Can't Pretend

- Почему Хэрроу так зол на тебя? - Марк не даёт Хонсу вставить ни слова из того, что он хотел сказать, и припечатывает продолжение слишком жёстко, - Он ведь твой прошлый Аватар. Так почему мы сейчас пытаемся перехитрить того, с кем ты был близок настолько, что знал о нем буквально все? Хонсу ожидаемо уходит от ответа, переводя тему, и это выводит Марка из себя за секунду. Он не помнит, чего именно он наговорил, но Хонсу и не думал слушать его - он исчезает, так и не сказав ни слова, хотя мог бы одним лёгким движением сломать Марку шею, а затем исцелить. Но он этого не делает. Марк должен быть ему благодарен, да только Марк плевать на это хотел. Стивен спросит потом причину, почему Марк вдруг так завёлся, но тот не сможет дать ему нормальный ответ. Потому что Марку совсем немного Артура было жаль. Стивен же отрицал любой намёк на жалость к этому мужчине и боялся Артура совершенно искренне, но вот Марк был с ним несогласен. Страха Артур не вызывал, только не он. Марк очень пытался разгадать чужой мотив и шёл за этим едва ли не напролом. Он не понимал до конца, почему Артур это делал - почему искал любые пути воскресить Аммат и почему он так яростно верил в её справедливость. Но больше всего Марка волновало, почему же Артур ушёл от Хонсу на другую сторону и так и остался на ней. Почему? Почему он отказался служить Хонсу и дальше? Что такого должен был сделать с ним Хонсу, что заставило Артура искать себе нового бога? И если это и было основной причиной, то был ли Артур тогда сломан также, как в свое время был сломлен Марк? Выяснить это у Хонсу было делом величайшей сложности, да и вряд ли он ответил бы честно и прямо. А Стивен же натурально сказал ему перестать думать о мужчине, который пытался убить их, и Марк вообще-то был согласен с ним, но Хэрроу из головы выбросить не мог. Потому что у Марка, когда ему было особенно одиноко, всегда был Стивен - вот он, совсем рядом, только подойди и взгляни в зеркало, а у Артура, как понял Марк, не было никого. Как он раньше справлялся со всем этим в одиночку - неизвестно, но если чуть позже, на службе у Аммат, он чувствовал себя действительно хорошо, то можно ли винить его в этом сейчас? «Я не пытаюсь оправдать его» - думает Марк. «По статистике морально разбитым людям убить человека гораздо проще» - внезапно вспоминает Марк. - Ты никак помешался на нем, - говорит ему Хонсу тем же вечером. - Ты сейчас шутишь? А у самого так и вертится на языке спросить опасное «что же ты, блять, сделал с ним, что он так ненавидит тебя?», но Марк не уверен, что действительно хочет знать ответ. А Хонсу был в чем-то прав. Артур вызывал у него зависимость. И чем чаще они виделись, тем чётче он это понимал. Зависимость была закономерной: от опасности, которую он приносил, и адреналина, до чёткого осознания, в конце концов, что на самом деле он так чертовски хочет жить. Марк в какой-то степени ему благодарен. Марк почему-то немного волнуется за него. - Я могу, - начинает Хонсу как-то совсем устало, - Попробовать поговорить с ним ещё раз. Один на один. Но только если ты клянешься перестать меня все время спрашивать о нем. Тебя это не касается - это только наше с Хэрроу дело, тебе ясно? Марку очень хочется сказать «да пошёл ты», но Марк соглашается.

