Чертоград

Гомон на верхнем этаже гостиницы никак не стихал: все номера были забронированны для участников различных коллективов, приехавших выступать на фестивале и проводить последние тёплые деньки осени. Днём ещё припекало солнышко, и на оупен эйр перед сценой собиралась толпа зрителей: послушать музыку, оттянуться и попить пивка. Ещё зеленела трава на поле и бесстрашно цвели поздние одуванчики, но к вечеру уже тянуло сырым и стылым холодом, пробирая до костей. Музыканты после выступления согревались алкоголем и вели себя разнузданно. В поздний час они носились по коридору из номера в номер, орали и пели, проливая на ковровое покрытие пиво и виски. Высокий, слегка раздавшийся к пятидесяти, но ещё крепкий Юрки Линнанкиви неспеша направлялся к себе в номер, расположенный в конце коридора. Надвинув себе широкополую шляпу на лоб, он с лёгкой ухмылкой наблюдал за царившим вокруг него бардаком. Музыканты напоминали ему большое семейство только что переехавшее в новый дом, по которому носятся многочисленные детишки, с энтузиазмом выбирая себе комнату получше. В подобных свалках и пьянках он не участвовал, за что коллеги дразнили его Святошей. Это было вдвойне забавно, учитывая, кем он являлся по сути и какую должность он занимал. Юрки вошёл в номер и, не раздеваясь, сел на кровать. Бросив шляпу на постель, он поднял руки и приложил пальцы к гудящей от напряжения голове. Прикрыв накрашенные чёрным веки, Линнанкиви выдохнул и задержал дыхание. Пальцы надавили на кожу, массируя виски. Гул в коридоре постепенно стих. Всё было спокойно. Юрки69 открыл глаза, и сосредоточенно прислушался. Он уловил тихий плеск и скрип. Юрки улыбнулся совсем иначе, чем на людях: это была понимающая, искренняя и немного грустная улыбка. Линнанкиви встал. Возле соседнего номера он приложил ладонь к ручке и тихонько толкнул дверь внутрь. В номере гулял сквозняк. У окна, поставив одну ногу на низкий подоконник, стоял невысокий блондин средних лет. В левой руке у него была отполовиненная бутылка виски. Мужчина стоял, покачиваясь, и янтарный прибой тягуче накатывал на стеклянные берега бутылки, издавая лёгкий, приятный слуху плеск. Правой рукой он держался за створку распахнутого окна. Блондин смотрел не вниз, а в ночь, на тёмное небо. Юрки ненавидел холод. Особенно — сырой осенний туман. Он привалился к дверному проёму, зябко обнимая себя за плечи. Сырой воздух струился в помещение, сталкиваясь с теплом, и худощавый силуэт у окна слегка дрожал. — Лайхо! — окликнул он блондина. Блондин обернулся, щуря на свет глаза. — Поделишься? — глухим голосом спросил Юрки. Он указал на бутылку. Блондин молча протянул её Линнанкиви. Юрки встал рядом с Лайхо и приложился к бутылке, выпивая несколько глотков подряд. — Я уж думал, ты действительно Святой, — протянул блондин. Юрки высунулся из окна. — Алекси, давай закроем? — предложил он Лайхо. Лайхо многозначительно посмотрел на него. — Всё слишком очевидно? — с язвительной ухмылкой поинтересовался он. Линнанкиви покачал головой. — Я не разговаривать с тобой пришёл. Мне холодно; ты тоже замёрз. Закрой окно. Иди ко мне. Юрки протянул Алекси бутылку. — Допиваем и греться. Алекси отпил из горла, заворожено глядя в глаза Юрки. Линнанкиви допил за ним остатки и бросил бутылку в сторону. — Иди сюда. Он сел на постель и обнял Лайхо. — Ты продрог до костей, — прошептал он блондину в ухо. — Алекси, побудь ещё здесь. — Юрки, ты ёбнутый на всю голову, — Лайхо мелко дрожал, согреваясь в объятиях демона. — Ты собираешься трахнуть меня? Юрки кивнул. Лайхо со злостью рассмеялся сухим смешком. — Потом скажешь: «Не прыгай», — разочарованно, с пустым взглядом произнёс Алекси. — Нет, — ответил Линнанкиви, поглаживая музыканта по худой спине. — Как же! — не поверил Лайхо. — Дашь мне