевался в раздевалке. Он услышал легкий стук двери за спиной и шаги, но не поднял головы, продолжая шнуроваться. Перед глазами возникла рука, сжимающая запотевшую банку холодного кофе. Он выдохнул и взял. — Очень мило. — Не благодари. — Я думал, ты уже ушел. — Я говорил с тренером. Мои предположения насчет тебя подтвердились, и мы пришли к выводу, что на Зимнем кубке можно начать использовать перенаправление. Ты готов стать тенью, — Акаши обошел скамейку и встал перед ним, — для меня? Маюзуми убрал кроссовки в сумку и, поднявшись на ноги, застегнул молнию до горла. Он ощущал давящее ожидание Акаши, но за эти месяцы, кажется, уже начал привыкать понемногу. — Из какого аниме вы вообще вытащили эту чушь со светом и тенью? — спросил он, ощущая, как онемело от ледяного кофе горло. Акаши даже не улыбнулся. — Неважно. Хорошо. Да, я буду тенью. Маюзуми не сказал «твоей». Не стоило ухудшать ситуацию. Он терпеть подобное не мог, хотя в детстве любил сенены. Впрочем, ему всегда больше всего нравился финальный босс. Под таким углом концепция светотеней начинала выглядеть почти сносно. Он добил банку, перекинул лямку сумки через плечо и повернул ключ в замке, закрывая за собой раздевалку. — Но лишь потому, что я играю в баскетбол для собственного удовольствия, — добавил он, впрочем, уже немного поздно. — Конечно, — безмятежно отозвался Акаши, — Чихиро. Они ушли из спорткомплекса, и до самого отеля никто не замечал Маюзуми, шарахаясь от излучающего угрозу Акаши или пуская на него слюни — еще бы, он любил эпатировать СМИ двусмысленными заявлениями. Никто не замечал Маюзуми. Кажется, это работало.