***
— Правда или действие? — Что? — Правда или действие, детка, выбирай. Сяо хмурится. Они снова сидят у него в квартире, но на этот раз это были не такие уж и невинные посиделки, потому что теперь вместо плейстейшена из развлечений у них была вторая бутылка какого-то дешёвого джина. Венти всё ещё не нравится вспоминать лицо кассирши при виде его паспорта, где четко написано, что ему уже двадцать один, и нет, мисс, я определённо совершеннолетний, это не подделка. Каждый ебаный раз, ну правда. — Правда, — отвечает Сяо и делает глоток прямо из горла. Они опять сидят на полу, но теперь плечом к плечу. — Трусишка, — хихикает Венти, — ладно. Ты ведь один из тех, кто считает, что Пит Вентц и Майки Уэй трахались? Сяо тут же задыхается от возмущения, пока Венти снова смеется и отбирает у него бутылку, чтобы выпить самому. — Что ты так привязался к моему плакату с ним… — Правда-а, Сяо, правда. Отвечай уже. В темноте ничего не видно, но Венти знает: щеки у Сяо определённо налились краской — от алкоголя и смущения одновременно. — Мне было тринадцать, умоляю, конечно, я был в этом уверен. — Ты отвратительный. Отвратительно милый, я бы сказал. Твоя очередь. — Эм… Правда или действие? — Действие! Я не ссыкло, — гордо заявляет Венти. — Спой мне снова. Бабочки в животе скребут так, словно они не бабочки, а дикие кошки, но Венти игнорирует это чувство и, уложив голову на чужое костлявое плечо, ещё пару секунд трется носом об открытую кожу, а затем, чуть прочистив горло, начинает петь. Из-за алкоголя, времени суток и отсутствия нормальной практики в последнее время выходит отстойно, но Сяо всё равно завороженно слушает и даже берет его руку в свою, мягко перебирая тонкие пальцы с колечками. Венти напевает о том, как они (они — это, конечно, просто образ, ведь в песне поётся про неизвестную девушку, но, хах, Венти бы посвятил такую песню Сяо) могли бы быть счастливы вместе, как небо для них рядом друг с другом всегда могло бы быть голубым. Голос у Венти не такой бархатный, как у Ховарда, но он окупает это своей милой ненавязчивой звонкостью. Сяо сплетает их пальцы. Венти тает. — Останешься с ночёвкой? — Конечно.***
Венти заламывается домой к Сяо без предупреждения — и видит в его гостиной… девушку. Во-первых, стоит прояснить один момент: Венти всё ещё ни в коем случае не ревнует, ага? Точно-точно. Ревновать лучшего друга — это эгоизм. Да. Надо повторить это ещё пару раз. Во-вторых… девушка сидит на его любимом месте. На полу у кровати. Вот пол Венти определённо ревнует. Он хмурится, пока девчонка ловко клацает пальчиками по джойстику. Его джойстику. Ну, формально, конечно, это не лично его джойстик, но так уж повелось, что Сяо всегда брал голубой, а он — зелёный, и прямо сейчас в руках девчонки был зелёный, и Венти… выдохнул. — Приветик, — с намеком тянет Венти, — ты Ху Тао, да? Девчонка кусает губу, напряжённо всматриваясь в экран, будто от этой катки зависела её жизнь. — Да-да, — просто отзывается она, — Сяо на кухне, готовит. Приятно познакомиться, Венти. А потом в комнату заходит ещё одна девчонка — эта уже с розовыми волосами и в серьёзном прикиде, а не в толстовке с мемом нот хехе. Ладно. Может, эта Ху Тао не так уж и плоха, потому что, черт, Венти тоже хотел такую толстовку и потому что, ох, ого, вау, вторая девчонка мягко скользнула под бок Ху Тао, устраиваясь на ней и мягко дыша в шею. Ага, что ж, девочка с толстовкой с мемом и девочка с розовыми волосами… Они определённо не могли быть просто лучшими подругами, потому что у девчонок всё проще с этим — они умнее (исходя из личного опыта Венти, ага) и умели не молчать о своих чувствах к лучшим друзьям (хотя тут, скорее, подругам). — Я Янь Фэй, — сказала, очевидно, Янь Фэй. Примерно в этот же момент двери с кухни открылись, и вышел