The Magic Argument

Гермиона хотела удостовериться, что Гарри им не соврет. Как они успели убедиться, в своем новом состоянии он способен на вещи пострашнее, чем дежурная и безопасная ложь, значит, нужно действовать сразу и наверняка. Ее план можно — если вообще можно, в чем она все же немного сомневалась — провернуть только один раз, и права на ошибку у них нет. — Слушаю, — так и не дождавшись продолжения, поторопил Драко. — Мы разыграем небольшой спектакль, — туманно начала Гермиона, не решаясь взглянуть Малфою в лицо. — Ночью ты сходишь к нему еще раз. Сделаешь вид, что снова попал под действие чар, и выведаешь все, что сможешь. Я помогу. — Думаешь, Поттер такой идиот, что ни о чем не догадается? Я бы согласился, но тут уж и второкурсник поймет разницу. Заклинание «Империо» оставляет на человеке след, который невозможно сымитировать, Гермиона достаточно читала об этом, чтобы знать. И чтобы позаботиться об этом заранее — тоже. — Не поймет, если ты и правда будешь под заклятьем. Повисшая тишина показалась Гермионе зловещей. Сладкое затишье перед бурей, способной разнести мир в щепки. — А ты жестока, — бросил Малфой. — Хочешь наложить на меня «Империо»? Серьезно? Если доложат, тебе светит «Азкабан». — Но ты ведь меня не сдашь. На его лице мелькнула злость и нечто, напоминающее разочарование, будто такого от нее он никак не ожидал. И если с первым Гермиона готова была смириться, второе ударило больнее, чем ей того хотелось. И все же она заслужила и то, и другое. Много больше всего, что он мог предложить. — У тебя есть идеи получше? — решив, что нападение — лучшая защита в подобной ситуации, в тон ему спросила Гермиона. — Гарри поймет, что ты под заклятием, но не поймет, кто его наложил. Идеальный план. — А по-моему — дерьмовый. Конечно, Драко был прав, но и не прав тоже. За перспективу, даже такую эфемерную, стоило побороться. — Сделаем это сегодня, — поморщившись, согласился он. — И, если все пройдет гладко, ты будешь мне должна. — Должна? — Желание, Грейнджер. Что-то ужасное, неприемлемое, может, даже гадкое. Из вещей, что ты никогда не сделаешь. Их взгляды встретились на короткое и жаркое мгновение. Хотела бы Гермиона знать, что задумал Малфой, о чем думал сейчас. В подробностях. Или нет. Так ничего и не спросив, она нервно сглотнула и отвела глаза первой. — Хорошо. Если все пройдет гладко, считай, ты его заслужил. Гермиона явилась к комнате Драко после заката, как они и условились. От ее уверенности, такой ясной и твердой днем, не осталось и следа, но спасовать в последний момент и признать собственную слабость перед ним она не смогла. И не стала. — Я сделаю все аккуратно, — пообещала она, но он только хмыкнул, не поверив ни на секунду, что с их удачливостью так оно и будет. Они оба знали, что вмешательство такого рода — не самая приятная и полезная на свете вещь, особенно когда его проводит человек, ничем подобным даже близко не занимавшийся… Школьник. О, Мерлин, помоги. — Давай договоримся, что ты не будешь мне врать? — Хм, ладно, ты прав. Скажем, я постараюсь навредить тебе не слишком сильно. — Уже лучше, Грейнджер. Малфой покорно сел на кровать и, не скрещивая рук, уставился на нее в ожидании. Прямой зрительный контакт, открытая поза, как по инструкции. Можно колдовать, но Гермиона помедлила. Решиться на такое нарушение правил — не только школьных, но и министерских — оказалось слишком тяжело. — Я не до конца понимаю, как твой отец воздействует на тебя, не находясь рядом, — протянула она, старательно оттягивая мгновение, когда уже ничего нельзя будет повернуть назад. — Слишком сложная магия. — Вероятно, он заколдовал меня еще во время летних каникул, а потом зафиксировал триггер и после дергал за ниточки, как куклу, когда считал нужным… Не мне тебе объяснять. Гермиона кивнула. Конечно, она знала, но, услышав подтверждение, уверилась, что поступает правильно. Спасает, а не делает все еще хуже. — Только не копайся у меня в мозгах больше, чем нужно для дела. Хочу оставить тайны при себе. — Я буду нежной, обещаю. Поймав еще один взгляд, слишком странный и вызывающий, чтобы посчитать