Одиночиство на долгие годы

Грянул очередной раскат грома. Дайнслейф услышал, как что-то обрушилось совсем рядом, но не сдвинулся с места. Сейчас все его внимание сузилось до одного тельца, которое он сжимал в объятиях. Хальфдан жался к нему точно так же, будто хотел слиться с ним воедино. Но этого казалось так мало. Дайнслейф не был уверен, на какой именно промежуток времени им придется расстаться, но уже сейчас скучал по теплым объятиям и мягким губам Хальфа. Силестия напала так не вовремя, так внезапно. А ведь они с Хальфом уже успели распланировать, как возьмут отпуск и будут сидеть где-нибудь в маленьком домике, наслаждаясь компанией друг друга и мягким горным ветром. Сейчас, те три года, которые они провели вместе, казались невероятно коротким сроком. Этого времени было невероятно мало, хотелось еще и еще, приравнивая все к вечности. Их отношения изначально были не правильными, им приходилось скрываться, стараться не хвататься за руки на людях, стараться вести себя так, будто у них не было желания прижиматься друг к другу постоянно. Отношения между начальником и подчиненным, они были обречены на крах, но держались удивительно крепко. Они привыкли шифроваться и хранить общую тайну. А все вокруг тактично молчали, делая вид, что не замечают, как Хальф крадется в комнату Дайна посреди ночи, а утром выходит на тренировку слишком счастливый и в рубашке с высоким горлом. Сейчас, то время казалось прекрасным сном, из которого сейчас будто выдернули, облив ледяной водой и грубо ставя на ноги, безжалостно бросая в суровую реальность. Снова грохот, Дайнслейф вздрагивает, но не двигается, вцепляясь губами в губы Хальфдана, пытаясь выцепить последние крупицы тепла, будто в попытке напитаться этим теплом на долгие годы вперед. Он судорожно целует, не в силах отцепиться, не в силах прервать это, разрушения уходят на второй план, создается мнимое ощущение, что у них еще есть время. - командир, все готово! - мир резко расширяется, накатывает паника. Дайнслейф отстраняется и судорожно ловит ртом воздух, оборачиваясь к рыцарю, который только что сообщил о завершении задания. - да, сейчас. - рассеяно говорит он, вновь поворачиваясь к Хальфу. - я люблю тебя - он снова коротко целует губы молчаливого парня - скажи всем Рыцарям Черного Змея, чтобы они охраняли народ Каэнри'ах, не смотря ни на что. - он резко отстраняется от парня, зная, что если задержится хоть на секунду, то уже не отпустит. Быстро разворачиваясь он идет прочь, не оборачиваясь, не думая о том, кого только что оставил в одиночестве. Сейчас нужно было помочь бежать королевской семье и мысли о Хальфе будут только мешать. *** Конечно он искал его. Когда все более-менее улеглось, Дайн вернулся в разрушенный город. Бродя по развалинам он искал хоть какие-нибудь зацепки. Было бы легче, если бы он даже нашел тело Хальфдана, но ничего. Ничего не нашел. Хотя нет, нашел он воспоминания, которые вернулись, накатывая с новой силой, особенно, когда он нашел свою наполовину разрушенную комнату. Сколько счастливых вечеров и ночей они провели на этой кровати. Дайнслейф любовно погладил нетронутое покрывало и резко откинул его, постель встретила тело уставшего воина холодом, запахом старья и пыли. Никакого уюта и тепла, но Дайнслейф остался лежать, упрямо прижимая к себе подушку, на которой раньше спал Хальфдан. Его окутал фантомный запах и касания, он позволял фантазии утягивать себя все сильнее и сильнее. На подкорке сознания он понимал, что от этого будет только хуже, но не мог противится. Так хотелось вновь прижаться к теплому телу и почувствовать, как тебя обнимают в ответ. Дайн сам не заметил как задремал, а проснулся он от холодного ветра, который безжалостно обдувал лицо и забирался под одеяло. Пришлось встать, и несколько секунд раздумывая, все же забрать из тумбочки одеколон, которым пользоваться Хальфдан. Конечно, никаких зацепок парень не нашел, но нужно было унести хоть что-нибудь как напоминание. Позже, парень понял, что сделал это зря. Если раньше, он мог не думать о Хальфе и просто отстраниться, то теперь его запах был повсюду, заставляя постоянно вспоминать то, как Дайн любил зарываться носом в чужую шею, вдыхая как раз этот аромат. Ему пришлось закопать флакончик и выкинуть вещи, которые он опрыскивал из него. Хотелось быстрее забыть Хальфа, чтобы не чувствовать такой сильной боли от одиночества, которое, видимо, станет новым спутником на многие столетия.