Сяо с двумя кружками какао. Он удивлённо поморгал, когда заметил Венти на пороге своей комнаты. — Почему моя квартира стала больше похожа на проходной двор. Как он только научился задавать вопросы настолько безразличным голосом? — Не знаю, спроси у них, — отвечает Венти и берет одну из кружек себе, чтобы сделать глоток, — я твой лучший друг, между прочим, мне можно, иначе зачем ты дал мне дубликат ключей от своей квартиры. У самого Сяо, кстати, тоже есть запасные ключи от квартиры Венти, но, если честно, где-то восемьдесят процентов времени они всё-таки проводят время именно у Сяо — так уж повелось с самых школьных лет, когда Венти не мог позволить водить к себе домой кого-то, потому что его мама… Впрочем, это уже не важно. Зачем вспоминать то, что осталось в прошлом? Сяо окидывает его нечитаемым взглядом, но явно не собирается выгонять или ругаться всерьёз, так что Венти идёт к девочкам, чтобы сесть у второго свободного бока Ху Тао, отдав (теперь уже) наполовину пустую кружку с какао. Они сидят вместе несколько часов, и Ху Тао, оказывается, слишком хороша в видеоиграх, потому что она обгоняет даже такого профессионала, как Венти, а уж про Сяо, который особо-то и не использовал свой плейстейшен, когда в квартире никого не было, говорить не стоило (хотя Венти думает, что зря: пальчики у Сяо достаточно ловкие, а его реакция лучше всех находящихся здесь, так что он с лёгкостью мог бы побеждать во всяких дурацких «играх на двоих»). Янь Фэй при этом всё шёптала что-то в ухо своей девушке, после чего Ху Тао, казалось, становилась ещё ловче, и Венти догадался: каким-то образом она давала подсказки, где какие кнопки нужно нажимать. — Так нечестно! — сказал Венти, когда его в очередной раз обставили. Он разочарованно вытянул руки с джойстиком вперёд и нахмурился. — Так дело не пойдёт. Сяо. Вперёд. Сяо удивлённо посмотрел на него. — Хочешь и меня опозорить? — Детка, у меня есть план, — уверенно сообщил Венти, — поверь, это мы сейчас будем унижать и доминировать. Ху Тао скривилась. — Ты мерзкий. Эй, Сяо, почему ты с ним общаешься? Сяо не ответил, но Венти точно знал, что он хочет сказать. В голову прокрались воспоминания, как они в старших классах могли по несколько часов после школы просто лежать на старой детской площадке, где никого не было, и, держась за руки, болтать обо всем на свете. Тогда Чжун Ли только-только усыновил Сяо, а Венти — потерял брата. Они были грустные, разбитые и слишком маленькие, чтобы понимать собственные чувства. А ещё Венти вдруг вспомнил, как подсказывал Сяо на уроках: их учительница по родной литературе ужасно любила заставлять детей составлять собственные тесты по теме, чтобы те выходили и опрашивали одноклассников. — Я д-думаю, правильный ответ второй, — сказал однажды Сяо, когда учительница попросила ответить его на вопрос Венти. — Что-что? Мне отсюда плохо слышно, ты ведь сказал первый, да? — Нет, второй… — Ага, значит, первый, — быстро перебил его Венти. Учительница, слишком занятая журналом, даже не заметила их странной перепалки, а вот остальной класс — ещё как заметил. Все заулыбались. — Да, точно. Первый, — согласился Сяо, когда Венти ткнул пальцем в свою тетрадь в надежде, что его намёк будет понят. — Правильно! Это одно из любимых воспоминаний Венти. Он приходит в себя только после того, как чей-то острый локоть тычет его в бок. — Ну давай, покажи нам, как ты будешь доминировать и унижать, — высовывает язык Ху Тао. Венти уступает Сяо место (хотя ему и не особо хочется — всё-таки это было как-то… слишком близко к Ху Тао), а сам садиться позади него и кладёт голову на плечо, чтобы тоже иметь возможность шептать на ухо подсказки. Янь Фэй быстро разгадывает его нехитрый план и усмехается. Венти в ответ копирует любимый жест Ху Тао — показывает