его дружеским, Гермиона выхватила палочку и, направив ее Драко прямо в сердце, резко произнесла заклинание: — Imperius! Глаза Малфоя будто превратились в две стеклянные бусины, а на губах заиграла легкая и страшная улыбка, абсолютно бессмысленная и чужая. Подавив тошноту, подступившую к горлу, Гермиона закрыла глаза и нырнула в его сознание глубже, желая укрепиться там, пока Драко на автомате не стал защищаться и не выбросил ее вон. И увидела себя. Пожалуй, встреться ей горный тролль или Пожиратель смерти, даже сам Тот-Кого-Нельзя-Называть собственной персоной, она удивилась бы меньше. Но в голове Драко была она. Неприметная девчонка, с которой он не ладил с первого дня в школе, а еще… Гермиона резко открыла глаза, прогоняя наваждение, но то не пожелало оставлять ее так легко. Мир словно раздвоился: она увидела Драко своими глазами и одновременно себя со стороны — через него. И это едва не свело ее с ума. Иррациональная, странная, волнующая связь, не похожая на то, что было у нее с Гарри, ни на что другое не похожая. Теперь она знала. Он испытывал так много: густую и темную, как смола, симпатию, влечение на грани и что-то еще, что она никак не могла разобрать. Сложное, сильное и незнакомое. — Так вот какая я для тебя? — сказала она губами Драко и своими сразу. Она обещала не лезть, куда ее не звали. Нет, не так. Она обещала быть нежной. Кажется, это другое и о другом. Тогда… Рука Драко, до того безвольно повисшая вдоль тела, взметнулась вверх и, повинуясь ее немому приказу, огладила Гермионе щеку. Она не зашипела в ответ, не стала привычно отталкивать его, а только вдохнула — судорожно и громко. — Этого ты хотел все это время? Малфой, конечно, не ответил, но ответ и не был ей нужен. Слова больше не были нужны, ведь она знала правду и без них. — Хочешь знать, чего хотела я? Не дав ему возразить, она потянулась вперед и легко коснулась его губ. И только потом, осознав, что совсем сбилась с пути и почти забыла о том, ради чего все это проделала, пришла в себя. И устыдилась. Нет, нет, нет, она не должна была. Не так! — Прости. Боже, Драко, мне так жаль. Их поцелуй укрепил связь, созданную заклинанием. Гермионе понадобилась вся ее воля, чтобы отбросить остальное прочь и сосредоточиться на главном, отложив сомнения, извинения и сопровождающий их ужас на потом. Они разберутся со всем позже, а пока — дело. — Дойдешь до комнаты Гарри, хорошо? — не обращая внимания на дрогнувший голос, попросила Гермиона. — А я побуду твоими глазами и за всем присмотрю. — Конечно. Драко поднялся на ноги и, больше на нее не взглянув, уже знакомой походкой зомби, ленивой и неторопливой, двинулся прочь. Гарри вовсе его не ждал. На предательское мгновение — показавшееся вечностью, не меньше — Гермионе показалось, что их план пошел прахом, толком не начавшись, и он понял все, едва увидев захмелевшего от заклинания Драко у своей двери. Но обошлось. — Ты не должен был приходить сегодня, — недовольно проговорил Поттер, пропуская Драко внутрь. — Мы ведь условились отложить до среды? — Кое-что случилось, — с подсказкой Гермионы соврал Драко. — Что же? Огонек сомнения в глазах Гарри разгорелся в настоящее, сжигающее все на своем пути пламя. Тени, словно верные псы, послушно всколыхнулись за его спиной. Еще никогда он не казался Гермионе настолько чужим и незнакомым. Знала ли она его вообще? Или только внушила себе, что знает? На сколько широкой оказалась та пропасть, что пролегла между ними за годы врозь? — Грейнджер. Она начинает обо всем догадываться. — Я мог бы догадаться. И о чем же? — Кража маховика. Отлучки Драко. Мы были на виду, и она заметила. Гарри болезненно поморщился и поправил: — Ты был на виду. Кража маховика — на редкость идиотская идея. Ты и без этого почти труп. Отдал все годы жизни, что у тебя были, за эти путешествия или что-то еще осталось? Клянусь, Малфой, следующая тупая попытка прыгнуть тебя убьет. Вот почему Люциус выглядел таким болезненным и слабым в их последние встречи… Сколько раз ему пришлось отматывать время назад? Что он отдал за возможность все исправить? И что ему так сильно не