Поменялись местами

Аня улыбнулась. Простая веселая улыбка, которая может смягчить любой разговор. Но почему же тогда в груди так неприятно заныло? Саша наоборот напряглась. Зрачки расширились. Ногти впились в ладонь. Она тяжело дышала, жадно хватая воздух ноздрями. Ее всю трясло, и, казалось, что Саша сейчас набросится на Аню или упадет прямо здесь, в зале хореографии, замертво. Кубок первого канала. Аня улыбается и выходит из раздевалки. Перед ней — Саша в прокатном платье. Она упала на колени, практически развалившись на полу комнаты. Встав на четвереньки, она пыталась куда-то доползти, но это плохо получалось. Если бы сейчас кто-нибудь зашёл в раздевалку, он бы, вероятно, спросил самого себя, что за существо лежит посреди вещей фигуристок. Но никто не заходил, и ни один вопрос не был задан в слух. А у Саши их было предостаточно. Она готова заплакать, но ее выход через пару минут. Она хочет кричать, но голос отняли, лишь выходила какая-то малоразличимая хрипота. Она тянется к Ане, умоляет вернуться, но пространство как будто затянуло чем-то вязким, стало трудно двигаться, дышать. Просто существовать. С арены послышался мотив the Home of dark Butterflies. И мысли затягивает воспоминаниями. Образ разрушительницы чужих сердец (как оказалось совсем недавно) всплыл первым и неприятно резал по живому.  Саша тяжело выдохнула. Она опустила взгляд на свои руки. Рукава платья были дополнены шипами. Сейчас эти шипы были как будто не снаружи, а внутри, больно царапая кожу Саши. И вот уже Аня на сборах пол года назад целеустремлённо идёт вперёд и тянет её за руку. Та лишь немного сопротивляется из принципа, но потом устало плетется за Щербаковой. На самом деле ей нравилось. Напор Аннушка проявляла редко, а то, как она схватила своими теплыми пальцами запястье Саши, сводило ее с ума. Она приятно обжигала кожу девушки. Коридор кажется бесконечным, они определенно прошли уже больше 30 дверей. Аня резко заворачивает, и Саша чуть не впечатывается в стену, за что шатенка потом получила по голове. Она поднимается по лестнице, пока Саша удивлённо смотрит на неё. На крышу она точно не собиралась. Аня подзывает к себе, скрываясь за потолком. Несмотря на всю странность ситуации и свой страх, Саша всё-таки тоже поднимается, и ей предстает прекрасная картина, которую она уж точно не ожидала увидеть. Алый закат вечернего города. Неимоверно красивый. Пожалуй, Саша ещё никогда не была так восхищена природой. Она поворачивает голову в сторону Ани. В ее медовых глазах отражается яркое пятнышко солнца, из-за чего они кажутся гранатовыми, почти малиновыми. Лёгкий ветерок развевает каштановые волосы, уголки губ приподняты. Её вид завораживает. Саша зачарованно обнимает ее за талию, та кладет голову на плечо девушки. Аня была огнём, таким же алым, как тот закат. Получается, она сожгла Сашу дотла? По телу впервые разливается неприятное тепло, такое гадкое, что от него хочется избавиться как можно скорее. Сашу тут же прерывает осознание недавнего поступка Ани. Начинает накатывать злость. Саша медленно встаёт и поднимает взгляд на приоткрытую дверь. Холодная как лёд. Как было всегда. Как будет всегда. Вдруг кто-то входит в зал хореографии, и Саша расплывается в счастливой, нежной улыбке, ее глаза по-доброму блестят. Аня не видит, кто это, но прекрасно знает её. Щербакова резко становится серьезной, она легко поправляет прическу и разворачивается, чтобы уйти отсюда. Она не хотела показывать свои слезы. Нельзя показывать свои эмоции. Ночь после произвольной на Олимпиаде. Она сидит на полу, облокотившись на стену в коридоре. За стенкой — комната Саши. За пару минут до этого она видела такую же счастливую Трусову, какой она ее давно не встречала. Рядом с другой. По щекам текут слёзы, и не понятно, почему. Она прекрасно осознавала возможность такого исхода. Аня понимала, что для Саши она лишь пустое место, ужасный человек, которого не могла отпустить. Но мир всё равно трещал по швам. Но Саша всё равно как будто ножом оставила глубокую рану, которая станет шрамом. Она не специально, Аня это понимает. Но слишком много «но» мешает ей. Только Аня могла сделать Трусову счастливой. Только она ловила на себе глупый влюбленный взгляд на соревнованиях, на тренировках, на прогулках, на утро после совместных ночёвок. Аня знала каждую эмоцию Саши, каждую мелочь. Только она доставляла радость. Никто другой. Ложь. Как же она ошибалась… Было больно. Обеим. Спустя год они поменялись ролями, возможно, это плата за их ошибки и глупые поступки. Они сломали друг друга. Для каждого это был конец. Вот только для одной — его завершение, а для другой — лишь его начало.