язык — и обвивает руками талию Сяо, будто они тоже встречались миллиард лет, а не были просто лучшими друзьями. А, стоп, поправочка: не просто лучшими друзьями — самыми близкими людьми друг для друга, между прочим. Эта мысль немного утешала. Стоило игре начаться, Венти тут же погрузился в неё с головой, нашептывая Сяо то, что он должен делать. Было удивительно видеть, как план Венти работал: они с Ху Тао сравнялись в счёте и почти не отставали друг от друга, иногда вперёд выходила она, иногда — Сяо, но в основном они были на равных, так что узнать, кто же окажется победителем, было действительно интересно. Несколько часов пролетели незаметно; поначалу победа была за Ху Тао, но уже спустя пару заходов, когда Сяо полностью расслабился в его объятиях и доверительно слушал каждое слово, делая всё так, как говорит Венти, они начали обгонять девочек. К первому часу ночи Янь Фэй уже начинала заметно уставать: она буквально засыпала, уложивших на чужое плечо, так что Венти, в последний раз доведя их до победы, радостно чмокнул Сяо в щеку и предложил расходиться. Ху Тао осторожно потянулась, хрустя спиной и стараясь не задеть руками Янь Фэй. — Да, ты прав, мы, — она чуть зевнула, — пойдем. И… они ушли. Венти разлегся на полу, выключая телевизор. — Там на вешалке… Это моя старая кожанка? — спросил Сяо, когда вернулся, проводив девочек. — Ага, — легко подтвердил Венти, — мне она понравилась. — А ещё говорил что-то про мою эмофазу. — У тебя она бесконечная, тут бессмысленно что-то говорить. Можно я останусь? Мне та-ак лень идти домой. — И вот оно: Венти действительно фактически прописался у Сяо, а тот и не против — кивает без возражений и раздражения на лице. — Спасибо-о-о, я так тебя люблю! Поднявшись с пола, Венти кидается на Сяо, чтобы обнять, а затем валит их обоих на кровать. — Ты самый лучший, — говорит он и утыкается носом в плечо. — Я тоже тебя люблю, — отвечает Сяо. Сердце пропускает пару-тройку ударов. — Знаю, детка. Может, их сегодняшняя игра была чуть больше, чем просто игрой: после этого Сяо, кажется, стал доверять ему ещё немного больше. А Венти наконец перестал ревновать его к Ху Тао, сбросив с души огромный камень.***
У Венти сегодня выступление. С пятнадцати лет, когда он только-только начал зарабатывать на своей музыке, прошло много времени, и он продвинулся сильно вперёд: из переходов метро и дешёвых баров Венти перебрался в тематические гиковские ресторанчики и бары, где всегда была приятная и вежливая публика, а платили не едой, а реальными деньгами. Это было ночное кафе, где не продавали алкоголь, но зато помещение было стилизированно под первый сезон Американской истории ужасов, так что посетителей было действительно много: не зря этот сериал был настолько популярен. Венти настроил свою гитару, прогоняя в голове песни, которые должен был сегодня исполнить; так как тематика кафе вся была, ну, очевидно, мрачная, он подготовил свои самые лучшие песни, попадающие в это настроение, однако где-то среди них затерялась одна, которая немного выбивается. Вспоминая об этом, Венти нежно перебирает струны. Традиция посвящать хотя бы одну песню Сяо появилась года три назад, когда Венти только начал работать в местах получше; он тогда и начал приглашать Сяо на свои небольшие концерты — теперь было не так стыдно. Признаться по-обычному он, конечно, не мог: у них это так не работало. Оставалось говорить только между строк — песнями, прикосновениями, поддержкой и ласковыми прозвищами. Жаль, что Сяо слишком… непонятливый. Ничего не замечает даже в тот момент, когда Венти называет его деткой. Сегодня Сяо не должен был приходить на его выступление: у него была ночная смена в художественном магазине, где он работал уже почти два года. А Венти всё равно по привычке включил в треклист