[not final].docx

«Уличная музыка — это интересное явление, которое оживляет монументальный облик Петербурга и создаёт особую атмосферу творчества под открытым небом» …значилось бы на каком-нибудь задрипанном интернет-сайте, полном рекламных постов и почти пустым, относительно информации.

Набережная канала Грибоедова – не была бы в списке-перечне подобных мест, во всяком случае не со стороны оранжевой таблички «объезд», статуй белых львов и узкого перекрестка, на котором в час пик некуда сбежать, кроме как через окно, если ты заперт в своей машине. Последние несколько недель, по наступлению осени, именно на этом участке можно было наблюдать фигуру в красной куртке, с ремнем гитары на плече. Строго в одно и то же время, каждый раз с разными, но одинаковыми в настроении песнями остающуюся на занятой позиции до определенного часа. Пока другая фигура, в синей одежде, не ускорит шаг, проходя мимо. Данте ничего не объясняет каждый раз такой молчаливой встречи, только вызывает реакцию недоуменно изогнутой брови, когда на, даже для детей, знакомую «нирвану» раздается Я искал тебя, годами долгими, Искал тебя, дворами тёмными, В журналах, в кино, среди друзей… И в день когда нашел, с ума сошел - Ты, совсем как во сне! Совсем как в альбомах! Они все так же не разговаривают. Шаг остается таким же быстрым, а возвращение на изначальную позицию таким же стабильным. Оба фактора не меняет и стремительно падающая красная полоска на термометре и участившиеся дожди. Первый снег встречает осколочными в лицо, ветром и запахом горького кофе. В этот день Данте едва не пропустил пальто нужного цвета из-за плохой видимости, но даже не смотря на подводяще-соскальзывающие пальцы не стал уходить. Обладатель искомого цвета приходит сам, оставляет второй из стаканчиков на перилах рядом и сохраняет стабильность молчания. Берега - становятся более хрупкими. А вода... Но я сейчас не об этом. Корабли - бросают мне на воду шлюпки, А я пою, Пою тебе эти куплеты. Стань мне вновь моими рваными джинсами. Без тебя - я не понимаю прозу. Я забью~ …на все свои прежние принципы. Не над водой мой теперь спасительный воздух... Из кармана Вергилия видно краешек смятого билета. На чехле гитары Данте есть несуразный и выцветший значок с уродливым зверьком-символом детского дома. Когда уходит один, второй подхватывает ремень удобнее, увязавшись следом. Перекресток пустует неделями, заносится снегом, тает и обзаводится весенним мусором из голубей, пока однажды утром их не разгоняют торопливые шаги. В этот раз улица не разносит голос, гитара, оставленная рядом, молчит так же, как когда-то чужие рты. Отсутствие часов на запястье не подсказывает, как скоро улица застревает бесконечным числом машин с приоткрытыми окнами. Музыка начинает играть, когда останавливается определенная «М-цифры-ДС» на номере, затянутая в петлю вынужденной очереди переизбытка автолюбителей. Может быть это таинство? Может быть так надо. Держаться друг от друга на расстоянии прыжка?! Ты острая, тонкая! Начнешь говорить - дрожь по телу! Ласкать, оставлять шрамы, ссадины... Ударил бы, будь я другим! Убил бы… Да нет во мне этого. …ругательства не звучат, так же, как и просьба. Их заменяет грохот, с которым на каждое не высказанное слово гитара ударяется об мостовую, лопаются струны и разлетаются куски дерева. То, как в машине поднимается тонированное стекло, Данте уже не видит, потому что не оборачивается.