***

Найти Артура у Хонсу занимает по времени чуть больше секунды. Хэрроу жив и цел, а значит вероятность встретить его ещё раз в ближайшем будущем очень высока, и Хонсу убил бы его прямо сейчас, но он не может. Вести беседы с человеком, который пошёл против него, он, конечно же, не планировал, и Хонсу в последний раз взглянул на чужой чуть сутулый силуэт в конце улицы, собираясь покинуть это место, но что-то смутное заставляет его остаться. Хонсу подходит к человеку ближе и с интересом пытается понять, что же в нем не так. Колючее ощущение терпкой боли, всегда лёгкими волнами исходящее от Артура, сейчас чувствовалось как-то иначе. Эта боль была другой - она тоже была телесной, но никакого отношения к битому стеклу под чужими ступнями не имела. Хонсу притормозил. Человеческая жизнь по меркам бога - песчинка, и какой бы интересной личностью не был Марк, Артур для него оставался все же особенным предыдущим Аватаром. И эта деталь - ноющая чужая боль - развеселила Хонсу внезапной догадкой. - Ты режешься что ли? - голос звучал слишком спокойно для старой птицы, слишком насмешливо и даже ехидно, - Покажи мне руки. Сейчас же. Артур делает вид, что это не он дергается от неожиданного появления бога, но Хонсу, конечно же, замечает все. «Думаешь, я совсем дурак что ли?» - молчит Артур. Мысль шальная и очень хочется издать в ответ смешок, но по спине все равно тянет предательским холодом. Почему Хонсу так подумал? Какого черта он здесь делает? И, в конце концов, что Артур сейчас сделал не так, чтобы вызвать такое подозрение? Но вслух Хэрроу издаёт насмешливый хмык и отвечает почему-то агрессивнее, чем планировал: - Ты сейчас серьёзно? Думаешь, я занимаюсь таким? Артур закатывает глаза и показушно медленно выставляет обнажённые до локтей руки - на, смотри, я ведь не совсем дурной, чтобы руки себе кромсать, ясно тебе? И добавляет вслух остро, грубо, совершенно устало: - И вообще-то я тебе уже ничего не должен, Хонсу, если ты вдруг забыл. - Хм, - отвечает Хонсу недоверчиво, но пустые глазницы с человека не сводит, - Ну хорошо. Артур хмыкает. «Хорошо», блять. Хорошо снять с себя ответственность за чужую покалеченную жизнь. Хорошо не быть виноватым ни в чем - конечно, твои руки чисты, ты ведь бог. Хорошо выдохнуть облегчённо - разумеется, он всего лишь человек. Таких вокруг полно, Хонсу легко сможет найти ему замену. Но Артур сжимает челюсти и молчит о том, что ему в его худших кошмарах снится Хонсу до сих пор, хотя сейчас он здоров и исцелен почти полностью. Руки предательски начинают дрожать, но Артур справляется. - Как ты вообще мог подумать обо мне такое? Сейчас я не служу тебе, и ты не имеешь никакого права указывать мне или в чем-то подозревать, понятно? Глупая старая птица. Артур смеётся громко и совсем неестественно, а у самого бедра и голени под свободными брюками изрезаны вдоль и поперёк - да, я все ещё терзаюсь прошлым и справляюсь именно так; это ты когда-то сломал меня и, блять, даже не извинился; видишь, я могу продолжать жить и без тебя и твоего костюма; я рад, что избавился от тебя, Хонсу. Хонсу ничего не отвечает и просто молча исчезает, впрочем, как и всегда. Артур поджимает губы и старается, блять, не жалеть себя. Почему-то именно сейчас желание проткнуть себе ладонь чем-то острым просто невыносимо, но он не даёт себе такого шанса. Не сегодня. Израненные ступни - самое малое, что он может делать для себя каждый день, чтобы чувствовать хоть что-то кроме тёмной пустоты и жгучей ненависти. Боль, как ничто другое, отлично вписывалась в эту картину. Хэрроу к ней почти привык. Сколько бы лет ни прошло, но Артур никак не мог отпустить прошлое и все ещё находился там - вместе с Хонсу и неотмытой кровью на руках, просто невыносимым чувством вины и острым желанием покончить с собой. Артур нервно ведёт плечом и старается не думать. Но, блять, почему заметить то, что его Аватар разваливался на гребаные куски под плотным костюмом и маской, было тогда слишком сложным для Хонсу, а заявиться сюда сейчас и что-то требовать - нет. Артур никогда не сможет простить ему прошлого. Артур опять терзается кошмарами до утра.

***

Хонсу злится и реагирует агрессивно на любое упоминание об Артуре и ожидаемо не рассказывает Марку ни-че-го. Единственное, он бросает Марку скомканное «я никогда не понимал его полностью, но теперь не понимаю ещё больше», но это объясняло мало что. И когда Марк, наконец, встречает Хэрроу в Каире, тот выглядит бледнее обычного и, кажется, едва стоит на ногах. Неприятное чувство, обжегшее желудок, заставляет Марка испытать что-то вроде волнения за чужую жизнь, но Спектор не успевает даже заикнуться об этом - Артур настроен зло и твёрдо, и он не раздумывая ни секунды жмёт на курок дважды. Последнее, что помнит Марк - сочувствие в чужих глазах. Он, кажется, вдруг понял причину чужой решительной агрессии и нездоровой бледности, но было уже слишком поздно. Марк был мёртв.