песню, которую посвятил ему. Потихоньку к столикам у сцены подтягиваются люди; Венти весело болтает с посетителями, официантками и поварами. Его тут знает примерно половина народа, так что Венти не должен чувствовать себя так одиноко, но у него все равно в душе неприятное липкое ощущение, будто у него отобрали часть… его самого. В половину первого ночи Венти начинает выступление; он старательно тянет каждую ноту, перебирает струны гитары и иногда бегает пальцами по синтезатору. Люди увлечённо слушают, хлопают после каждой песни и поддерживают с ним диалог между некоторыми песнями, когда Венти понимает, что ему надо немного передохнуть. Как раз в один из таких моментов дверь входа тихонько открывается. Издалека не особо видно, и Венти не обращает на это внимание, а зря — совсем скоро к сцене подходит Сяо, садясь за один из немногих свободных столиков. Ох. По плану, сейчас должна быть Та Самая Песня. Венти задерживает дыхание, когда наигрывает вступление, а после — быстрый бридж. Смотрит только на Сяо. И Сяо — смотрит только на него. Обычно они не насколько увлечены друг другом, потому что Венти на сцене слишком занят тем, чтобы увлечь толпу, чтобы позволять себе отвлечься на красивого дурацкого Сяо, но сейчас он словно заново влюбился в своего лучшего друга. Он пришёл — пришёл, несмотря на свою занятость, потому что однажды дал обещание, что будет на каждом концерте Венти. Венти думал, что он забыл. Текст песни очень личный, интимный, чтобы петь такое на большую аудиторию, но сейчас было ощущение, будто никого, кроме них, вокруг не было. Он заканчивает на выдохе. — Ох, народ, простите, мне надо отойти на две минуты! — бодро сообщает Венти и спрыгивает со сцены, зацепив Сяо по пути к заднему выходу. Сигареты в заднем кармане джинсов как нельзя кстати. — Будешь? — предлагает Венти. Сяо мотает головой. — Ты пришёл… — почти прошептал Венти в ответ. — Я думал… — Я же обещал. — Ты дурацкий. Сяо улыбается — и эта улыбка такая красивая, что Венти хочется зацеловать её. — Спасибо, — говорит он. — Тебе спасибо. Венти не успевает спросить, за что спасибо-то: сигарета заканчивается, так что Сяо тянет его обратно к сцене. Этой ночью они ещё долго гуляют но ночному городу, держась за руки и вспоминая их самые любимые моменты Американской истории ужасов. Венти успешно игнорирует тянущее чувство в животе.***
— Семь минут в раю! — вдруг закричала Ху Тао, вскинув руки, и они с Янь Фэй на пару затолкали их с Сяо в шкаф. Венти искренне засмеялся. — По-моему, это не так работает… — озвучивает Сяо вполне очевидную мысль, на что Венти смеётся ещё больше, падая прямо в его объятия, потому что тут всё равно слишком тесно. — И что с ней сегодня… Венти утыкается в мягкую бледную шею, хихикая. — Да ты прямо магнит для чокнутых, — говорит он. — Мы не выпустим вас, пока вы не поцелуетесь! — слышится голос Ху Тао. — И вот оно — живое подтверждение этому, — добавляет Венти. Ему нравится запах кожи Сяо. — Почему мы вообще должны целоваться. Венти на это, веселясь, чмокнул его в краешек губ. — Всё! — оповестил он. Чего Венти точно не ожидал — так это того, что Сяо вдруг возьмёт его за руку и потянет обратно на себя, а затем — поцелует нормально, сминая губы и используя язык. Венти быстро расслабился, размяк в чужих объятиях и прикрыл глаза, отвечая на поцелуй, будто это действительно было нормально — целоваться со своим лучшим другом в шкафу, где вас заперли ваши подруги. Ху Тао за стенкой хихикает, как чуть раньше хихикал Венти (хотя она всё же делает это куда более жутко), потому что все эти влажные звуки очень легко уловимы сквозь тонкую деревянную стенку. Венти стонет (хотя больше показушно — для веселья Ху Тао) и просовывает ногу между бёдер Сяо, а тот в ответ забирается руками под его футболку. Гладит подушечками пальцев голую кожу. Они отстраняются друг от друга спустя, кажется, миллион лет. Дверь открывается. — Ну вот и всё, — сказала Янь Фэй, — видите, как это легко! Сяо показывает ей средний палец и идёт прямиком на кухню — ему, судя по всему, срочно необходимо выпить водички, а Венти тем временем смеётся, вытирая влажные припухшие губы. — У вас плохие шутки, — замечает он. Может, сейчас это и забавно, но уже спустя несколько часов Венти будет чувствовать себя слишком разбитым. Будто подарили надежду и тут же отняли. Неприятно.***