пинок для ускорения что ли? — Тебе будет хорошо, — уверенным тоном пообещал Линнанкиви, стягивая с Алекси футболку. Затаив дыхание, Алекси ждал. Юрки скользнул пальцами по его обнажённому торсу и сжал партнеру соски. — Блядь, — простонал Лайхо. Юрки наклонился и вжался губами в наливающийся желанием упругий сосок, дразня его кончиком языка. — Ещё! — потребовал Алекси и со стоном томно закатил глаза. Линнанкиви проделал то же самое с другим соском. Лайхо расстегнул джинсы и достал поднявшийся член. Он сжал его, положив подушечку большого пальца на головку. Из неё сочилась смазка. — Я так быстро возбудился, — прохрипел Лайхо, подаваясь бёдрами вверх. Юрки завозился, стягивая с себя и с Лайхо одежду. Кровать заскрипела. Мужчины легли лицом друг к другу; каждый сам себе поглаживал член. Линнанкиви поцеловал Алекси, сжав пухлыми губами его уста. Наслаждение между их чресел нарастало. Юрки протянул руку, и Лайхо сжал ему её ногами. — Чёртов Святоша, — простонал Алекси, разрешая дотронуться до себя сзади. Юрки подстегнул его желание, покусывая ему шею и соски, пока его рука подготавливала отверстие, чтобы то приняло его член в себя. Лицо Алекси блестело от пота; он впился взглядом в Юрки. — Давай сейчас, — потребовал он, распластываясь животом на простыне. Юрки накрыл его сверху. Он довольно плавно вошёл в податливое тело. Алекси беззвучно раскрыл рот, невольно морщась от боли, сминая пальцами простыни и извиваясь ужом под сильным телом, которое покоряющим ударом прибило его к постели. Юрки вошёл на всю длину и медленно потянул член назад, чтобы слюна распределились в отверстии равномерно. И, уже не сдерживаясь, толкнулся вперёд с новой силой. Алекси вскрикнул. Внутри него сквозь боль разрастались жар и зуд, заставляя подаваться навстречу толчкам. Пальцы свело от напряжения — так сильно Лайхо впился ими в постель. Он чувствовал каменную твёрдость, и при этом гибкость члена Юрки, его слегка сухое трение о слизистую внутри. Его собственный пенис тёрся о простыни, и Лайхо, тяжело дыша, просунул под живот руку, усиливая ласками свои ощущения. Юрки усердно работал бёдрами. Лайхо почувствовал, как раскалённый пот капает с Юрки ему на спину, Линнанкиви старался доставить ему удовольствие, пронзая глубоко и с оттягом. Ствол напрягся ещё сильнее. Юрки привстал; уперевшись руками в ямки Аполлона на пояснице Алекси, он задвигался методичнее, наблюдая, как член выскальзывает и входит обратно внутрь его задницы. — Я всё, — задыхаясь, предупредил Лайхо. Юрки бархатно застонал, вонзаясь и толкаясь, не выходя из Алекси, чувствуя на фоне своего оргазма, как того скрутило в наивысший момент удовольствия, а потом тело Лайхо апатично замерло. Линнанкиви прикурил две сигареты и сунул одну из них под нос Лайхо. — Угу, — поблагодарили его. Лайхо нашарил покрывало и накинул его себе на поясницу. Он курил, стряхивая пепел на пол, и молчал. — Тебе тепло? — спросил Юрки. Алекси со вздохом сжал едва тёплыми пальцами ему плечо. Юрки смотрел в потолок, смаргивая редкие слёзы с ресниц. Он проснулся от стукнувшей с размаху створки окна. Сразу потянуло влагой и холодом. — Вот дерьмо… Юрки неторопливо подошёл к окну и вылез на крышу. Призрак Алекси стоял неподалёку, глядя на тело внизу, пытаясь осознать для себя новую реальность. Демон наспех причёсывал пятернёй всклокоченные после секса и сна патлы, обдумывая как-нибудь поэкспериментировать с их длиной. Завидев его, Алекси попятился. — Успокойся, — остановил его Юрки. — Это моя работа. Алекси подавленно взглянул на него. — Куда ты меня поведёшь? — спросил он, понимая сейчас, кто таков Юрки на самом деле. — В Ад? Демон сдержал рвущийся смешок, ловя Лайхо за руку. — Нет. Ад придумал себе ты сам, — сказал он. — Я отведу тебя туда, где тебе будет хорошо.