нравилось в будущем? — Снейпу следовало поработать с ее памятью лучше. Он обещал, что она больше не будет мешать, — продолжил Поттер. Драко, подчиняясь чужой воле, невольно сделал шаг назад, едва не запнувшись о полы новенькой школьной мантии. Вот, значит, как? Но… дело не только в том, что она «мешает». Получается, Гарри помнит о витках петли. Он тоже пользовался маховиком и приобрел суперспособность не забывать? Плохо. И слишком все осложняет. — Помоги мне избавиться от проклятия и, как и обещал, я помогу тебе спасти Драко. Конечно, что еще могло заставить Люциуса Малфоя так рисковать? Смерть Драко от ее руки? Он, может, и был не самым лучшим на свете человеком, но отцом оказался хорошим. Гермиона видела это в воспоминаниях Драко. Убирайся. Сознание Драко обожгло глухой яростью, и Гермиону едва не выбросило вон. Ей пришлось усилить давление, чтобы удержаться, и такое насилие над чужим разумом ей совсем не понравилось. Гарри, уловив заминку, вопросительно изогнул бровь. — Кинжал не помог? — предположили они с Драко, изображая невинность. — Нет. Это фамильная игрушка, а не только его, и ее слишком мало, чтобы собрать достаточно энергии для ритуала. Гермиона не вполне поняла, о чем речь, но и предположения хватило, чтобы испугаться. Всерьез и по-настоящему. Паззл, что попал им в руки, оказался сложным, но она наконец поняла, что на нем изображено, взглянула на картину в целом с высоты. И та совсем ей не понравилась. — Энергия Волдеморта поможет снять проклятие, которое он наложил на тебя на кладбище в день своей смерти? Тени — его часть? Гермионе не стоило этого говорить, по крайней мере так открыто и в лоб, но она была слишком поражена своей догадке — которая, конечно, никакая не догадка, а самая что ни есть правда — чтобы промолчать. И бездумно не подставлять Драко под удар. Мерлин, что же теперь будет? С ней, с ними? — Взять, — холодно бросил Гарри, кивком отдавая приказ теням. Они, взметнувшись изо всех углов сразу, рванули к Драко и крепко ухватили того за ноги, опрокидывая на пол. Гермиона почувствовала его боль и вскрик, так и не сорвавшийся с губ, задушенный ее присутствием. Такая жестокость. Не пощечина, которой тени наградили ее недавно, а что-то более страшное, без пощады, совести и правил. Атака и искреннее, отчаянное желание навредить. — Ну, и что ты такое? — ухватив опешившего Драко за подбородок, поинтересовался Гарри. В голосе его послышалась сталь. — Или кто? Он не узнал Гермиону, и хотя бы это сыграло им на руку. Слабое и маленькое преимущество, что стоит использовать. — Разве важно? — вступая в игру, спросила Гермиона. Гарри внимательно вгляделся в глаза Драко, но, вероятно, так и не нашел в них ответа на свой вопрос. То, что даже с силой, дарованном ему проклятьем Волдеморта, Поттер не был всемогущ, вселяло надежду. Маленькую, слабую, но живую. — Драклов шпион, — сказал Гарри, отпуская Малфоя и делая шаг назад. — Мне правда надо умереть, чтобы предатели, шпионы и желающие поживиться наконец оставили меня в покое? Осознание ударило Гермиону под дых. Только не это. Невероятная сила, потеря контроля, изменения в личности. Все признаки налицо, но она так долго не замечала, не верила… Проклятие не просто проклятие, оно — невообразимо больше. — Проклятие тебя убивает? Гарри не пожелал отвечать и, ловко воспользовавшись ее замешательством, произнес короткое и яростное заклинание, насылая порчу. — Я найду тебя и убью до того, как все кончится. Обещаю. Гермиона услышала, как, запирая Драко в комнате с безумцем, защелкивается замок, раньше, чем ее, оглушенную, выбросило прочь. Пол у ног Гермионы блестел от крови. Мир превратился в размытое алое пятно. Окровавленные руки неуверенно ощупали дыру где-то под сердцем. Плохо. Жутко. Гарри или то, что живет и улыбается вместо него, действовало наверняка. — Пожалуйста, нет. Гермиона попыталась приподняться с мокрой от красноты простыни, но не смогла даже пошевелиться. Сил не осталось. Из раны на ее груди толчками выходила кровь. Слишком много, чтобы выкарабкаться. Слишком, чтобы жить. Она умирала, и никто в целом мире не мог ей помочь.