Простынь сбилась; чужие стоны заставляли сердце болезненно сжиматься, а пот, катившийся по лицу Сяо, больше был похож на слезы. Венти, едва не плача сам, хватал за руки отбивающегося и кричащего прямо во сне Сяо, пытаясь его успокоить, пока тот бил его ногами и пытался вырваться. Венти крепко обнял его со спины, прижимая оба запястья к груди Сяо, и ласково целовал его в лоб. — Детка, это всего лишь я, — шепчет он, перекинув через чужое бедро свою ногу, и все пытается разбудить Сяо, — эй, просыпайся, всё хорошо, это просто кошмар, тут никого нет. В какой-то момент Сяо снова коротко вскрикивает, а затем распахивает глаза и ещё секунд десять отбивается просто по инерции. Ему требуется время, чтобы прийти в себя, — Венти даёт ему это время. И только он перестаёт отбиваться, как тут же слышится всхлип, и Венти, чуть ослабив хватку, обнимает Сяо, но уже нежнее; гладит своей ногой голую лодыжку и целует в висок и щеку. Сяо не поворачивается к нему, зато берет в свои ладошки его пальцы, сильнее прижимая их к груди, туда, где бешено бьётся сердце. Одеяло давно на полу. — Прости, — хрипит Сяо сквозь слезы, — извини, пожалуйста, я не… не хотел, я… Венти снова нежно целует его кожу — без подтекстов и намёков; целует таким движением, каким обычно мать будит любимого ребёнка в школу, а не таким, каким должны целовать возлюбленных или лучших друзей. Сейчас он даже не думает ни о чем таком, ему просто хочется, чтобы Сяо больше никогда в жизни не страдал, не засыпал со страхом вновь увидеть кошмар и не просыпался заплаканный и испуганный. — Всё в порядке, — шепчет Венти, — ты не можешь это контролировать. — Да, но я… — Сяо, — осторожно прерывает его Венти, потому что прекрасно знает, что сейчас на него свалится ещё больше извинений, — я люблю тебя. Мне все равно, если ты пару раз изобьешь меня во сне. Максимум, что я получу, — это пара синяков. Не так уж все и плохо, а? — Почему ты такой идеальный. — Он жмётся спиной к груди Венти и сворачивается в клубок, что показывает его абсолютную беззащитность. — Я такой только для тебя, детка. Кажется, в этот момент они оба понимают: что-то происходит, что-то важное, слишком интимное. Это невозможно игнорировать. Сяо устало всхлипывает. — Я правда люблю тебя. Венти прикрывает глаза — он знает это уже очень давно, но услышать греющие душу слова всё равно до бабочек в животе приятно. — Давай поговорим утром? А сейчас просто… поспим.***
Не то чтобы утром они вспоминают об этом.***
+1. Им по пятнадцать: брат Венти пару лет назад попал под колеса, а его мать до сих пор страдает — и топит свои чувства в бутылке (и иногда в колесах — ха-ха, блять, как же до смешного тупо). Венти бесится, потому что, господи, он правда устал возвращаться домой и вдыхать пропахший спиртом воздух в их грустном одиноком доме. А к тому же, ему правда кажется эгоизмом то, как его мама страдает — будто самому Венти, блять, ни капли не больно, будто это не на его ебаных глазах его брат-близнец оказался под фурой, будто не он видел, как мажет кровь по горячему летнему асфальту. Резко прервавшийся крик снится ему до сих пор. А пьёт почему-то мать. Венти валится на кровать прямо в кедах, утыкаясь носом в подушку, и бьёт по постели руками; его злое шипение глушит одеяло. За стеной слышится громкое бум — это его клятая мамаша попыталась встать с нагретого стула, но плюхнулась обратно, потому что плохо контролирует собственное тело, будучи настолько пьяной. Венти переворачивается и кричит уже не в одеяло, а прямо в воздух, потому что ему плевать, потому что всему, блять, миру плевать — так какая тогда разница, орет ли он тихо или громко. Очередной шум по ту сторону сопровождается матом и мычанием. Это становится последней каплей, и Венти, схватив только полуразряженный телефон и плеер, уходит из дома, хлопнув дверью. Он даже не оглядывается, когда по пути к коридору оказывается на кухне. Ноги будто сами зло пинают каждое живое (и не очень) существо (вроде травы, ага? никаких кошек, собак и всего такого). До сегодняшнего дня он и не подозревал, как много злости сидело внутри, но вот она вся понемногу вытекает наружу, не слишком быстро, но всё равно неожиданно, потому что Венти привык хоронить все эмоции внутри — от него обычно требовалось быть лишь улыбчивым одноклассником-дурачком и идеальным учеником. — Что тебе сделал этот камень? — Чужой равнодушный голос задевает что-то внутри. Венти будто выходит из странного анабиоза. Из окна второго этажа соседнего дома выглядывает мальчишка — его одноклассник: у них совпадает математический анализ по средам, общество по четвергам и пятницам, а ещё родная литература — по понедельникам. Мяо? Сяо? Мио? Венти точно не помнит. — А что я сделал всему ебаному миру? — зло кричит в ответ Венти и пинает ещё один камень. — Эта тупая сука включает по ночам музыку, когда я пытаюсь спать, а днем, днем она вечно отвлекает меня своим поскуливанием! Будто, блять, только она и страдает! Очередная жертва оказывается под носком правого кеда. — Жизнь ужасно несправедливая, — спокойно отвечает, эм, МяоСяоМио, — это ведь у тебя умер брат? — Да! — Его большой палец, наверное, уже весь закровился. — У меня! Ну и что с того? — Я впервые вижу, чтобы ты проявлял хоть какие-то эмоции, — качает головой Голос, когда Венти хмурит брови, — а то вечно улыбаешься. — А я впервые слышу, как ты говоришь с кем-то, кроме учителей. Сердце потихоньку успокаивается, уже не стучит так сильно, а адреналин выбрасывается в кровь в меньших количествах. Кричать хочется уже чуть меньше, да и нога перестаёт зло запускать камешки куда-то в открытый космос. — Я и правда удивился. Хочешь, я спущусь к тебе? Венти застывает — и кидает взгляд на нужное окно, из которого торчит темноволосая неухоженная голова. Сяо. Его зовут Сяо. — Хочу. Сяо сверкает глазами (но совсем без улыбки), а затем, опустив окно, быстро сбегает по ступенькам (это уже просто предположение). — Меня держали в подвале три года с семи лет, а потом я оказался у господина Чжун Ли, — сразу с порога говорит Сяо немного более эмоциональным голосом, чем обычно, что сначала даже сбивает с толку, — без него я бы вскрылся или, может, наглотался бы ксанакса. Я тоже злюсь. Почти все время. Венти широко раскрывает глаза — и поражённо вдыхает. — На… господина Чжун Ли? — Да. И на себя. — А потом чувствуешь вину? — Это выедает мне душу. Они смотрят друг на друга какое-то время, а затем просто одновременно идут навстречу друг другу, чтобы неловко взяться за руки и ходить так несколько часов подряд по их богом забытому городу. Венти впервые со смерти брата вспоминает, насколько это приятно — когда тебя понимают без слов.***
++1. В руках изжившая себя кожанка; Венти вытягивает её перед собой и качает головой: он действительно ни разу не видел Сяо в ней, но с лёгкостью мог нарисовать в голове этот образ, добавляя перчатки без пальцев, размазанную по глазам подводку и чёрный сколотый лак на ногтях. Не так уж плохо на самом деле, что бы он там ни говорил Сяо, когда пытался его дразнить. Почему-то весь вид, запах и ощущение на кончиках пальцев от этой дурацкой куртки сразу же отбрасывают Венти в те моменты, когда им было по пятнадцать, когда они только познакомились и сразу же стали — как там говорила их учительница по матанализу? — не разлей вода. Наверное, ему должно быть жалко, что они не познакомились раньше, потому что, черт, они до этого как минимум несколько лет учились в одной школе и даже перебрасывались парой слов между делом, но вообще-то Венти ни о чем не сожалет — знай они друг друга раньше, может, не смогли бы просто выдержать все те эмоции, что оба испытывали долгое время в одиночестве. Венти откладывает куртку на край кровати (только потому что это вещь Сяо — так бы он просто бросил её на пол, как обычно и делал) и перевернулся на спину, доставая из-под подушки телефон, чтобы набрать Сяо. За окном занимался рассвет: ага, сейчас ведь было пять с чем-то утра. Сердце замедлилось на секунду, когда гудки прекратились и сонный голос на том конце что-то неразборчиво пробормотал. — Привет, — почти прошептал Венти, — извини, что так рано. И что разбудил тебя. Он неловко смеётся. — Ничего. Что-то случилось? — М… — Глаза бегают по потолку, увешанному светящимися в темноте звездочками. Это Сяо тащил к нему стремянку и помогал их развешивать в глубокой ночи, когда Венти вдруг решил, что ему жизненно необходимо сделать это прямо здесь и сейчас. — Ага. Я впервые за последние две недели ночую не у тебя. Это огромная, просто невероятно огромная проблема. — Что?.. У тебя кошмары или что происх… Его бесцеремонно перебивают: — Да. То есть нет. Я просто сегодня не мог уснуть и начал копаться в старых вещах… — А говорил мне, что люди обычно выбрасывают старый хлам. — В голосе слышна мягкая усталая улыбка, а на фоне можно разобрать шуршание одеяла, будто Сяо решил сменить позу. Венти смеётся и вдруг чувствует, как по щекам текут слезы, которые он тут же утирает свободной рукой, и медленно пересаживается спиной к изголовью кровати, подтягивая к себе колени, чтобы уложить на них голову. — Тебя так много в моей жизни. Столько вещей. И воспоминаний. Я и представить не могу свою жизнь без тебя, хотя я такой идиот, как ты вообще меня столько терпишь? — Я и не терплю, — затаив дыхание, отвечает Сяо уже более осознанным голосом, — мне нравится проводить с тобой время. — Ты всегда выбирал меня в приоритете над чем-то. Сам. — Да. Венти сглатывает и на одном дыхании произносит: — Ялюблютебябольшевсехвмире. Потому что обычным «я люблю тебя» это не описать. Они как будто настоящие соулмейты в мире, где их априори существовать не может. — Венти… Я знаю. Я тоже тебя люблю, ты лучший человек, которого я встречал, а я знаком с Чжун Ли. Лицо само кривится, стоит услышать это имя. Венти никогда не любил приёмного отца Сяо (нудный, скучный, медленный, снова нудный и снова скучный, иу), но всё-таки понимал, насколько тот был дорог для него. — Не упоминай своего отца, когда я признаюсь тебе в любви, — обречённо стонет Венти, — как представлю, насколько он будет недоволен… — У него не то чтобы есть выбор. — Мы оба не ссоримся только потому, что любим тебя. Клянусь, если бы не это, он бы при первой возможности сделал так, чтобы мы никогда не виделись. Сяо тихонько смеётся, и одеяло снова шуршит где-то за его смехом. Чудесным, милым, красивым, невероятным смехом. Для справки: они оба встречались с другими людьми — Сяо года полтора был в отношениях с тем милым мальчиком-блондином, а у Венти так вообще было с десяток разных сексуальных партнёров, но оба всегда заканчивали свои отношения и оправдывали это одной и той же фразой. Не то время, не те люди. Правда в том, что тот человек всегда был совсем рядом. Просто у них впервые появилась смелость признать это. — Я люблю тебя, Венти. Не хочешь попробовать начать встречаться? — Да! Конечно да! Зачем ты, черт возьми, спрашиваешь? Детка, я влюблен в тебя, ну, примерно всю свою жизнь! Ладно, только лет с пятнадцати, но ощущение, что всю жизнь. — Я заглядывался на тебя ещё за год до нашего знакомства. — Не превращай это в соревнование, молодой человек! — грозным голосом говорит Венти. — Итак. Я люблю тебя, а ты — меня, и вот мы начали встречаться. — Да. Да, Венти, я очень счастлив прямо сейчас, но также я очень хочу спать. — Намёк понят. Но мы же встретимся завтра? — Я бы ни за что тебе не отказал, — бормочет сквозь сон Сяо и, кажется, тут же засыпает. По крайней мере, это сопение Венти узнает из тысячи. Он ещё с минуты слушает мягкое дыхание, потому что этот звук замедляет его сердцебиение (которое разогналось слишком уж сильно от таких эмоциональных качелей), а затем сбрасывает, чтобы тоже уснуть. Всё это было не зря.***
— Что это ты там делаешь? — спрашивает из коридора Сяо своим ужасным ломающимся голосом (шестнадцать лет у мальчишек — худший период), пытаясь заглянуть в комнату, но Венти, подперевший дверь спиной, не даёт ему этого сделать. — Эй! Это моя комната! Венти упирается ногами в пол; в зубах у него зажигалка, а в руках — торт с дурацкими циферками на нем. Однажды Сяо совершенно случайно сболтнул, что хочет Классический День Рождения, но слишком стесняется сказать об этом Чжун Ли, которому он ещё несколько лет назад запретил устраивать какие-либо сюрпризы на его день рождения (исключительно с маленькой буквы). За день до этого пришлось остаться у Сяо с ночёвкой и сделать так, чтобы они уснули на диване у телека в гостиной, чтобы Венти мог украсить его комнату: куча цветастых шариков, разложенные подарки (в основном, конечно, от Чжун Ли, без которого Венти не смог бы этого провернуть, но это ещё не значит, что он перестал считать отца своего лучшего друга старомодным занудой) и шикарный торт со свечами, которые потухли в самый ответственный момент, из-за чего Венти пришлось сейчас поворачивать всё это. — Если я сейчас открою дверь, а ты устроил!.. Он не договорил — Венти сплюнул зажигалку на пол и, развернувшись, перестал держать собой дверь. Та тут же раскрылась. — Беспорядок… — С Днем рожденья тебя, — запел Венти, улыбаясь, потому что, черт, выражение лица Сяо ещё надо было видеть. — Что это такое?.. — Твой день, детка! День, в который ты родился! Лучший день в году! Теперь Сяо выглядел скорее просто растерянно, но его глаза подозрительно покраснели. — Так вот почему Чжун Ли вдруг объявил, что у него сегодня рабочий день… — Ты уж прости, кое-что ему пришлось рассказать, — неловко засмеялся Венти, переминаясь с ноги на ногу, — но не всё! В смысле, все твои секретики всё ещё только между нами. Я просто сказал, что хочу порадовать тебя, но не уточнял детали… Сяо, кажется, его не слышал: он залип на торт. Наверное, он и сам не понимал сейчас, что по его щекам потекли слезы. Сердце Венти вдруг сжалось и забилось сильно быстрее. — Я не знал. Спасибо. Он взял торт, но только для того, чтобы пройти с ним к своему рабочему столу и поставить туда тарелку, а затем обернуться к Венти. — Ты же понимаешь, как сильно я тебя люблю? — прошептал он, утирая слезы с лица, пока Венти безуспешно пытался перестать краснеть от нахлынувших чувств. — Конечно. Я всё это сделал, чтобы показать, что я тоже тебя люблю. Они оба одновременно тянутся друг к другу в объятия. В этот миг Вселенная останавливается — в мире остались только они вдвоём, и им вместе так хорошо, что никто другой сейчас и не нужен рядом. Венти по-новому влюбляется в Сяо, чей голос ужасно ломается, а Сяо впервые осознает, что всё-таки может привязаться к кому-то, кроме Чжун Ли, — привязаться так сильно, что уже не захочется никогда отпускать.